Некоторые парни… (ЛП) - Блаунт Пэтти (книги полностью бесплатно txt) 📗
– Но?
Опять пожимаю плечами.
– Когда-нибудь мне придется вернуться.
Она похлопывает меня по руке.
– Выше голову, Грэйс. Даже если умираешь внутри – особенно тогда – держи голову высоко. – Улыбнувшись, миссис Рейнолдс уходит.
Я обдумываю ее слова. Они перекликаются с тем, что мне сказала Диана, консультант "горячей линии". Может, стоит сходить на одну из их встреч, посмотреть, поможет ли. Буклет, который я держу, продолжает дразнить меня улыбающимися лицами и трусливыми фразами, пока я, наконец, не сминаю его. Нет, я не уеду в Европу. Я больше не буду избегать людей. С меня уж точно хватит оскорблений. Смотрю на камеру, и вдруг в голову приходит идея. Я могу вернуть все, что Зак МакМэхон у меня украл. Месяц назад я хотела умереть. Сейчас у меня появился план. И мне хватит злости, чтобы воплотить этот план в жизнь.
Зак думает, что выкладывать фотографии в сеть – забавно. Хорошо. Я покажу ему фотографии.
Сотовый вибрирует в кармане. Мама приехала. Я шагаю к двери. По пути закидываю буклет в мусорную корзину, с высоко поднятой головой.
Глава 4
Йен
Длинный язык и вспыльчивый нрав – плохая комбинация.
Я пытаюсь вырваться из железной хватки товарищей по команде, которые не дают мне придушить тренера Брилла.
– Вы не можете посадить меня на скамейку запасных! Вы не доктор, мать вашу.
Повисает тишина. Воздух испаряется из кабинета и из всей раздевалки, остается только тяжелый, заполняющий ноздри запах пота и влажных полотенец. Челюсти отвисают; ошарашенные взгляды перемещаются с меня на тренера, и обратно.
Брилл встает, выпрямляясь во все свои 195 см. Две лапищи размером с суповые тарелки опускаются на стол с такой силой, что канцелярские принадлежности, лежащие на столешнице, взлетают в воздух. Он прищуривается, склоняется настолько близко ко мне, что я могу сосчитать щетину у него на подбородке. Я слишком зол, ослеплен яростью, чтобы оценить все факторы, из-за которых это может закончиться плохо, очень плохо.
– Я могу посадить тебя на скамейку запасных. Знаешь, что еще я могу? Отослать тебя в кабинет мистера Джордана. Знаешь, что он может сделать? Исключить тебя.
Исключить меня? Он шутит, черт побери?
– Это последняя игра сезона! У меня сотрясение, а не опухоль мозга.
Тренер наклоняется еще ближе. Удерживающие меня руки дрожат.
– Мистер Рассел, да хоть сломанный ноготь, мне без разницы. Твой семейный доктор должен выписать допуск, позволяющий тебе вновь играть в составе моей команды, ясно? Ты пропустишь завтрашнюю игру, если заткнешься сейчас. Хочешь пропустить и Турнир Лонг-Айленда тоже? Тогда продолжай трепать языком.
Кайл Морэн сжимает мой бицепс.
– Боже, Йен, просто заткнись.
– Да, – добавляет Мэтт Робертс, сжимая мою вторую руку. – Ты нам нужен.
Я грозно смотрю на тренера, едва ли не изрыгая огонь.
– Мы закончили. Тащи свою задницу в офис мистера Джордана. – Брилл поднимает телефонную трубку. – Сейчас же, – рявкает он.
Вырываюсь из хватки Кайла и Мэтта, захлопываю за собой дверь.
Матерюсь на всем пути до кабинета директора; войдя в приемную, плюхаюсь на стул и жду, когда мистер Джордан вызовет меня к себе. Вечером я убью своих родителей, черт бы их побрал. Они знали, что последний матч сезона состоится в субботу. Неужели было так сложно назначить повторный визит к врачу до игры? Папа всегда разглагольствует о том, чтобы я полностью посвящал себя команде, потому что мне очень важно выиграть стипендию, и потом сам косячит.
– Йен Рассел, поговаривают, ты стал доктором с момента нашей последней встречи? – Мистер Джордан стоит в дверном проеме, хмуро глядя на меня через линзы своих очков и подзывая пальцем.
– Мистер Джордан, так не честно. – Подскакиваю на ноги. – Я нормально себя чувствую. Просто мои родители не договорились о визите к врачу, но они позвонят, и...
– Мистер Рассел, мне понятно ваше разочарование, однако вы не осознаете, что мистер Брилл поступает так не из желания побыть занозой сами-знаете-где. Он следует принципам, благодаря которым наша школа смогла обзавестись успешной спортивной программой, и, как бы ни было трудно это принять, данная программа приносит благо всем нам, а не только вам. Присядьте.
Я закатываю глаза и сползаю на стул, стоящий перед безукоризненно сияющим столом мистера Джордана. Ходят слухи, что у него всегда наготове целая команда, полирующая столешницу после каждой встречи.
– Вы не будете участвовать в субботнем матче. Вас вообще не допустят к игре, пока не предоставите необходимое медицинское заключение от квалифицированного врача. Что же касается вашей вопиющей манеры поведения в отношении преподавателя, вы лишаетесь возможности присоединиться к тренировочному лагерю по лакроссу на следующей неделе. Вы извинитесь перед тренером Бриллом. И вы останетесь на скамейке запасных во время Турнира Лонг-Айленда.
– Нет! – Я вскакиваю. – Да ладно вам, мистер Джордан. Вы не можете наказать всю команду за мою несдержанность.
Он взмахом руки указывает на стул, который я недавно занимал. Сажусь обратно, мысленно пиная себя под задницу и попутно пытаясь придумать, как выкрутиться из сложившейся ситуации.
– Послушайте, я сожалею о том, что сказал. Но команда во мне нуждается. Некоторые из парней оканчивают школу в этом году. Это их последний шанс победить.
– Вы правы, мистер Рассел. – Мистер Джордан складывает пальцы пирамидой, задумывается на мгновение. – Вот что я вам скажу. Со следующей недели начинаются весенние каникулы. Раз уж не будете играть в лакросс со своей командой, возможно, вы согласитесь пожертвовать свое свободное время на наведение порядка в личных ученических шкафчиках на втором этаже? Сотрудников не хватает в связи с сокращением, знаете ли. – Он подмигивает.
Я наклоняюсь вперед. Чистить личные шкафчики? Да я туалеты драить согласен, если мне разрешат играть.
– Вы имеете в виду, если я соглашусь всю неделю мыть шкафчики, то смогу принять участие в турнире?
– По-моему, вполне справедливое соглашение.
– Согласен. Спасибо, сэр.
Мистер Джордан протягивает руку для рукопожатия.
– Освободите свой шкафчик от личных вещей и приходите сюда завтра к восьми утра.
Подождите, что?
– Завтра?
– Да, Йен. Завтра суббота, я знаю. Ты поработаешь завтра, плюс с понедельника по пятницу.
Я вздыхаю.
– Хорошо.
Матерясь и ворча, возвращаюсь в коридор. Проходя мимо миниатюрной девушки, пугаю ее настолько, что она вжимается в свой шкафчик. Шкафчик, который мне, скорее всего, придется освобождать от розовых блокнотов с маленькими сердечками на полях, и… ох, Иисусе… женских принадлежностей, и кто знает чего еще. Не так я планировал провести весенние каникулы. Вообще-то я с нетерпением ждал тренировочного лагеря, где нам целую неделю предстояло оттачивать свои навыки. Полагаю, мало мне проклятого сотрясения в наказание. Когда папа об этом услышит, наверно, заставит меня вымыть все окна в доме вдобавок ко всему. Мне до сих пор приходится отдуваться за машину.
Я оступаюсь. Пока буду придерживаться первоначальной версии, папа не узнает, что произошло на самом деле.
У меня в кармане вибрирует телефон. Я достаю его, снимаю блокировку. Увидев, кто мне звонит вместо того, чтобы прислать сообщение, совершенно не удивляюсь.
– Привет, пап.
– Йен, ты совсем спятил?
Я вздыхаю. Похоже, номер моего отца запрограммирован у мистера Джордана в быстрый набор.
– Нет. Я вспылил и уже извинился. Пустяки.
Практически слышу, как у папы поднимается давление.
– Пустяки? Использовать нецензурную лексику в адрес тренера – человека, от рекомендательного письма которого зависит, получишь ли ты стипендию – это, по-твоему, пустяк? Иисус Х. Христос.
Откуда эта Х взялась вообще? Существует какое-то тайное Евангелие, сокрытое в подвалах Ватикана, в котором говорится, что у Иисуса было второе имя, типа, Хайрам, Хорацио или вроде того? Почему никто не использует полную версию вместо одной Х? Я только к семи годам сообразил, что меня зовут просто Йен, а не Йен Александр Рассел с тремя восклицательными знаками в конце.
