Новая хозяйка собаки Баскервилей - Миронина Наталия (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗
На следующее утро Аля приехала в больницу раньше обычного. Она попросила водителя остановиться, чуть не доезжая до входа.
– У нас есть еще минут двадцать, – зачем-то объяснила она свое ожидание водителю, – я посижу пока.
Водитель Женя деликатно вышел покурить. Аля обрадовалась одиночеству – весь вчерашний вечер и сегодняшнее утро они с мамой спорили.
– Аля, ты засиделась. Уезжать тебе надо. Как можно быстрее. Вот и Вадим вчера звонил, напоминал, что тебе надо будет до Бразилии дать один концерт в Метрополитен.
– Мне так не хотелось возвращаться в Нью-Йорк. Я думала, что на гастроли полечу прямо отсюда.
– Нет, дело решенное, в концерте ты обязательно должна принять участие. Во всяком случае, так сказал Вадим.
«Это, видимо, вместо неустойки за срыв выступления. С одной стороны, выгодно, а с другой…» Аля вздохнула. С другой стороны, скорый отъезд подразумевал окончательное объяснение с Юрой. До отъезда Аля должна была произнести те слова, которые станут логическим продолжением начатого ею разговора.
Сидя в машине у ворот больницы, Аля пыталась успокоиться: «Все хорошо. Юра выздоравливает. С мамой, слава богу, не поссорились, Вадим удачно разрешил претензии устроителей того концерта, с которого я сбежала в Москву. Отчего я волнуюсь и почему у меня такое плохое настроение? Неужели мама права и мне пора приниматься за работу?!» Аля посмотрела в окно машины. День тихий, немного пасмурный, но без дождя. Казалось, солнце укрылось светлыми нестрашными тучками. Маленькая площадь была пуста, а по асфальту ветер гонял отцветшие семена липы. Водитель Женя курил неподалеку. Напротив, у киоска, торговавшего цветами, остановилась машина. Из машины вышла женщина небольшого роста, одетая по-спортивному, на голове у нее была бейсболка, на глазах темные очки. Вслед за ней выскочил огромный пес. Глядя на него, Аля улыбнулась – собака была некрасивой и смешной. К тому же совершенно непослушной. Женщина пыталась собаку привязать к дереву, но пес упирался лапами и даже на полшага не желал отойти от машины. Аля видела, как женщина уговаривает собаку, словно непослушного ребенка. Противостояние длилось совсем немного времени, а затем женщина достала из кармана куртки бублик. Аля отчетливо увидела, как у собаки, до этого совершенно сонной, вдруг открылись глаза, во всем теле появилась упругость, и ловким движением она выхватила кусочек бублика из рук женщины. Следующую порцию псина доедала, уже будучи привязанной. Женщина погладила пса, что-то ему сказала и скрылась в воротах больницы. Аля посмотрела на часы и пришла к выводу, что пора.
– Женя, я пошла, – окликнула она водителя и не спеша направилась к больничному входу.
Первый охранник встретил Алю с каменным лицом. И второй тоже не очень удивился. Правда, Аля подметила, что губы дернулись, а скулы как-то странно напряглись. То ли ухмыльнуться боялся, то ли сказать что-то хотел. Бессменная медсестра Олеся покраснела и с очень большой предупредительностью открыла дверь.
– Прошу, – произнесла она, и Аля могла поклясться, что изо рта Олеси показался раздвоенный змеиный язычок. Уж больно ядовито прозвучало приглашение. Аля вошла в палату и увидела Юру. Тот, весело смеясь, пытался из бумажного пакета выудить большой жирный беляш. В комнате стоял характерный запах лука и мяса.
– Привет! Что это ты делаешь? – спросила Аля и тут увидела укротительницу лохматого непослушного пса.
– Я?! – Юра обернулся, и Аля со сжавшимся сердцем узнала ту самую его улыбку. Улыбку беспечности и удовольствия. – Я ем беляш. Из магазина.
– Из палатки, – поправила женщина, – то есть степень риска оранжевая. Знаете, как в МЧС, – оранжевая угроза, красная…
– Судя по запаху, красная степень будет, когда ты проглотишь этот беляш, – сморщилась Аля.
– Что вы?! – Женщина уже сняла бейсболку и очки. – Я в этом месте покупаю уже давно. И всех знаю. Я объяснила, что это в больницу…
– Представляю, как они удивились. «В больницу!..»
– Я вас понимаю, – женщина совсем не обиделась на Алину язвительность, – конечно, в больницу возят все диетическое, домашнее, парное, отварное… Но Юра… простите, Юрий Алексеевич стал плохо есть. И я решила его немного порадовать. Он мне сказал, что любит беляши.
– Люблю, – кивнул Юрий Алексеевич с набитым ртом. Пока женщины соревновались, он решил все-таки съесть беляш. Ведь могут и отнять.
– Но я еще принесла кефир. Свежий. Немного батончиков. Очень вкусные, да вы, наверное, знаете. – Женщина улыбнулась Але.
– Нет, не знаю. Вернее, не помню. Я давно не ем батончики. И вообще сладкое. Мне нельзя.
– А-а-а, – женщина уважительно посмотрела на Алю и вернула уже взятый батончик в кулек, – диета?
– Диета, голос. Сахар и голос – враги. Точно так же, как холод и голос. Острое и голос.
Женщина внимательно посмотрела на Алю, а потом очаровательно улыбнулась.
– Вы – Алевтина Корсакова. Но на афишах вы – Аля. Я вас узнала. Мне очень нравится ваш голос. И вообще как вы поете. Мы с мамой слушали вас в Большом. Такое удовольствие получили.
– Спасибо. Я рада, что вам понравилось, – коротко улыбнулась Аля и вопросительно посмотрела на Юру.
– Аля, а это Катя, та самая, которая тогда на яхте спасла мне жизнь.
– Господи, Юра, больше так никогда не говорите! Мне очень неловко становится, – Катя покачала головой, – тем более что это не так. Спас вас Гектор.
– Кто? – Аля повернулась к Юре.
– Гектор. Собака… моя. Вы разве не читали об этой истории? – Катя опередила Юру.
– Э… нет, не читала. Я не читаю ничего, кроме книг. И не люблю смотреть телевизор. Компьютер для меня – это прежде всего почта. Юрину историю я знаю из первых уст, но про собаку мне пока ничего не сказали, – Аля с улыбкой посмотрела на Юру.
Катя смутилась:
– Ну, совершенно не обязательно все подробности излагать. Главное, Юра… Юрий Алексеевич остался жив. И даже поправляется.
– И даже уже ест беляши.
– Да. – Юрий Алексеевич тем временем закончил обследовать промасленный пакет и пришел к выводу, что там больше ничего нет. – Все? – он посмотрел на Катю. Та смешалась – взгляд раненого до смешного походил на взгляд Гектора, который выклянчивал бублик.
– Вам больше нельзя.
– Конечно, нельзя. Ведь ничего и нет больше. – Юра с комичным разочарованием скомкал пустой пакет.
– Ничего, я еще принесу. Только завтра. Или послезавтра. Как у меня получится, – пообещала Катя, а потом спохватилась: – Извините, я должна идти. У меня магазин без присмотра. Там такое может случиться…
– Катя, бросьте, собака здесь, у дерева привязана, – запротестовал Юра, – а значит, в магазине точно ничего не произойдет.
– А откуда ты знаешь, что привязана? – полюбопытствовала Аля.
– Ну, я видел. Ходил по палате – мне прописали движение. И в окно увидел.
– И все-таки до свидания! – Катя подошла к двери.
Юра что-то хотел сказать, пытаясь задержать Катю, но та уже вышла из палаты.
– Это ведь та самая, о которой писали все газеты? – Аля села в кресло.
– Ты же газеты не читаешь?
– Не читаю, но мне сказали, что писали.
– Не злись. Я пошутил про газеты. Да, та самая, о которой писали столько небылиц.
– Точно? – Аля улыбнулась. – Точно небылицы писали?
– Точно!
– А если подумать? – Тут Аля встала и подошла к Юре. – Если подумать, все ли окажется неправдой?
Она обняла его и прижалась.
– Что ты? – он попытался заглянуть ей в глаза. – Аля, перестань. Мы ведь с тобой начинаем все заново.
– Я не хотела бы заново. Я хотела – как раньше.
– Заново – это еще лучше, – нашелся Юра.
– Так, может быть? Мы не ошибаемся?
– Может, и ошибаемся, но видишь ли, если и ошибаемся, то вдвоем. Ты понимаешь разницу? Никто из нас не скажет другому: «Вот видишь, я же тебя предупреждал!» Если мы ошибемся, мы оба «потонем», а потому вынуждены будем спасать друг друга.
– Как это сложно…
