Мы же взрослые люди - Гурина Юлия (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗

Их тела уже были настроены друг на друга. Как настраиваются тела? Пульс становится синхронным, может? Или гормоны выбрасываются созвучными аккордами? Что‑то было такое между ними точно совершенно. Тела рвались в дело. Все обещало быть потрясающим. Нина снова попыталась поцеловать Рината. Его губы соскользнули к ее шее. Он прикасался ими к месту за ухом и ниже. Он целовал ее волосы. Ее плечо в домашнем халате. Он по-прежнему крепко обнимал ее, настолько, что она была почти обездвижена. Он надеялся, что ей будет неудобно и она захочет высвободиться, но она не хотела. Она запоминала каждым сантиметром тела его крепкий захват, его мышцы на руках, которые врезались в мягкую спину. Она вдыхала его запах маленькими глоточками, как могла. Тело ее было расслабленным. Она принимала его внутрь себя, если не в буквальном смысле, то вот в таком доступном для нее формате. Она любила его и отдавала себя. И брала то, что он мог дать. 

РЕЗУЛЬТАТЫ

Утром анализы уже были на почте. Нина увидела письмо из лаборатории. И не решалась открыть – ведь там написан ее приговор. Как она будет жить в случае, если… Оба варианта ее пугали: как положительный статус, так и отрицательный. Ведь ВИЧ уже вонзился в ее жизнь, уже был действующим лицом. Она уже начала обретать свое раненое счастье. Свой, как ей казалось, путь – мученический, но определенный. Что будет с ней и Ринатом, если она здорова? Если все-таки она не заболела, тогда она сразу же поедет к Богдану. Тогда ей придется встретиться с Ильей – с частью прошлого, которое казалось сейчас безумной ошибкой. Безумной ошибкой казалось все, кроме Рината и детей. Ее две любимые кровиночки. Два ангела. Эти дети не были ошибками, но приковывали к прошлому и не давали от него убежать.

Если бы была под рукой кнопка, нажав на которую, можно исчезнуть и ничего не узнавать, Нина бы нажимала эту кнопку, пока не растворился бы последний ее волос.

Вирус иммунодефицита человека. Вирус дефицита человека. Нина чувствовала себя недостаточно хорошим человеком. Недочеловеком. Вспомнила вдруг: «Человек – просто источник любви» – говорил Ринат. Любви в Нине было так много, что она боялась, что ее сердце может не выдержать.

Ринат с утра готовил завтрак, напевая мотив старой как мир песни. Митяев. Нина тучей вползла на кухню, осела на стул.

 – С добрым утром, любимая! – Ринат быстро осекся, увидев серую тучу на стуле вместо Нины.

 – Что случилось?

 – Я ужасная женщина. Ужасная и ничтожная. И с этим уже ничего не поделать.

 – Понятно. Я диагностирую – ты в штопоре. Надо выбираться. Я приготовил антиштопорную яичницу по-арабски. Если бы арабы ее не ели, они бы уже давно бы поубивали себя.

Нина слегка улыбнулась.

Ринат положил на две тарелки размешанную до мелких комочков яичницу. В комочках попадались кусочки помидоров.

 – Видишь, эти дробные куски, все перемешалось – помидоры, яйца, перец, соль, масло, все распалось на части, но от этого стало только вкуснее. Так же и люди, иногда распадаются на части, которые, кажется, не собрать. Думаешь, как может во мне сосуществовать то и это?! Зачем я так себя вел? И если я так себя вел, значит, я уже конченый человек. Кто в этом виноват? А потом вдруг появляется другой кусочек тебя. Ты ешь, жуй. И вдруг начинаешь слышать, что где‑то внутри все равно еще слышится мелодия, твоя – светлая, искренняя, как в детстве. Несмотря на все то, что ты сделал, ты ее не уничтожил, она есть. А значит, есть надежда. Нина, ты не ужасная, ты просто чуть меньше врешь себе, чем надо для комфортной жизни.

 – Спасибо, Ринат.

И через пару минут.

 – Анализы готовы, мне пришли на почту результаты. Я боюсь их смотреть.

 – Хочешь, я посмотрю?

Нина молча протянула свой телефон. Ринат открыл вложение.

 – Итак… Что там говорится? Что ж! Тебя можно поздравить. Ты свободна от ВИЧ. Его у тебя нет. Ты здорова.

Нине показалось, что стол поплыл и потолок вдруг превратился в крыло большой белой птицы.

 – Это хорошо, Нина. Это очень хорошо. Ты свободна от этого гребаного статуса, – Ринат говорил энергично, в уголках глаз блестели слезы. – Это означает, что у тебя будет нормальная человеческая жизнь.

 – А как же ты? Я хочу, чтобы в этой жизни был ты. – У Нины яичница застряла в горле, принимая решение, куда дальше двигаться – в желудок или назад.

 – За меня не беспокойся. Со мной все понятно.

 – Я люблю тебя, Ринат.

 – А я тебя люблю, Нина.

 – Значит, мы будем вместе?

Ринат молчал. Он думал, как лучше подобрать слова. Слова разбегались. Почему, когда хочешь сказать что‑то важное, когда надо отправить самую серьезную в жизни делегацию слов, то оказывается, что все нужные слова куда‑то разбежались или вообще в отпуске.

 – В каком‑то смысле будем вместе.

 – Я пересдам анализ в других лабораториях. Вдруг ошиблись, ведь бывает, что ошибаются. Правда же?

 – Конечно, бывает.

 – Дай я сама погляжу, вдруг ты что‑то перепутал.

Она посмотрела в результаты анализов – все чисто.

На следующий день Нина сдаст еще раз анализы в других лабораториях. Результат окажется тот же. ВИЧ не подтвердится. Да что же такое творится?!

 – Когда ты увидишься с детьми? – спросил Ринат.

 – Наверное, сегодня.

 – Хорошо. Нина, это же хорошо! Ты здорова!

 – Спасибо тебе, что ты есть.

 – Ты со всем справишься.

В окне стоял весенний туман. Таял снег. И вокруг деревьев появились круги голой земли. Во дворе бродили собаки и их хозяева. Малыш в песочнице, наполненной грязным снегом, вяло ковырял лопаткой. Мама сидела на лавочке, подложив пакет, и смотрела в свой смартфон.

Нина вымыла голову, высушила феном. Договорилась с Алиной о встрече. Написала маме смс. Написала в ватсап Илье, что собирается забрать Богдана, диагноза нет. «Приезжай домой, поговорим, – тут же ответил Илья. – Срочно». Начиналась новая глава ее жизни.

Квартира встретила Нину старым знакомым запахом. Родным запахом. Илья открыл дверь в цветастом кимоно. Розовые пионы таращились на Нину, а журавли показывали свои пестрые спины. От Ильи пахло гелем для душа, волосы, еще влажные от мытья, лежали на спине. Он был жутко чужим и запредельно близким.

 – Проходи, блудница, – с сарказмом сказал Илья.

 – Я ненавижу тебя, – ответила Нина и сделала шаг в квартиру. Из которой была так уничижительно выгнана почти месяц назад.

 – Сейчас посмотрим, правда ли это, – Илья сделал шаг навстречу и ухватил Нину за промежность. Огромная рука сжала Нину.

 – Прекрати, я заявлю на тебя!

 – Как ты хороша в гневе, – сказал, но руку убрал.

 – Когда вернется Богдан?

 – Не знаю, у моих родителей ему явно лучше, чем с матерью-шлюхой.

 – Я не шлюха, и ты это знаешь.

 – И как ты мне собираешься доказать, что не шлюха?

 – Ты это со мной хотел срочно обсудить?

 – Я просто хотел видеть свою законную жену. Раздевайся.

 – Ты совсем псих.

 – Не говори так со мной, – сказал Илья и потянул Нину за волосы, собранные в хвост, – ты сейчас разденешься и сделаешь все, что я тебе скажу.

 – А как же твое добро и чистый мир? Как же твоя благость и медитации по улучшению планеты?

 – Я достаточно много медитировал, чтобы позволить себе немного мрака.

Илья расстегнул куртку. Приобнял Нину за грудь. Расстегнул джинсы и шмыгнул рукой в трусики. Его пальцы работали яростно.

 – Я скучал по тебе, грязная сучка, – повторял то и дело на ухо. – Пойдем в ванную.

Нина где‑то далеко слышала его слова, будто они звучали из соседней квартиры.

Она не знает, как это произошло. Она плохо помнит детали. Говорят, это называется аффект.

Ее коленка ударила ему в промежность. Илья оторопел и рефлекторно одернул руки к паху. Нина отступила тут же на шаг и опрокинула за собой комод. Ящики с грохотом выпали из пазов, выпустив на пол кучу мелочей: старые ключи, визитки, шнурки, непарные перчатки. Бессмысленный хлам. «Сколько раз просила прикрутить комод к стене», – зачем‑то подумала Нина. Больше она не будет притворяться, больше не будет терпеть и лгать себе.