Весна художника (СИ) - Малышева Анастасия (книги хорошего качества txt) 📗

Я вообще был не фанатом косметики и прочей ерунды, но того требовала наша новая жизнь. Поэтому я стойко терпел, пока миловидная молоденькая девушка водила какой-то губкой по моему лицу, выравнивая его цвет, после что-то там еще оттеняла, а в конце зализала мои волосы с помощью геля, от чего они стали чуть более темные и блестящие. Хорошо хоть бороду трогать никто не стал — растительность на моем лице была неприкосновенна.

— Ты такой симпатичный стал, — выдал уже загримированный Данчук, глядя на меня с плохо скрытым весельем, — Просто секси.

Хмыкнув, я встал с кресла и, стянув с себя простую серую футболку, поиграл бровями, прежде чем спросить:

— Намажешь меня маслом?

Ответить Андрей не успел — за его спиной тут же возникла Мари. Которая, смерив меня наигранно-недовольным взглядом, грозно погрозила мне пальцем:

— Но-но-но. Ты мне тут мужа не соблазняй. Я, знаешь ли, всегда ношу с собой маникюрные ножнички. Чик-чик — и нечем тебе будет людей радовать.

Вздохнув, я спросил:

— Вот почему в последнее время все так много внимания уделяют моему члену? Что же он вам так покоя не дает?

— А я разве сказала что-то про него? — невинно поинтересовалась рыжая, — Я имела в виду твои волосы и бороду. Извращенец.

Вздохнув, я понял, что эту битву бездарно проигрываю. Поэтому, махнув рукой, я просто позорно ретировался. Читать — пошел с гордо поднятой головой на фотосессию.

Маслом нас всех в итоге мазали специально обученные девушки — ну, кроме Андрея. Жена у него, хоть и была не ревнивой, но не до такой степени, так что трогать парня никому не позволила. А дальше началось веселье для других, и мука — для меня. Никогда не любил вот это вот всё. Просто — ну я же не модель. Я знаю, как выглядят модели — на четвертом и пятом курсах мы, наконец-то начали рисовать с натурщиц. Так что я понимал, как нужно повернуться, чтобы свет падал ровно, открывая только достоинства и скрадывая недостатки. Вся фишка в том, что я считал всего себя — одним сплошным недостатком. Не самым уродливым, но всё же.

Парни же другое дело. Вот у кого не было ни единого комплекса или сомнения относительно своей внешности. Больше всех отрывался, разумеется, Демид — он окунулся полностью в свою атмосферу. Софиты, камеры, куча восторженно вздыхающих человек — Котов привык к такому. Более того — подсознательно он ждал такого отношения к себе, и никогда в этом плане не разочаровывался. Как и Данчук. И это был их мир, и я его совершенно не понимал.

Однако, это теперь было частью моей жизни, моей работой. Поэтому — улыбаемся и машем, господа. Мы белые и пушистые. Полчаса нас снимали всех вместе — мы дурачились, прикалывались, толкали друг друга. В общем, были предоставлены сами себе, и в какой-то момент даже забыли о наличии рядом людей с камерами.

После нам выделили по десять минут каждому, для индивидуальных снимков. Вот тут лично мне было очень неловко — я никак не мог расслабиться и понять, чего от меня хочет фотограф. Который с каждой минутой всё больше раздражался. Оно и понятно — время идет, хочется есть, спать, ссать и прочее, а тут вместо адекватной модели какой-то бородатый увалень, который смотрит на тебя так, словно хочет объектив затолкать в глотку. Не то, чтобы я этого действительно не хотел, но приходилось напоминать себе, что фотограф просто делает свою работу и он не виноват в том, что я — бревно.

Наконец, устало выдохнув, фотограф предложил устроить небольшой перерыв, на что я ответил с искренним энтузиазмом. Стоять перед софитами в одних потертых джинсах, сидящих настолько низко, что они скорее открывали, чем скрывали что-либо, мне уже осточертело настолько, что хотелось волком выть. Да и торс был противно-скользким из-за этого идиотского масла. Накинув легкую худи, я отошел в сторону, давай больше пространства другим участникам.

— Эй, — рядом со мной приземлился Мухин, — Что с тобой, чувак? Ты как тряпка сегодня.

— Не знаю, — честно отозвался я, нервно потирая переносицу, — Они требуют от меня, чтобы я показал сексуальность, но я понятия не имею, что это такое!

Брови Димона взлетели вверх, и он насмешливо поинтересовался:

— Ты это сейчас серьезно?

— Абсолютно, — кивнул я, не в силах даже злиться на его тон.

Эта фотосессия просто выжала из меня все соки, и говорить об этом мне хотелось меньше всего. Я танцор, блин! Художник, мать его, но никак не модель. Однако, окружающие явно считали иначе. И говорили они сейчас через Мухина.

— Ефим, — спокойно и твердо начал друг, — Ты только не подумай сейчас про меня ничего лишнего, но я скажу всё как есть. Ты — просто один ходячий кусок секса на ножках. Я к тому что — ты, блин, просто посмотри на себя! Высокий, мускулистый, взгляд убийцы и улыбка искусителя. Ты ведешь себя, как монах, но выглядишь ты, как самый настоящий плейбой!

— Эм… — я чуть отодвинулся, глядя на друга с некоторым подозрением, — Ты сейчас, я надеюсь, не в любви мне признаешься?

Вздохнув так, словно имеет дело с безнадежным случаем, Димон провел рукой по уложенным волосам, и спросил, игнорируя мою последнюю реплику:

— Что тебя успокаивает? Вот в какие моменты ты чувствуешь себя максимально расслабленно? Иначе говоря — от чего ты улетаешь в Нирвану?

Задумавшись на секунду, я пожал плечами и ответил:

— Рисование. Или танцы. Когда я в мастерской или на танцполе — мне просто…хорошо. Там я остаюсь самим собой.

Задумчиво постучав по подбородку, Мухин хмыкнул:

— Ну, мольберт я тебе принести, увы, не могу. А что касается второго…тут всё просто. Погоди минутку.

Сорвавшись с места, коротышка подскочил к одному из организаторов и принялся что-то объяснять, при этом активно жестикулируя и изредка кивая в мою сторону. Нахмурившись, я наблюдал за этими манипуляциями, пытаясь понять, что этот идиот задумал. И меньше чем через минуту получил ответ на свой вопрос. Когда, кивнув, организатор отошел в сторону, и почти сразу в зале заиграла музыка. И не просто музыка, а одна из моих любимых групп.

Повернувшись к Димону, я послал ему один из своих фирменных вопросительных взглядов, но он только пожал плечами:

— Если для того, чтобы пробудить твоего внутреннего секс-зверя, нужно включить музыку — пожалуйста. Скидывай свою одёжку — и танцуй. Отпусти себя, а фотограф сделает всё остальное.

Хмыкнув, я понял, что наш мелкий армян оказался прав. Решение буквально плавало на поверхности. Мы не модели, мы — танцоры. Так что для хорошего кадра нужна просто наша музыка. Дернув молнию, я скинул худи и кинул его Мухе со смешком:

— Тебе лишь бы меня раздеть.

— Вот только не надо тут, чувак, — отозвался друг с усмешкой, — Не забывай, что у меня есть жена и ребенок. Хочешь взаимности — иди к Коту.

— Пошел ты, — отозвался Дэм, сверкнув глазами.

Кивнув фотографу, который уже приготовился снимать, я вышел на заданную точку и прикрыл глаза, пытаясь, наконец, расслабиться и просто впуская в себя музыку. Позволяя ей окутать каждую клеточку моего тела, проникнуть в мои разум и сердце.

Понятно теперь, почему я так люблю этих парней? Их тексты полностью отражают мою сущность, а музыка такая же резкая и агрессивная, как и я. Хмыкнув, я послал мысленную благодарность Мухину и сделал первое движение.

Щелчки затвора фотоаппарата, которые ранее я сравнивал с выстрелами, отошли на задний план. Всё смазалось перед глазами, люди стали частью интерьера — муравьи под ногами, не больше. Я чувствовал, как мышцы перекатываются под кожей от каждого резкого движения, знал, что без разминки все они будут ныть и молить о пощаде, но всё равно продолжал двигаться, вываливая перед зрителями свои эмоции, заставляя их смотреть на себя.