Светлое будущее: вето на будущее (СИ) - Резниченко Ольга Александровна "Dexo" (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
— Стой! — захлебываюсь воздухом. Волосы, казалось, зашевелились у меня на голове. Кровь заледенела в венах… а сознание пробили иглы… понимаем того, что сейчас свершится. — Не надо! Не так!
Но уже ухватил за руки — и сдавил до боли, тотчас повалил на кровать.
— Мне больно! — визжу я.
Живо раздвинул мне ноги, протискиваясь наваливаясь на меня сверху. Сорвал с себя полотенце.
— Не надо, стой!
Но еще напор, натиск — и ворвался, вошел в меня… взрывая вселенную в эксплозии. До боли, до жути… до приговора неизбежности и рокового крушения.
(М и р а)
Завизжала. Дико завопила тотчас подо мной, невольно приводя тем самым меня в чувства. Будто кто жидким азотом обдал. Обмер я в ужасе, наблюдая, впиваясь взором в искаженное от боли, страха, трепета лицо… той, которую я больше всех оберегал… и которую только что так жестоко предал.
Дернулся, мигом вышел из нее. Отстранился. Спешно скрутилась та в клубок, поджав под себя ноги. Нос уткнула в подушку и еще сильнее завыла, давясь рыданием и жуткими, убийственными словами, которые я и сам себе повторял: «ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ?!».
Скатился мой взор невольно вниз.
«блядь!» — нервно дернулся я, завидев кровь ее на себе.
Сука…
Зажмурил веки — и замер, окоченел так, не дыша.
Пиздец. Свершилось.
Всего, чего так жутко боялся, — свершилось. Натворил.
Хотелось просто сдохнуть в этот миг — тщетно. На глаза проступила позорная влага.
Осел я на кровать. Растерянный взгляд около.
Шумный вздох.
Встать — шаги на кухню. Достать с полки пачку сигарет, зажигалку — и прикурить.
Плачет, ноет — даже здесь слышно. И я, Сука, вторю ей. Тихо. Без слез. Но так же… отчаянно и малодушно.
Предал.
Не так ее — как себя. Всё… ради чего старался — все пустил к **ям собачьим!
Пиздец всему…
Хуже тех уродов. Сука я. Сам просил верить! Обещал беречь! И сам же… как эти же твари. Силой, блядь, ее взял…
— Сука! — сгреб всю посуду нахуй на пол — зазвенело, заплясало, разлетаясь на осколки… как, еба*ь его * ***, и моя жизнь!
«ЧЕ. Я. НАТВОРИЛ?!» — вторю вновь ей, что временами, будто лезвием режет меня своими глухими, невнятными причитаниями.
Урод конченный!
ПИЗДЕЦ!
Затяжка-выдох… и прокашлялся, давясь излишним количеством дыма, будто он способен унять раздирающую в груди язву.
Гнида чертова!
Живо потушить окурок — и швырнуть в раковину.
Шаги в комнату — уже немного стихла. Все еще вздрагивает, временами давясь удушливыми спазмами, всхлипами.
Присел около кровати на пол. Виновато повесил голову на плечах. Почесал затылок и тотчас изнеможенно содрал с лица напряжение, эмоции.
Сука!
…и че сказать, блядь?! Тупое «Прости»?!
Нож дать — да пусть гасит?!
Печально рассмеялся я сам над собой: так еще, блядь, себя захуерит.
ДУРА! Какая же она… ДУРА!
И я — ничуть не лучше. В сотни раз — мудак.
— Прости, — несмело отозвался, сам не веря, что это имеет хоть какой-то смысл… для нее. Ниче не понимаю… что делать, что говорить. Куда дальше… двигаться, из того тупика, куда мы пришли. Куда я завел.
Молчит, только писк стал сдержанней, стыдливо-трусливый.
Продолжил:
— Ты меня… тоже пойми. Мне тоже тяжело! — горько, еще сильнее пряча взгляд, топя где-то в дебрях шерстяного ковра. — Я тебе уже говорил: для меня это… дико вот так… о ком-то заботиться. Знаю, что не просила! — сам себя перебиваю, будто чуя ее спор. — Но… — Немного помолчал… — Я если когда что и делал, то только для чего-то. А если добрый какой от скуки жест, то как попало, не заморачиваясь. А тут… вроде, и стараешься изо всех сил… от чистого сердца — и ни *** не получается. Лажа полная какая-то выходит. Нервы… ни к черту. И ты еще… дразнишь, бесишь. Совсем не помогаешь, а наоборот — все только… — учтиво не договорил, смолчал. — Прости меня, — приговором. — Я не хотел. Но да… сделал.
(Н и к а)
Встал вдруг… Шаги на выход из спальни, отчего тотчас я дернулась, комкая в себе ужас:
— Знаю! — гаркнула поспешно, желая его остановить словом. Удалось — обмер, пришпиленный к месту. Вмиг расселась я и учтиво продолжила, давя остатки рыданий: — Знаю, что заслужила, что сама выпросила!..
— Не понял, — тихо рыкнул, шмыгнув носом. Обернулся. Глаза в глаза, полные слез — что мои, что его.
Нервно сглотнула:
— Я и не жду нежности… я давно уже привыкла, что все относиться ко мне, как к д*рьму, — невольно горьким, отчаянным рыком. — Я просто… — стыдливо спрятала взор. — Я просто хотела… чтоб у меня это хоть раз в жизни было с тем, кому я… вроде как нравлюсь, и кто мне не безразличен, прежде чем… — Помолчав, несмело: — Хоть раз, — испуганно уставила взор ему в лицо, чиркнув безумным откровением, но тотчас осеклась — и снова опустила очи. — А ты… ты похурил все… Пошел на дно вместе со мной.
— Что ты несешь?! — раздраженно, но сдержанно. Поморщился. Шаг ближе.
Невольная, позорная дрожь охватила меня, но смолчать уже… не могла. Смертником взгляд в глаза:
— А если я… больна? Если твой врач прав, и они меня заразили? Значит и я тебя?..
Не хватило духу договорить. Испуганно спрятала взор, в покаянии повесила голову на плечах, ожидая расправы.
Жуткие, палящие мгновения рассуждений, всех его за и против — и вдруг резко ко мне. Шарахнулась, дернулась позорно я, уступая инстинктам. Но тотчас сдержал. В охапку — и притянул к себе. Вынужденно глаза в глаза. Дрожу уже лихорадочно, малодушно; мышцы сжались в камень, изгоняя прочь влагу из тела. Трепет заледенил кровь.
Изувера, демона, хуже тех, что были уже в моей жизни, я нарушила уклад. Посягнула на жизнь — и, вероятно, ее уже отобрала.
Обнял, утопил лицо мое в своих ладонях. Еще ужаснее стало — вот только ни боли, ни жути не последовало: ни рывка, ни пинка, ни удара. Улыбнулся внезапно. Рассмеялся:
— Ты серьезно? — (поежилась я) не мог поверить ни он, ни я… в то, что происходит. Отчего еще сильнее затрясло меня — буквально в конвульсиях, а по спине — когтями заживо стал сдирать кожу страх.
Проступили слезы.
— Прости, — отчаянным писком я… только и смогла выдавить из себя в свое оправдание.
— Маленькая моя, ты чего? — движением пальца, не отрывая руки от меня, стер со щеки соленую реку. Нервно моргаю. Не дышу. И вдруг ход — коснулся, прилип поцелуем. Мягкое, нежное движение губ, взрывая тысячи ядерных бомб внутри меня. Ошарашено пучу на него глаза — окаменела, словно что-то самое зверское, невообразимое свершили только что надо мной. То, чего уже действительно не в силах ни принять, ни выдержать. Еще напор — и лаской, будто раскаленной лавой обжигая, стал еще усерднее поглощать, порабощать, окончательно лишая кислорода. И сама не поняла, как мои губы дрогнули в ответ, вторя странным, безрассудным, шальным надеждам… которым просто никогда не суждено сбыться. Движение его рук — и обнял за плечи. Повалил на кровать. Поддаюсь — что бы не задумал этот… души моей Палач — на все согласна и готова.
Запойная, околдовывающая, взрывающаяся миллиардами звезд и странных ощущений, его ласка. Задыхаюсь, умираю, давлюсь страхом — но вторю, отчаянно отвечаю ему тем, на что, думала, и сама не способна. Отвечаю хромой… любовью.
Еще миг — и обхватив меня за затылок, прижал к себе: нос к носу. Зажмурены веки — вторю своему Супостату.
Неожиданно рассмеялся — больным, жутким смехом — поежилась. И вновь сжалась от кошмара. Печально, горько… но с неким облегчением шепот:
— Глупышка моя, — тихо, несмело. — Заразна? — и снова хохот. — Ну и похуй! — громом, разрывая небеса. — Зато как звучит! И жили они недолго, но счастливо. И умерли в один день.
— Дурак, — взволнованно выпаливаю, давясь горечью сквозь смех, сама уже, казалось, теряя рассудок — трепет взорвался больной прострацией и растерянностью.
Улыбнулся:
— Дурак, — кивает. Загоготал. — Еще какой дурак.
