Юность под залог - Богданова Анна Владимировна (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
– Дали ей квартиру-то! Дали! И как быстро дали! Как быстро! – возбужденно прокричала Гаврилова, и в этот момент раздался звонок в дверь.
– Не открывай!
– Чой-то! Давайте миритесь! – с надеждой сказала Зинаида Матвеевна и направилась в коридор.
– Мать! Аврорка у тебя? – задыхаясь, спросил весь какой-то всклокоченный Метелкин.
– Иди, иди. На кухне она. Может, еще помиритесь!
– Басенка! Басенка моя! Ты чего убежала-то?!
– Не подходи, гнида!
– Что т-ты! Что ты?! Приревновала, что ль? Так у нас не было ничего! Это я так специально все подстроил, ну чтоб ты чувства проявила!
– Не гони тюльку! Убирайся отсюда, а то щас как дам по соплям! – от нервного потрясения Аврора вдруг незаметно для себя перешла на смешанный лексикон своего отца и брата Гени.
– Басенка! Я ж ведь только тебя одну люблю! Мне ж, кроме тебя, никто больше не нужен! Ты только дверью-то хлопнула, а я уж соскучиться успел! Времени-то всего ничего прошло, а я сам не свой!
И Юрик хотел было обнять жену, но та как треснет изо всей силы ему по руке. Отчего-то не действовали на нее эти ласковые нашептывания мужа о любви, о том, что она, его Басенка, единственная и что он по ней соскучился. Не разливалось от них больше тепло по телу. Не видела больше наша героиня в супруге никакой тайны, загадки – он оказался точно таким же, как ее отец, как Геня. Ничто более не привлекало Аврору в Метелкине – он в одно мгновение стал для нее прочитанной книгой со скверным, предсказуемым финалом.
– Убирайся отсюда, Метелкин! Я на развод подаю!
– Ты что?! Совсем, что ли, умом тронулась? Да как же я без тебя жить-то буду?! Я ж погибну!
– Не погибнешь! Тебя Валькина дочь быстро утешит!
– А! Значит, повод нашла! Да? Чувствовал я, что давно со мной разбежаться хочешь, да все подходящего случая не было! А теперь вот подвернулся! Думаешь теперь безнаказанно хвостом крутить в своей гостинице! Не позволю!
– Пшел вон!
– Басенка! – чуть не плача, пролепетал Метелкин. – А как же наша дочь? Как Арина-то? – театрально воскликнул он.
– Арина? Так ты ж сам говорил, что никакого отношения к ней не имеешь, что она от Маронова!
– Бат-тюшки! Позор-то какой! – схватившись ладонями за пурпурные щеки, ужаснулась Зинаида Матвеевна.
– Аврора! Я тебе серьезно говорю: ты моя, и я тебя никому не отдам! – с полной серьезностью заявил Метелкин, и тут в кухню, подобно урагану, ворвалась «дочь Маронова» и, со всей силы оттолкнув Юрика, вцепилась в мать и завопила неистово:
– Мое! Она моя! А ты иди отсюда!
– Вот стервы! – И Юрик, плюнув в сторону, ушел восвояси.
– Мамочка! Моя дорогушечка, любимая! Я никому, никому тебя не отдам! – горячо, от всего сердца воскликнула Арина и заревела на Аврориной груди.
– Доченька! А я никуда от тебя и не ухожу, я всегда с тобой, я тебя люблю больше всех на свете! Слышишь? Слышишь? Ты моя дочь! – с гордостью проговорила она.
Арина улыбнулась вдруг блаженной, невинной улыбкой, какой никогда не видела Аврора на лице своей дочери. «Господи! Какая она у меня чудесная!» – подумала Аврора и заплакала вместе с ней.
– Ох! Девочки! Да что ж это такое творится-то?! И почему, скажите мне, почему так получается? – дрожащим голосом проговорила Зинаида Матвеевна. – Чего хорошего, дак помалу, а плохого, дак с леше-его! – залилась слезами Гаврилова, не сдерживая себя, обняв самых дорогих, самых близких людей на свете – дочь и внучку. У нее был, конечно, Геня, в котором она души не чаяла, но в данный момент, если можно так выразиться, он был не актуален. Геня – мужчина, а они все одним миром мазаны. – Ой! Живите! Живите! Я что? Я только рада буду! – хлюпая носом, вымолвила Зинаида Матвеевна и вновь разразилась рыданиями.
– Мам! Ну что ты?
– Ой! Аврор! Юрку-то жалко все же! Что ж ты его, как собаку-то, прогнала!
– Да перестань ты, мам! А кто он? Кобель и есть!
– Кобель! – с готовностью повторила Арина, а Гаврилова, укоризненно посмотрев на дочь, постучала указательным пальцем по губам – мол, думай, что при ребенке говоришь.
Как известно, беда не приходит одна. Или: пришла беда – отворяй ворота, или: беда беду кликает, беда одна не ходит – сама идет и другую ведет. Все эти мудрые, точные и действенные пословицы как нельзя кстати подходят к описываемому периоду жизни Авроры (в девичестве Гавриловой). Буквально за день до развода с Метелкиным в гостинице в ее смену на ее этаже произошло ЧП.
Игнат Лукич Прощуров – гид-переводчик, очень интеллигентный, замкнутый мужчина лет шестидесяти, который практически постоянно проживал в номере 1118, никого не тревожил и вообще был ниже травы, тише воды, как обычно, с утра повел группу иностранных туристов на экскурсию в Кремль. Там, прямо в Оружейной палате, он вдруг стал путаться в веках, числах, русских царях и, назвав тогдашнего государственного секретаря Леонидом Калитой, грохнулся головой о пол, после чего его по-быстрому отвезли в Кащенко.
Поскольку Игнат Лукич проживал на одиннадцатом этаже, а в тот злосчастный день за администраторской стойкой сидела наша героиня, то именно она должна была составить акт о личном имуществе Прощурова в номере 1118 для передачи его родственникам сошедшего с ума гида.
Однако до Авроры в номере несчастного Игната Лукича уже кто-то побывал и уволок все, что можно было унести на себе, в результате чего на Метелкину повесили сумму в сто восемьдесят рублей при ее зарплате в восемьдесят.
– Да при чем тут я? – недоумевала Аврора, уставившись широко раскрытыми глазами на Татьяну Георгиевну Рыжикову. – Я ведь ничего не брала!
– Как это? А кто ж, по-твоему, взял? Я, что ли? Ты давай не финти! Чтобы деньги внесла в начале следующей смены! – хладнокровно распорядилась Рыжикова и удалилась в свой кабинет.
Аврора же, заняв свой пост, уткнулась лицом в согнутую в локте руку и зарыдала. Откуда она возьмет столько денег? И почему обвинили именно ее? Разные мысли лезли в голову нашей героини, но выхода из ситуации она никак не могла найти.
«Выход» шел ей навстречу сам. В кремовом костюме, высокий, красивый, подтянутый – тогдашняя мечта тысяч женщин нашей многомиллионной страны.
– Ророчка! Ты что?! Плачешь? Ну-ка, ну-ка! – спросил ее Фазиль Маронов.
– Да нет, нет...
– Скажи еще, что соринка в глаз попала! Я изучил тебя за эти годы! Я ни разу не видел, чтобы ты плакала! Если плачешь, значит, произошло что-то очень серьезное и неприятное. Ну-ка, рассказывай! – потребовал Фазиль, глядя на нашу героиню проникновенным взглядом.
И она рассказала. Все. Как было. Без лишних слов, обвинений, предположений и домыслов. Рассказала от безысходности, оттого, что знала – не выпутаться ей из всей этой грязи самостоятельно. Кто ее слушать-то будет?!
– Вот что, – проговорил Маронов, хмуря лоб. Вообще на лице знаменитого артиста появилось то выражение брезгливости, какое возникает у людей, нечаянно вляпавшихся в навозную кучу. – Тебе нужно увольняться!
– Как?! А куда я пойду? В ателье?
– Почему в ателье? – удивился Маронов.
– Да потому что, кроме швейного училища, я больше ничего не окончила!
– Глупость какая! – воскликнул Фазиль и, взяв со стойки чистый лист бумаги, принялся писать что-то размашистым почерком. – Это письмо, – растолковывал он, – сейчас пойдешь к директору гостиницы...
– К самому?.. Да я его ни разу в жизни не видела! – испугалась Аврора.
– Вот заодно и посмотришь. Выложишь все как было и скажешь, что больше тут работать не будешь. Завтра возьмешь вот это письмо, – и он покрутил перед Аврориным носом сложенным вчетверо листком, – трудовую книжку, паспорт и пойдешь по этому адресу. – Маронов чиркнул адрес на «четвертушке». – Скажешь, что от меня к Зухрабу Маронову...
– А кто это? Где это? – недоумевала наша героиня.
– Это одно из посольств в Москве, где должность посла занимает мой отец. Он обязательно примет тебя на работу.
– Но кем? Я ж ничего не умею! И потом, завтра я никак туда пойти не могу!
