Путь истинной любви (ЛП) - Элизабет Мэри (чтение книг .txt) 📗
пальцами по моим волосам, потому что она любит, когда они немного растрепаны. Она
ослабила галстук и намазала немного помады на воротник рубашки. Я пытался уговорить
ее сбежать, пропустив церемонию, и попасть прямо в медовый месяц, но она отказалась.
– Я хочу, что бы все увидели, как сильно я люблю тебя, – сказала она, прежде чем Риса
вбежала в комнату, тыча указательным пальцем и сигаретой между губ.
Теперь мы здесь. Я надеваю кольцо на ее палец, а Пенелопа делает глубокие вдохи.
– Мы можем сейчас сбежать? – шепчет она, глядя то на меня, то на безымянный палец.
– Пока нет, – шепчу я, и произношу свою клятву, а потом слушаю ее.
Священник говорит мне, что бы я поцеловал свою невесту.
Моя невеста.
Я беру ее на руки и целую. Толпа свистит, хлопает в ладоши и кричит. Красная помада
размазана, руки в волосах. Кто-то прочистил горло: «кхе-кхе», но я продолжаю ее
целовать.
Это официально и навсегда.
Голова Пенелопы откидывается, ее смех заставляет мое сердце увеличиться.
Я снова целую ее.
В сумерках, Риса произносит речь о роликах и сердце в цементе. Она упоминает о
разбитых душах и заколоченных окнах, напоминает нам, что мы сильнее, чем наши
недостатки.
– У вас ребята есть большее – о чем многие только мечтают. Вы влюбились еще детьми,
бесповоротно и безусловно, – она вытирает глаза, делает глоток шампанского. – Помню
первый раз, когда мы все курили…
Папа забирает микрофон у Рисы и произносит речь о гордых родителях, и об оправданных
ожиданиях. Его слова о борьбе и длинной дороге душат меня. Пенелопа с сияющими
глазами улыбается и целует меня в щеку.
Тренер Файнел говорит следующим. Вся его речь в виде ворчания и бормотания.
– Парень, тебе лучше…. Парень, я всегда знал, что ты будешь тем самым… Парень, я
больше не покупаю «M&Ms», – и заканчивает свою речь севшим голосом. – Диллон, я
знаю, что ты будешь заботиться о ней. Ты всегда это и делал.
Все смотрят, как мы исполняем наш первый танец в качестве супружеской пары.
Пока мы кружимся на заднем дворе дома моих родителей, я наклоняюсь к Пенелопе:
– Это так банально.
Деревья украшены мерцающими огнями, и белые столики со свечами и белыми льняными
скатертями украшают зону приема.
Пенелопа смеется, положив голову на мою грудь.
– Заткнись. Это мой день.
Ее волосы пахнут ванилью и миндалем, босые ноги на моих ботинках, и ушко напротив
моего бьющегося сердца.
Мы танцуем на крошечном пятачке. Платье Пенелопы волочится по траве. Мы не
говорим. Мы только двигаемся и вздыхаем, пока тренер Файнел не хлопает меня по плечу
и не просит разрешения.
Я целую Пенелопу в лоб, потом в щеку и уголок губ, прежде чем передать мою девочку ее
отцу, и взять за руку свою сестру. Моя сестра пахнет травкой и сиренью. Она хихикает, а
ее глаза налиты кровью.
Риса и я кружимся в шутливом танце, смеемся, плачем и обнимаемся, пока не сбивается
дыхание.
– Я знаю, что я не самый умный человек в мире, Диллон, и я многое не сделала в жизни,
чего стоило бы, но я горжусь тобой и Пенелопой.
– Риса, заткнись. Ты сделала для меня и Пенелопы больше, чем думаешь. Если бы не ты...
– я роняю голову на плечо своей сестры, пытаясь сохранить самообладание. – Я не знаю,
где мы были бы без тебя.
Она смеется.
– Вместе. Вы родились, чтобы быть вместе.
Кайл похлопывает меня по плечу, прося вклиниться в танец. Он дарит мне небольшую
улыбку, но глазами он уже с Рисой. Они притягиваются друг к другу сплетаясь. Это
настолько интимно, что я ухожу от них не оглядываясь, засунув руки в карманы.
В сторонке от танцпола, я краду немного времени для себя. Я заказываю пиво из бара и
прячусь среди деревьев, прислонившись к стволу, которое мы использовали с Пенелопой
для игр в детстве.
Громкая музыка, эхо голосов и смеха проплывают мимо. Холодное пиво успокаивает
губы. Я ослабляю галстук, расстегиваю несколько пуговиц на рубашке, прежде чем
вытащить ее из штанов и закатать рукава.
Я вижу танцующую Пенелопу. Рядом с ней находятся родители, показывающие любви
больше, чем я когда-либо видел. Герб и Матильда, вместе дольше, чем Пенелопа и я,
игриво шепчутся, прежде чем он ее раскручивает.
Но мои глаза всегда возвращаются к Пенелопе. Ее отец расположил свою щеку на ее
макушке. Его черно-серые усы двигаются, будто он дает ей советы, и говорит слова
любви. Пенелопа плачет и вытирает лицо. Ее губы красные, но помада давно стерлась, так
как я целовал ее во время церемонии, а на ее шлейфе следы от травы.
Я даю им станцевать еще одну песню, прежде чем вернуться к своей жене.
– Я готов, – я шепчу ей, забирая от Уэйна
– Мы пока не можем уйти. Свадьба еще не закончилась, – Пенелопа целует меня в щеку,
позволяя утянуть ее подальше от танцпола.
Я разворачиваю ее пару раз, пока она идеально не располагается под моей рукой. Прежде
чем Пенелопе удается понять, что я делаю, мы уже убегаем с нашей свадьбы и бежим к
«Понтиаку». Она хихикает и бежит, поднимая свою юбку. Я, за ней, держа шлейф платья,
чтобы она не поскользнулась.
Мы бежим, пока музыка не становится шумом вдалеке, и машина не появляется перед
нами.
Пенелопа смеется, опуская подол и хватая ртом воздух.
– Ты сделал это нарочно, оставляя машину так далеко.
С губами напротив ее уха, я тянусь открыть ей дверь.
– Я делился тобой так долго, как только мог. Я начал терять разум.
Мы едем обратно в Сиэтл с выключенными телефонами и очень громким стерео. Я курю,
а Пенелопа задрала подол платья на колени. Она освободила свои волосы от заколок и
тянется за спину, чтобы немного ослабить корсет.
Три часа спустя, мы бежим к входной двери. Пенелопу теперь не волнует состояние
платья, она концентрируется на том, что бы выбраться из него как можно быстрее.
После того, как мы входим в дом, она и я работаем над шнуровкой и кружевом, пока оно
не падает к ногам, и Пенелопа не вздыхает с облегчением. Она стоит в прихожей в белых
трусиках и лифчике. Я даю ей около десяти секунд, чтобы отдышаться, прежде чем
набрасываюсь на нее.
Мои руки в ее волосах, ее спина прижата к стене, а ноги обернуты вокруг моей талии.
– Я люблю тебя, – шепчу я напротив ее губ.
Голова Пенелопы запрокидывается и ударяется о стену.
– Я люблю тебя, – она шепчет и крутит бедрами.
Медленно пробираемся в спальню. Мы обнажены, наши конечности – спутанный клубок,
и мы почти не дышим, потому что нет времени. Ее гладкие ноги двигаются вверх и вниз
по моим. Пенелопа выгнулась дугой и открыла рот. Я надавливаю на нее, медленно и
полностью.
Под звуки ее любви, воспоминания о нашем прошлом заполняют мой разум.
Как первый раз я увидел ее.
Одни даты рождения и знаки мира на ее щеке.
Ролики и ноги, толкающие мой велосипед.
Я целую шею Пенелопы, ее руки двигаются вверх и вниз по моей спине, и я погружаюсь в
нее.
Любовь убивает. Любовь побеждает.
Пенелопа шепчется с Рисой на диване. Я игнорирую ее, только потому, что я сильно
люблю ее.
Записки через всю лужайку.
Хранение конфеток «M&Ms» в коробке под моей кроватью.
– Диллон, – стонет Пенелопа, ее грудь прижимается к моей.
– Тссс... – я целую уголок ее рта, входя в нее.
Картинки нашего детства пролетают через мой разум, одна за другой.
Объяснение как пользоваться тампонами и наш первый поцелуй. Пешие прогулки в лесу, и
как мы держимся за руки.
Как она захотела секса, узнав о своем диагнозе.
Начало средней школы, и радуга солнцезащитных очков.
Украденные перья и бодрствование всю ночь.
