Never Let You Down (СИ) - Кошелева Кристина "V-Villy" (читать хорошую книгу .TXT) 📗
— Что случилось? — спокойно спросил он, пока к комнате неспешно, в свойственной себе манере, брел Джеймс. Он неуклюже сел рядом и обнял дочку за шею. А плач не прекращался, наверное, минут пять-десять. В головах у мужчин возникли миллионы страшных причин её слез: от той, что её бьет Локи, до той, что она ела на завтрак что-то, отличное от привычного. Успокоить её удалось, на удивление, просто: всего лишь дать ей шарлотку, в которой находятся яблоки, на которые у неё аллергия. Таблетку она, конечно же, выпила, но ситуация была уж точно «из ряда вон».
— Так что случилось? — переспросил Баки, держа её за руку, пока она уплетала шарлотку за обе щеки. Не дожевав, она ответила:
— Ничего… — Элис шмыгнула, а Стив схватился за голову и вытер лицо руками. Баки тихо хихикал в подушку, наблюдая за тем, как его муж пребывает в состоянии гнева, отчаяния и полного диссонанса с реальностью, но при этом пытается сохранять спокойствие. Получалось, если честно, плохо — поэтому он и смеялся.
К вечеру, кажется, всё стало очевиднее некуда — Элис легко засыпала, тяжело просыпалась, то складывала вещи с интересом и удовольствием, то швырялась в стены тем, что не влезало в коробку под удобным ей углом. Когда Роджерс успокоилась и начала более-менее успокаиваться, Джемс предложил ей съездить в Бруклин — отвезти все уже собранные вещи в его со Стивом новый дом, полюбоваться ночным видом на Бруклинский мост, поговорить обо всем на свете. Они давно друг друга не видели, и поговорить точно есть о чем. Девушка оделась свободно, но тепло: широкая черная рубашка, черный кардиган, теплые носки и брюки, теплая обувь. Очевидно, так не ходят в Осло, да и в Манхэттене намного теплее, чем бывало обычно. Баки этому значения не придал, взял её за руку, когда погрузил все коробки, и помог сесть в машину. Девушка тут же принялась снимать с себя теплую одежду. Мужчина сел в машину, закрыл двери, открыл окна на полную и завел машину.
Половину пути они ехали молча. Баки и не хотел её пытать, если честно — просто хотел сменить обстановку, может, ей станет легче, может нет. В любом случае это бы пошло на пользу. Бруклинский мост, до безумия красивый и светящийся желтыми, теплыми цветами, в приближающейся фиолетово-красной ночи он выглядел как клочок земли, не залитый кровью во время войны. Ровно в тот момент, когда они пересекли черту «Манхэттен» и приближались к границе Бруклина, Элис набрала в легкие побольше воздуха, и тихо сказала:
— Не говори никому, что я беременна от него, ладно? — она откинулась на кресле, — У меня и так ощущение, что он что-то подозревает…
— Кто? — спокойно спросил Баки.
— Локи, — отрезала Элис, сложив руки на коленях, словно преступник на допросе.
— А что тебе будет, если он узнает?
— От него — ничего. А вот от Брунгильды, Тора… Может не поздоровится.
Джеймс нахмурился и снизил скорость.
— Ты думаешь, что тебя там будут ущемлять из-за того, что ты…
— Да, — Не дала закончить фразу Элис, — Не говори это вслух. Может, это был бракованный тест… И я просто отравилась… И… — она тяжело вздохнула, — Ладно, ничего, — прорычала принцесса в продолжении своей мысли.
— Может, таки скажешь ему? Он же должен иметь какую-то власть. Затыкать, наконец, неугодные рты.
— Брунгильда — королева. Поднявшаяся с низов и сошедшая с ума от власти. Наследники у неё вряд ли будут. А вот если будут у меня… Она ни мне, ни им жизни не даст. Вот так, — прохрипела Элис.
— Тогда, может быть… Останешься тут, пока не родишь? Чтобы без последствий.
— Пап, — буркнула Элис.
— А что тебе мешает? Защитишь и себя, и его или её. Почему нет?
— Я принцесса. Я должна…
— Ты будущая мать. Тебе нельзя волноваться, бояться и быть вне безопасности. Ты либо едешь туда, чего не случится, пока я жив, либо остаешься тут, наблюдаешься у врача и не пересекаешься с этой женщиной.
— А Локи?
— Он мне не нравится, — фыркнул Баки, на что Элис задорно хихикнула, — Пусть побудет без тебя. Здоровее будет. Нас ты сегодня уже до белого каления довела, — рассмеялся Барнс, на что Элис легонько пихнула его в бок.
Квартира в Бруклине была тихой, маленькой и уютной. Мебель выглядела старой, пыльной, но пахло от неё чистящими средствами и свежестью. На комоде стоял бансай, а рядом с ним — фотографии Баки и Стива довоенных времен. Они до жути счастливые, играют с самолетом и поездом, Джеймс смеется и улыбается, а Стив с сосредоточенным лицом держит самолет в вытянутой руке над собой. На них застиранные клетчатые рубашки, только на Стиве — брюки, а на Баки — шорты. Чуть выше, на стене висит рисунок Стива — он, в образе обезьяны, выступает перед публикой. Принцесса вздыхает, снимает фото со стены, и оборачивается на отца.
— Обокрали музей?
— Только поняла? — выкладывая из коробок портфолио Элис, её детские альбомы и дневники, говорит Баки.
Альбомы блестят в холодном свете лампы, и девушка подходит к ним. На первом фото из детского альбома — маленькая она, дата её рождения, первое фото. Она улыбается и перелистывает страницу, а там видит свою мать, отца, и как аккуратный сверточек розовой ткани, в котором лежит она, обнимают её старшие сестры. Поджав губы, Элис закрывает альбом и прижимает его к груди, видит обугленную и поцарапанную обложку, а потом кладет его на место. Она обещала Локи оставить свою боль в прошлом, а Баки не волноваться. Боль внизу живота опять сковывает её, и Роджерс сгибается напополам, быстро укладываясь на диван.
— Что такое? — спрашивает Джеймс, раскладывая всё по полкам.
— Немного больно… — выдыхает девушка, одной рукой поглаживая низ живота, а другой зарываясь в волосы. На самом деле, ей адски больно.
До следующего утра домой они не возвращались. Периодически Элис просыпалась, ходила в туалет и возвращалась на диван, то бросая подушку на пол, то принося ещё одну, чтобы было удобнее. Баки точно сошел с ума за эту ночь, беспрерывно писал Стиву, оповещая обо всем, что делает Роджерс-младшая, холодно ей или жарко, хорошо или плохо, иногда спрашивая и переспрашивая, знают ли об этом в Асгарде. Стив постоянно отвечал твердым и четким «нет», которое, в отличие от того «нет», что говорит Элис, нельзя было трактовать как «наверное» или «может быть». К рассвету её высочество уснуло, обнимая одеяло ногами и свесил голову с дивана. Уставший Барнс бережливо уложил её голову обратно на подушку, укрыл тонким пледом и сунул в руки плюшевого мишку. Она лишь сладко промурлыкала что-то в подушку и прижалась к ней щекой. Мужчина улыбнулся, погладил её по голове и сел на подлокотник дивана, ей в ноги, продолжая отправлять Стиву сердечки в конце сообщений о состоянии Элис. Баки сфотографировал её и отправил Стиву. Стив не просмотрел сообщение. У Баки началась паника.
Где-то полчаса он мотался перед телефоном, ждал ответа, раздраженно дышал в тишину, резко поворачивая голову на дочь, когда та мычит, и иногда поглядывая в окно, ведь из этого окна был прекрасный, завораживающий вид на Бруклинский мост, и по совместительству, на встающее после двенадцати часов передышки солнце. Луч проник в комнату, медленно-медленно крался по ковру, потом по столу, сам не зная, зачем, и так добрел до лица блондинки, засветив её веснушки, сделав ресницы и морщинки выразительными и заметными. Элис немного поморщилась, улыбнулась, и одновременно со звуком входящего сообщения, распахнула глаза.
Проснулась она явно в хорошем расположении духа, потянулась и взглянула на отца. Его взгляд был встревожен, он смотрел в телефон неотрывно, словно боясь что-то выдать, сказать то, что никто не должен слышать.
— Пап, всё хорошо? — спрашивает Роджерс-младшая, заправляя прядь волос за ухо.
— Асгард кто-то атаковал. Дворец разрушен, — нечленораздельно ответил Барнс хриплым голосом. К своему сожалению, Элис поняла каждое его слово. И успокоить её на этот раз не удалось.
Только ближе к полудню стало известно — никто не пострадал, в том числе и Локи. И даже Лавкрафт. Спокойно выдохнув, Элис прекратила чувствовать боли. А под вечер и вовсе успокоилась, но в Асгард не рвалась — не время для того, чтобы там быть, мешать своим присутствием и без того сломленному народу. Справятся они без неё точно лучше, чем с ней.
