Оболтус для бизнес-леди - Климова Юлия (смотреть онлайн бесплатно книга txt) 📗
На пороге он обернулся и спросил:
– Надеюсь, я могу идти? – Он улыбнулся и прищурился. – И, Петр Петрович, не забудьте меня позвать, когда соберетесь выдать замуж третью дочь. Не будем нарушать традицию.
Петр Петрович с удовольствием сказал бы пару ласковых, но рука потянулась к листку. Развернув его, он прочитал: «Ермошина Любовь Викторовна…»Дальше шли цифры номера телефона.
– Я, пожалуй, тоже пойду, – засуетился Лев Аркадьевич, совершенно не замечая растерянного состояния друга, до того было велико его счастье! – Свадьбу будем играть в «Пино Гроз». Моццарела с томатами и базиликом, устрицы, крем-суп из зеленой спаржи, лосось по-шотландски… ирисы и тюльпаны… бежевые тона… чайные… или… салатово-желтые… – Замятин так и вышел из кабинета, бормоча под нос то одно, то другое.
А Петр Петрович сел за стол и положил перед собой листок бумаги и мобильный телефон. Сложно ли набрать несколько цифр? Еще как сложно!
«Ладно, Кречетов, однажды я тоже сделаю для тебя что-нибудь хорошее. Однажды», – ворчливо, но с нотами благодарности пообещал он и дотронулся пальцами до строки «Ермошина Любовь Викторовна».
Наверное, сейчас ему вновь послышатся бряканье браслетов, мяуканье кошки и прерывистое уханье филина. Петр Петрович улыбнулся, задержал дыхание и протянул руку к телефону.
– Из-за поясницы трем страдальцам пришлось отказать, – Рада с кряхтением поднялась со стула и пошаркала к окну. – Временно, конечно. Один все о наследстве твердил, мол, чувствует, что какие-то дальние родственники, такие дальние, что он их и не помнит, оставили ему огромное наследство. И надо бы растолковать ему, кто и где. Второй с рядовой проблемой – молодая не любит, а хотелось бы. Третий мечтает узнать дату смерти соседей. Непонятно, почему у меня только поясница разболелась, а не отказало все сразу?
– Вот и отдохни спокойно, – убирая мазь в коробочку, с улыбкой ответила Люба. – Ты даже в субботу и воскресенье в салоне сидишь.
– Кто бы говорил, – фыркнула Рада, открывая створку окна. – Сама то над тетрадками чахнешь, то сорняки в теплице выдергиваешь.
– Как раз сегодня я отдыхаю, всего два урока было.
Старая Рада повернулась и задумчиво посмотрела на внучку: и спросить о многом хочется, и воздержаться бы не помешало. В душу-то залезть не трудно, а надо ли? А душа трепещет, ноет, терзается, ишь как цыганские глаза горят!
– Ты когда замуж выйдешь? – пошла окольным путем Рада. – Я в твоем возрасте трех детей нянчила и четвертого ждала… – она оборвала заученную речь, тяжело вздохнула и махнула рукой. – Ладно, поезжай домой, мне уже лучше. Сейчас куриного бульона с лапшой поем, телевизор включу…
– Бабушка, – Люба отодвинула коробку с лекарствами к центру стола, подскочила к старой Раде и обняла ее. – Я тебя так люблю!
– Нравится он тебе, да?
– Угу.
– Ну и чего там у вас?
– А я сбежала вчера, а зачем – не знаю! – Люба погладила бабушку по спине, потерлась щекой о седые волосы и отстранилась. – Может, я поверить не могу, что и ко мне счастье пришло? – Тут же улыбнувшись, смущенно пожала плечами и добавила: – Он какой-то особенный. Но что у него на душе?
«Ясно что, – усмехнулась про себя старая Рада. – У них там всегда одно и то же».
– Ну молодец! – Она картинно всплеснула руками и поморщилась от боли в пояснице. – Задурила человеку голову и сбежала! И в кого ты такая уродилась?
Наклонив голову набок, Люба тихо вздохнула и ответила:
– В тебя, бабушка, уж точно в тебя.
Домой она шла торопливо. В пакете лежала целая стопка рефератов, но их тяжести Люба не чувствовала. Сбежала вчера, сбежала… Испугалась, будто маленькая, и сбежала. У него три дочери, друзья и слишком непривычный для нее мир. И она ничего о нем, о Петре Петровиче Шурыгине, не знает, но очень хочет узнать. Сбежала, испугалась и сбежала… А счастье – оно именно такое, из-за него жжет внутри, и не нужно его бояться.
– А если он больше не придет в салон? – шептала Люба, открывая дверь подъезда. – А если придет? – спрашивала она, нажимая кнопку лифта.
«Пусть придет, пожалуйста, пусть придет… Хотя бы один разочек».
Телефонный звонок она услышала, вынимая ключи из сумочки, – мелодичное пиликанье настойчиво звало хозяйку квартиры, не замолкая, надеясь.
– Сейчас, сейчас, – пообещала Люба, влетая в прихожую.
Скинув туфли, она метнулась в комнату, убрала непослушный локон за ухо и сняла трубку.
– Да?
– Здравствуйте, Люба…
И брякнули на руке тонкие браслеты, и черная любимица кошка Чара мяукнула и прижалась к ногам, и ухнул деревянный филин на часах, подаренных бабушкой на прошлый день рождения…
– Здравствуйте, Петр Петрович.
Эпилог
Он ответил: «Я вернусь», – и она не пошла на работу. Первый раз в жизни не пошла на работу, потому что любовь – это очень уважительная причина. Самая уважительная на свете.
Оля вышагивала по квартире, занимала себя всякой ерундой, подходила к окну и ждала. Вспоминала, как встречала Никиту в аэропорту, как злилась на него, как неожиданно столкнула их судьба на открытии Школы виски, как он запер ее в ванной комнате в доме родителей, как целовал в первый день недели «Виномании»… Казалось, каждая клеточка тела помнит его прикосновения.
Ближе к часу она вскипятила чайник и еще раз посмотрела в окно. Зелень уже вовсю затопила двор, а солнечные лучи сделали его радостным и ярким – весна, как и положено, дарила тепло и необыкновенные чувства.
Машина Никиты по-прежнему стояла на том же месте, а рядом на асфальте беленькая девочка старательно рисовала мелом узоры, понятные только ей. Как зовут эту девочку, о чем она мечтает?
Оля улыбнулась и увидела Никиту.
Он шел по тротуару к ней. Бодро, торопливо. В тонком свитере и джинсах, взъерошенный, наверняка небритый и такой любимый.
Она поспешила в прихожую, открыла дверь и прислонилась спиной к шкафу. Послышался звук подъезжающего лифта и тяжелые шаги.
– Сказочного принца вызывали? – спросил Никита, заходя в прихожую.
– Вызывали, – кивнула Оля и улыбнулась до ушей.
– Ну так я пришел.
Он тоже улыбнулся, притянул ее к себе и коснулся ладонью ее щеки.
И не осталось больше никаких сомнений и никаких вопросов. Его глаза сказали все, что было нужно.
– Вызывали, – повторила Оля и крепко прижалась к его широкой груди.
