Вот такое кино, или «Рабыня Изаура» отдыхает - Седлова Валентина (книги полностью бесплатно .TXT) 📗
Лешка недовольно поморщился, задумался, а потом сказал:
— Ладно. До четверга, так и быть, отсюда не двинусь. Серии отредактирую, без проблем. Но ты должна пообещать мне две вещи.
— Какие?
— Первое: ты по возможности не будешь вставать из постели.
— А как я тогда к тебе приеду? Вместе с кроватью? Как Емеля на печке?
— Ты ко мне не приедешь. Я позвоню Сан Санычу, как только у тебя на руках будут серии, скинь их на ноутбук, и Санька мне их завезет.
— Так ему придется сначала ко мне заехать, потом к тебе, потом снова ко мне…
— Ничего, помотается. Я тебе сейчас запишу номер его мобильного, чтобы вы завтра пересеклись. И второе: поклянись мне, что если с тобой или с твоими близкими что-то случится, необязательно плохое, просто что-то необычное, то, чего быть не должно, — ты сразу же сообщишь мне об этом.
— Хорошо. Обещаю.
— Вот и славно. А теперь, моя дорогая, проваливай-ка ты домой. Мне твоя голова по-прежнему не нравится, но раз ты упираешься и эскулапам сдаваться не намерена, то поезжай вылеживаться.
— А как же ты?
— Я — мальчик большой. И мне такие жертвы не нужны. Хочу, знаешь ли, чтобы моя невеста была веселой и здоровой, а не мрачной и побитой. Так что возражения не принимаются, ступай!
— Да не пихайся ты так! Дай хоть бандану обратно завяжу…
Вторник и среду я по совету Лешки провела в постели с холодным компрессом на голове, чтобы как можно быстрее избавиться от своего сомнительного «украшения». От компресса мозги мои замерзли и покрылись инеем, а мыслительный процесс застопорился. Сан Саныч исправно курсировал между мною и больницей, каждый раз не забывая передавать приветы от Лешки. Один раз даже по его просьбе букет маленьких кустовых розочек принес. И откуда Лешка с братом успели разведать, что это одни из самых моих любимых цветов? Не иначе, вступили в сговор с дедом. Не зря Сан Саныч о чем-то с ним в дверях шептался, когда ноутбук забирал. Ну что с них взять, кроме анализов?!
В четверг, критически осмотрев свой медный лоб, я сочла, что размеры шишки уменьшились до приемлемых размеров, но вот расцветка меня совершенно не устраивает. Поэтому бандану Игорьку пока возвращать не будем. Потерпит до понедельника. Если бы еще не эти головокружения, было бы вообще изумительно.
Как шепнула вездесущая Тамара, продюсер нашу серию с подменой ножей воспринял на ура. Над амнезией слегка поломался, но тоже принял. Прицепом, так сказать. Но в дальнейшем жаждет от нашей бригады крови и зрелищ. Уф, что же делать-то?
Именно этот классический вопрос Чернышевского я и задала авторам, кратко обрисовав сложившуюся ситуацию. Сказать, что народ приуныл от моих новостей — это значит, ничего не сказать. Наверняка уже у кого-то были идеи по бескровным сюжетам, по всяким безопасным розыгрышам с далеко идущими последствиями, а тут на тебе! Кому ж охота в самоубийцы записываться?
— А знаете, — подал голос Геннадий, — что нам мешает устроить полномасштабную бойню? Нет, не надо сразу возражать, выслушайте меня до конца, пожалуйста. Нет причины скрывать от самих себя, что каким-то неведомым образом то, что мы отпишем, претворяется в жизнь. Причем, конкретно с нами и с нашими близкими. Но давайте проанализируем наши старые серии. Все, что есть в них общего, это то, что несчастные случаи происходят в единичном экземпляре. Пострадал один герой — пострадал один автор. Примерно по этой схеме. Вот я и предлагаю отступить от этой практики и попытаться обмануть судьбу.
— Каким же образом?
— Мы напишем серию, в которой пострадает много людей. И посмотрим, случится ли с нами после этого что-то или нет.
— А не боишься того, что кто-то из авторов пострадает, а кто-то нет? — резонно спросила его Рита.
— Нет, не боюсь. Тут все зависит от того, что именно мы выберем в качестве этого самого группового несчастного случая. Предлагаю — что-нибудь малореальное. Ну, то, что в нашей жизни с очень большой долей вероятности никогда не произойдет.
— И что, например?
— Ну, да хотя бы падение самолета! Съемки, по-моему, не настолько дорогие, как может показаться. Я видел в наших павильонах один салон, почему бы не снять в нем? Или арендовать что-нибудь подходящее. В крайнем случае, я даже на вертолет согласен. Кадры падения — компьютерная графика. Вставки по паре-тройке секунд, не больше, чтобы зритель не успел прочухать, что его дурят.
— Ладно, если эту серию нам зарежут по экономическим мотивам, может, оно и к лучшему. Лучше скажи: сюжет-то в чем заключается? И при чем здесь сыскное агентство?
— Да это проще пареной репы! Кто-то из пассажиров перевозил с собой дипломат с важными документами. Либо дипломат с большой суммой денег. На выбор, так сказать. После падения несколько пассажиров числятся пропавшими без вести. В том числе и наш герой. Те, кому он вез свой дипломат, нанимают Дану с Олегом выяснить его судьбу.
— И что выясняют?
— Ну, жив он и здоров. Скрывается от пары злобных ребят, также летевших в этом самолете-вертолете и претендующих на содержимое дипломата.
— А падение самолета с чем связано?
— А у них драка из-за дипломата началась. Кто-то стрелять начал, попал в пилота. Вот, собственно, и все.
— А что, в пилота так просто попасть? Или у них никакой перегородки с пассажирским отсеком нет?
— Да это все детали. Надо будет — я своего крестного спрошу. Он у меня МАИ заканчивал. И вроде как даже полетать где-то успел.
— Ой, что-то не нравится мне все это, — искренне призналась я Геннадию. — Отписать мы эту серию, конечно, отпишем, но гарантии того, что начальство ее не завернет и нам на уши не повесит, дать не могу. Да и масштаб бедствия что-то меня смущает. Как я понимаю, в результате этой авиакатастрофы есть погибшие?
— Ну да. Куда же без них. Иначе совсем не правдоподобно получается, — отозвался Геннадий.
— Да хватит тебе, Лиз, цепляться ко всякой ерунде! — подала голос Летка. — Мне лично эта идея очень нравится. На самолетах, равно как на вертолетах, я в ближайший год точно летать не собираюсь. А вы как, ребята?
— Ну, в целом симпатичная идея, — отозвалась Рита и бросила ехидный взгляд на Андрея. Боже мой, они что, опять свою пикировку затеяли? Тогда Андрей сейчас должен выступить против, или я ничего уже не понимаю в людях.
— А мне не нравится, — словно услышав мои мысли, отозвался Андрей. — Слишком уж все неубедительно выглядит. И если речь идет о целом самолете, то на месте трагедии должна работать комиссия из представителей авиакомпании, МВД, и еще хрен знает кого. Наше доморощенное агентство туда просто не пропустят. Гробить самолет ради такого слабого сюжета — это все равно, что из пушки по воробьям палить. Или гвозди микроскопом забивать.
— Стас, твое слово!
— Ну, вроде бы ничего. Да и попробовать стоит. Если с нами после такой серии ничего не произойдет, это означает, что у нас в резерве минимум три-четыре серии с масштабными трагедиями. Взорвавшийся дом. Заваленные шахтеры. Авария на производстве. Ну и так далее.
— Да что там рассусоливать! — вновь влезла Летка. — Писать надо, и все дела!
— Понятно. Итого у нас один автор против, четверо за. Я, с вашего позволения, в числе воздержавшихся. Но все равно получается, что большинством голосов сюжет принят. Работаем.
Ух, как же тяжело дался нам этот сюжет, кто бы знал! Мы перекраивали его вдоль и поперек, в итоге уже просто плюнули на стандартную схему обсуждения и начали сразу отписывать карточки, потому что так хоть что-то было видно наглядно. Было выпито немереное количество кофе, а когда секретарша попыталась намекнуть, что наша группа ликвидировала трехдневный запас сего напитка, и посему нам советуют притормозить, на девушку посмотрели столь злобно, что она мигом забыла о своем порыве бережливости и пулей выскочила из нашей комнаты. Когда, наконец, на доске обрисовалось что-то более-менее похожее на серию нужного формата, команда не смогла сдержать дружный вздох облегчения.
