Ты мой выигрыш (СИ) - Шварц Катерина (мир книг .TXT) 📗
— Ненавижу тебя! — завизжала она. — Ублюдок! Ты мне всю жизнь сломал!
— Прекрасно! — моя злость достигла предела. — Так я освобожу тебя от своего присутствия в твоей жизни. Развод сейчас дело быстрое.
Она моментально побледнела и кинулась мне на грудь.
— Максимка, миленький, прости меня, прости. Это все гормоны. Ты же понимаешь, — молила она меня, — я не специально. Я больше ничего не скажу твоему отцу, умоляю, прости меня.
Оттолкнул ее от себя — надоела эта постоянная фальшь. Но понимаю, что выбора нет. У нас сын растет, скоро еще малыш появится, не могу лишить детей матери.
— Я тебя предупредил — еще раз пожалуешься на меня отцу, отберу детей и выгоню на улицу голой.
Она затрясла головой, как китайский болванчик, соглашаясь с моими словами. Отвернулся от нее и направился в ванну. Холодная вода принесла мнимое облегчение ненадолго. Но, видимо, сегодня высшие силы решили вывести меня из себя. В гостиной мой пятилетний сын строил замок из нового конструктора. Я помог ему в строительстве.
— Завтра мы с тобой, Вань, в бассейн едем, — сказал я ему между делом.
— Не-е, пап, я завтра с дедом поеду… по делам, — с гордостью заявил мой сын.
— Каким?
— Садик открывать, мне разрешат ленточку перерезать, деда сказал.
Внутри все скрежет от злости. Бл***ь, я же просил его не трогать мою семью. Я не желаю, чтобы мой ребенок с детства был у всех на виду. Чтобы с детства был приучен к всеобщему внимаю и обожанию.
— Понятно, — со скрипом произнес я.
Доведенный до предела, я поехал в больницу. Хорошо, что еще не встретил сегодня отца, иначе бы точно съездил ему по морде.
По дороге успел немного успокоиться, но Васька меня снова завел, доброжелатель херов. Заступиться он за нее решил! Ух!
Захожу в ее палату. Лежит. Смотрит на меня, но взгляд мутный, как будто куда-то в прошлое смотрит. Что, милая, вспомнила свои грехи? Правильно, пришло время за них отвечать. Подошел к ней ближе, посмотрел в упор.
— Сейчас быстро оденешься и поедешь со мной, — отдал ей указание, — поняла?
Лиза только кивнула.
— Макс, — вклинился Васька, — я бы не советовал…
— А я бы не советовал мне мешать, — оборвал я его. — Напиши все медицинские предназначения на листке.
— Хорошо, — он не спорит, знает меня прекрасно, — только мне ей укол надо сделать еще один.
— Делай, в коридоре подожду.
Сперва хотел в палате остаться, но понял — увижу, как она переодевается, и сорвусь… Да бл**ь, я до сих пор ее хочу! Так хочу, что зубы от похоти сводит, а член колом встает от одного воспоминания о ее теле. Жду, пока она соберется, а сам минуты считаю, почему так долго? Наконец, она выходит. Бледная, с синяками под глазами, смотрит на меня и начинает падать. А я снова ее ловлю.
— Она не сможет дойти до машины, я тебе говорил, — пояснил друг.
— Донесу, — огрызнулся я. — Все написал? Клади мне в карман.
Он послушно запихнул листок в мой карман. Я попрощался с ним и понес Лизу в машину. Она молчала. Только руками меня за шею обхватила. Но не прижималась, как будто старалась сохранить дистанцию. А мне в нос ее запах ударил. Дьявол! Она меня одним своим ароматом убивает. Рушит все стены из возведенной мной ненависти.
На автомате усадил ее в машину на заднее сидение, рядом с собой не выдержу, сорвусь. Устремил все внимание на дорогу, чтобы хоть как-то отвлечься.
Я с самого начала знал, куда отвезу Лизу. Это место за городом я присмотрел еще давно, когда мы с ней вместе были. Думал построить нам дом здесь. Не вышло… Но дом все равно построил. Приезжал сюда, когда совсем туго становилось, когда мысли о ней на куски рвали, и пытался избавиться от наваждения…
Пока мы ехали, она уснула. Бережно, чтобы не разбудить, взял ее на руки и занес в дом. В комнате аккуратно раздел до белья. Меня уже ощутимо потряхивало.
Стоп, Макс, стоп! Ты поклялся, жизнью поклялся, что больше не притронешься к ней, не позволишь плотским желаниям взять верх над разумом. Не могу бороться… Рука сама потянулась к ней. Коснулся волос… Провел пальцами по плечу, груди, животу… Тростинка, моя тростинка… Взгляд упал на ее губы… накинулся на них… целую ее, а сам на куски душу свою рву. Не могу! Не могу я без нее! Господи, помоги!
Внизу послышался стук закрываемой двери. Просто отскочил от Лизы. Если сейчас не уйду, то все, что я задумал с ней совершить, не произойдет. Прахом рассыплется, потому что я ей все прощу, только чтобы моей снова была… все прощу… даже смерть нашего малыша…
Глава 5. Лиза
Скачано с сайта knigomania.org
Я не ведала, что решил Максим. В чем заключается «отработка» долга мне тоже не известно. Пять дней назад я пришла в себя в одной из комнат загородного дома. Тот доктор, когда Максим вышел, сделал мне укол снотворного, которое и заставило меня уснуть в машине. Я ему за это благодарна.
За эти дни Максим не появился ни разу. Но это не означало, что он привез меня и забыл. За моим здоровьем следила Нина Григорьевна — женщине было шестьдесят лет, но она умело делала уколы, а еще прекрасно готовила и следила за домом. Со мной она была немногословна. Да и я не особо шла на контакт. Меня вдруг охватила какая-то апатия, накрыло чувством неизбежного. Ничего не интересовало, будущее стало безразлично.
Сегодня мне удалось нормально, без тошноты и головокружения, встать. Привела себя в человеческий вид (моя одежда чудом оказалась в этом доме), позавтракала. И теперь, удобно усевшись в большое кресло, смотрела в окно. В голове мысли текли тихой неспешной рекой, унося к истокам моей жизни…
***
В детстве мы все верим в сказки, ждем чуда. Вырастая, мы теряем эту веру. У кого-то она теряется постепенно, растворяясь в реалиях жизни, а у кого-то эта вера разбивается как хрустальная ваза, обдавая вас осколками разбитых надежд. Для меня чудеса закончились в день смерти моих родителей. Молодые, полные жизни, они ушли из этого мира быстро — в их машину на полной скорости влетел бензовоз. Водителю бензовоза чудом удалось спастись, а вот мои папа и мама умерли мгновенно. Потом, как бы страшно не звучало, я буду завидовать их мгновенной смерти.
А в тот день для маленькой десятилетней девочки мир из цветного и прекрасного превратился в черный и злой.
Жалость… Ненавижу это чувство. Меня все жалели, а я озлобленным волчонком хотела на них кинуться. Жалость разъедает людей, она превращает их в наркоманов: они выделены из основной массы человеческого потока, на них постоянно обращают внимание, говорят про них — это становится зависимостью для некоторых. Вот я какой, пожалейте меня! Но для некоторых жалость становится стимулом жить дальше, бороться с ней и с миром.
Многое ли может ребенок? Многое! Обиженная на несправедливый мир, я решила, что вырасту и стану судьей. Это решение пришло ко мне после суда, на котором решали меру наказания для водителя бензовоза. В зале было много народу — такой резонансный случай. Многие шептались. Краем уха до меня долетали их голоса. Вот тогда-то я услышала фамилию — Старовы. Виновнику аварии, в которой погибли мои родители, дали три года условно! У него, как оказалось, были «влиятельные» родственники. Но когда зачитывали приговор, судья сказал о хороших характеристиках виновного и о детях, находящихся на его иждивение. Бабушка на суде плакала. А я в упор смотрела на человека, который убил моих родителей, и понимала — нет предела ненависти в сердце человека.
С того дня я шла к своей цели. С головой ушла в учебу. Бабуля думала, что так я пытаюсь уйти от горечи потери, отчасти она была права. Школа, в которой я училась, была самой обычной. Я уговорила бабушку перевести меня в гимназию. Мотивировала это тем, что хочу получить больше знаний. Бабуля согласилась.
Первое сентября для меня, восьмиклассницы, прошло в стенах новой школы. Сначала было тяжело: новые учителя, углубленное преподавание, новые одноклассники. Многие из очень богатых семей. Для подростка не быть принятым сверстниками очень сложно. Меня встретили прохладно. Особо не трогали, но и радости не было. Не обращала внимания. Последние четыре года я была одиночкой. Из класса я хорошо общалась только с Витькой Левшиным. Мы с ним за одной партой сидели. Но все изменилось в один день.
