Вкус вишнёвой лжи (СИ) - Angel-of-Death (книги без сокращений TXT) 📗

— Пусть братец тебя развлекает, — ставлю банку на стол и скрещиваю на груди руки. — Я не собираюсь участвовать в вашем цирке.

Взгляд отца добирается до меня и замирает. Становится неловко, но я не отвожу глаза в сторону.

— Моё терпение на исходе, Стас. Ещё одна выходка, и отправишься в закрытый пансионат какой-нибудь за границу. Или в военную академию. Мне без разницы, — смотрит на наручные часы, проверяя время. — Лишь бы из тебя дурь выбили. Вот армия, кстати, хорошая идея…

Отец вздыхает, направляется в сторону двери так вальяжно, словно он — король этого мира, но у выхода останавливается и снова смотрит на меня.

— Я тебя предупредил. Этот раз точно был последним. Через неделю я улетаю в Гонконг, так что за тобой присмотрит брат. Будь добр, не выводи его из себя. В отличие от меня, он не такой терпеливый.

Я кривлюсь, но ничего не отвечаю.

— И про ужин не забудь.

— Ага.

Я всё равно не приду.

Отец недоверчиво смотрит на меня, уже собираясь уйти, но, словно вспомнив что-то важное, замирает.

— И да. Следующие месяцы ты сидишь тихо и не высовываешься. Парнишка, которого у вас на вечеринке отправили в кому, — сын депутата, Антона Григорьева. Он — большая шишка, так просто не успокоится и в любом случае докопается до правды. Если ты замешан в этом, лучше сказать мне сразу, иначе будут большие проблемы. Не хотелось бы твоё тело вылавливать из реки.

Я замираю. Так, тот парень — сын депутата? Тогда у нас точно огромные проблемы. Если они узнают, что во всём виноват Назаров, ему конец. А отец сделает всё, чтобы вытащить меня из дерьма, даже сдаст Костяна.

— Я уже сказал полиции, что был в другой части вечеринки и ничего не видел, — сдержанно говорю я.

Отец прищуривается, пытаясь уличить меня во лжи. Явно не верит ни единому слову.

— Я очень на это надеюсь, — бросает он, прежде чем выйти из квартиры.

Отец всё время был таким: спокойным и рассудительным. А мне всегда казалось, что ему попросту плевать. Когда я захотел переехать, он купил квартиру и начал давать деньги на проживание, но с условием, что я окончу школу и получу аттестат. На мои проблемы с законом он постоянно закрывает глаза, да и, в прочем, на всё, что я делаю, тоже. Папа даёт деньги, лишь бы отмахнуться, вытаскивает из неприятностей, чтобы его репутация не испортилась заголовком в какой-нибудь дешёвой газете: «сын бизнесмена Скворецкого оказался за решёткой».

Я у него как собачка. Назойливая и проблемная, которую сбагрили «няне», чтобы самому не мучиться.

Вот только я вовсе не собачка. Я живу сам, готовлю сам, разбираюсь с делами по хозяйству и решаю все проблемы. Единственное — трачу деньги отца. Без них я вряд ли бы справился с самостоятельной жизнью. Но разве это важно? Мне осталось отучиться в одиннадцатом классе, получить аттестат, а после я могу либо пойти работать, либо поступить куда-нибудь. Я ещё не решил. Когда смогу сам себя обеспечивать, деньги отца мне не будут нужны. Я просто исчезну, словно меня и не было. Стану другим человеком, без клейма: «у него отец — бизнесмен».

Я облегчённо вздыхаю, когда хлопает входная дверь, пересекаю комнату и заваливаюсь на диванчик. В руках снова оказывается мобильник. Стираю недавно написанное, но неотправленное сообщение, предназначенное для моего друга, и пишу новое: «Жду у меня дома. Есть серьёзный разговор».

Отправляю.

Вот и всё. Остаётся только подождать, пока Костя получит его и соизволит притащить свою задницу ко мне в студию. Думаю, ждать придётся до самого вечера…

***

Я ошибаюсь, потому что звонок в дверь раздаётся меньше чем через два часа. За это время я успеваю подремать и даже заказать пиццу.

— Здорово, Стас, — Костя вваливается в квартиру словно ураган. — Чё, как дела? С ментами проблем не было? Нормально отпустили?

Назаров плюхается в кресло и тянется к коробке с пиццей, беря в руки огромный кусок и начиная уплетать его так, словно не ел несколько дней.

— Да куда они денутся. Отец заплатил, они и отпустили, — бросаю я, садясь на диван и в упор смотрю на гостя. — Проблема в другом.

Сегодня на нём футболка и всё те же рваные джинсы. Кастета на руке нет, так же как и кожаной куртки.

— В чём же? — с набитым ртом спрашивает Костя, сверля меня взглядом мутно-синих глаз.

Я пытаюсь подобраться слова, чтобы лучше и доходчивее объяснить ситуацию, в которую мы вляпались.

— Короче. Тот пацан, которого ты битой вырубил, в коме, — говорю я.

— М, бедняга. Сильно я его, видать, — в голосе Назарова нет ни грамма сожаления.

— Это ещё не всё. Следователь меня расспрашивал про драку. Улик пока нет и подозреваемых, следовательно, тоже. Но этот пацан, Игорь Григорьев, сын депутата, — закидываю ноги на столик, думая, взять ещё один кусок пиццы или же нет. — Отец у меня с утра был. Сказал, чтобы я залёг на дно, потому что этот депутат так просто не остановится. Если они узнают, что мы замешаны во всём этом, нам конец. Тебе в особенности. Так что…

— Ой, да успокойся, — отмахивается Костя. — Никто ничего не узнает, если не будем болтать. А твой папаша пусть катится ко всем чертям. Мне самому виднее, когда залечь надо, а когда можно и расслабиться.

— Блин, Костян! — не выдерживаю я. — Перестать делать вид, что тебе пофиг. Это не местного гопника вырубить. Если они достанут биту из реки, найдут наши отпечатки. Тогда точно не отвертимся.

Парень запихивает в рот остатки пиццы и прожёвывает её. Только после этого решает продолжить разговор.

— Да никто даже не додумается нырять в реку ради какой-то биты, — тянет Назаров. — Это просто вечеринка на пристани. Там даже купаться запрещено, так что никто ничего не найдёт. Чувак, дело закроют через пару месяцев и даже париться никто не станет.

Я поджимаю губы, не разделяя оптимизм друга. Судя по его реакции, Костян даже не расстроен из-за того, что отправил парнишку в кому. По любому только рад, что ещё один богатенький отпрыск вышел из игры.

Костя Назаров ненавидит богатых людей. Искренне и бесповоротно.

Четыре года назад его родители и младшая сестра попали в аварию. Жуткую и ужасную: всё было всмятку, от автомобилей практически ничего не осталось. Виновником был пьяный парнишка, гнавший по автостраде с такой скоростью, словно попутал реальность и видеоигры.

Суд был быстрым и до нелепости глупым. Парень оказался из «золотой молодёжи» с богатыми предками. Они откупились от наказания, добились условного срока, плюс заплатили семье Назара полтора миллиона рублей в качестве компенсации. Естественно, справедливости никто не добился и глупо было вообще надеяться на неё.

С тех пор Костя каждый раз плюётся ядом, когда речь заходит о богатых людях со связями. Особенно о детях с предками-миллионерами.

Я — исключение. Назаров долго не знал о том, что у меня богатые родители, потому что веду я себя как пацан с улицы, деньгами никогда не разбрасываюсь. Часто вытаскивал Костяна из передряг и даже выручал с полицией. Так что мы с ним быстро скорешились.

— Даже если они не найдут биту, есть видео. Это раз. Когда парень очнётся, он тут же сдаст и тебя, и меня. Это два, — продолжаю настаивать.

— Если этот парень очнётся, — поправляет Костя, принимаясь за следующий кусок пиццы. — А с записями я разберусь. Проблем не будет.

— Я к тому, что нужно залечь на дно, понимаешь?

— Да, ладно-ладно, — отмахивается. — Я тебя услышал. Буду вести себя тихо. У нас вопрос поинтереснее. Когда ты меня со своей подружкой познакомишь? Обещаю, что не буду придираться к тому, что она богатенькая, — поспешно заверят меня парень. — По крайней мере, постараюсь.

Я поджимаю губы. Вот умеет же Назар перепрыгивать с темы на тему, когда ему это нужно. Чёрт бы его побрал.

— В пятницу у нас будет ровно месяц, как мы с ней познакомились, — всё-таки беру кусок пиццы, пока друг не съел всё в одну харю. — Так что я устрою сюрприз. Будет вечеринка, там и познакомишься с ней. Только, пожалуйста, веди себя адекватно.