Я смотрю на тебя - Као Ирэне (бесплатные версии книг .txt) 📗

Изображаю легкое покашливание, чтобы объявить о своем присутствии, он поворачивается и окидывает меня таким пронзительным взглядом, что мне хочется повернуться и уйти. Его черные глаза непроницаемы, но при этом излучают такой необъяснимый свет из-под густых бровей, что я теряю дар речи, но потом беру себя в руки.

– Здравствуйте, я Элена, – говорю, бросая взгляд на фреску. – Я реставратор.

– Привет, – улыбается, – Леонардо, очень приятно, – он пожимает мне руку, и я чувствую шершавость его кожи. Наверное, кожа на его руках так огрубела от работы. – Якопо мне много рассказывал о тебе.

Темные круги под глазами, чувственные губы, крупный нос, неухоженная, с рыжеватыми проблесками, щетина, темные волосы, которых уже давно не касались ножницы, – кажется, что он сошел с картины Гойи. На вид ему чуть меньше сорока, но производит впечатление чего-то надежного и прочного, как столетнее дерево.

– Эта картина излучает потрясающую чувственность, – говорит он, вновь поворачиваясь к фреске, в голосе слышен легкий сицилийский акцент. Пользуюсь случаем, чтобы получше изучить его: на нем черные льняные брюки, а под наполовину расстегнутой рубашкой угадывается мощная мускулатура. На загорелой груди видна темная поросль. На ногах – старые кроссовки, швы во многих местах разошлись. Кажется, он полон таинственной и дикой силы, которая вот-вот вырвется на свободу из-под одежды.

– Если говорить прямо, то это настоящее изнасилование, – отвечаю ему (когда я чувствую себя не в своей тарелке и хочу отстраниться, то веду себя как училка, это сильнее меня). Опускаю глаза под его взглядом, волна смущения обжигает мне лицо. – Здесь изображена сцена из классической мифологии, похищение Прозерпины, – добавляю уже менее заносчивым тоном.

Он кивает, все еще погруженный в созерцание фрески.

– Плутон похищает Прозерпину и уносит ее в ад, – продолжает он мои слова. – Прежде чем вернуть ее на землю, где она останется в течение шести месяцев, он дает ей съесть девять зернышек граната. Это миф, связанный с циклом времен года.

Один – ноль в пользу сицилийского повара и знатока мифологии: он заставил меня замолчать, и я это заслужила.

Леонардо оглядывается вокруг с восхищением и глубоко вздыхает. На мочке правого уха поблескивает маленькая серебряная серьга.

– Это палаццо просто восхитительно, находиться здесь – большая привилегия, правда?

«Так это и было до сегодняшнего дня, до твоего появления», – думаю про себя, но мне не хватает смелости сказать это вслух.

– Все в порядке, дорогой друг, можем идти, – прерывает нас Якопо. Он появляется внезапно из коридора слева от входа и, заметив мое присутствие, здоровается: – Добрый день, Элена.

– Добрый день, граф… эээ… Якопо, – мне все еще сложно называть его просто по имени.

– Я вижу, вы уже познакомились?

– Да, – отвечает Леонардо. – Элена была так добра, что рассказала мне о своей работе, – говорит он за меня (на самом деле я вела себя не так благочинно) и смотрит на меня с сообщническим видом, но я не отвечаю.

Брандолини благостно улыбается.

– Пойдем, Лео, – и берет его за руку. – Покажу тебе твои комнаты, вчера Ольга привела их в порядок.

Леонардо поднимает сумку с пола, перевешивает ее через плечо и следует за графом.

Беспокойная мысль настигает меня при одном упоминании прислуги.

– Якопо, простите… – говорю более тонким голоском, чем мне хотелось бы.

– Да? – граф оборачивается вместе с Леонардо.

– Да нет, ничего, просто хотела попросить об одолжении, – стараюсь говорить как можно более спокойным тоном. – Не могли бы вы предупредить Ольгу не убирать ничего здесь, это может помешать реставрационной работе.

– Конечно, не беспокойтесь, – успокаивает он меня. – Я ее уже предупредил.

Я снова чувствую взгляд Леонардо на себе, игнорировать его невозможно, он как магнит.

Благодарю и отворачиваюсь, чтобы избежать его магнетизма. Двое мужчин прощаются и уходят.

Вздыхаю поглубже, чтобы освободиться от этого странного волнующего ощущения, но не помогает – и сразу же принимаюсь за работу: я хочу попробовать голубой тон, который только что купила. Дохожу до кухни и наполовину заполняю водой из-под крана мой кувшин с фильтром. (Жесткая вода Венеции губительна, она может сильно исказить оттенки цвета. Убедилась в этом на собственном опыте и теперь горжусь своим открытием.)

Из правого крыла палаццо улавливаю голоса и передвижения двух непрошеных гостей. Пора смириться с этим, но пока не знаю как. Остается надеяться, что этот Леонардо окажется замкнутым типом и будет проводить все дни в ресторане, а в остальное время будет сидеть в своей комнате. Не хочу, чтобы он путался у меня под ногами, его присутствие заставляет меня ощущать неловкость.

Опускаюсь на колени на защитное полотно и начинаю смешивать в трех чашках белый и синий пигменты в разных пропорциях. Подобрать цвет одежды Прозерпины не так сложно, как гранат. На третьей чашке мне кажется, что я уже близка к нужному тону. Это просто проба, необходимая скорее для удовлетворения моего маниакального стремления к совершенству и для проверки качества нового пигмента.

– Дорогая Элена, я ухожу, – Брандолини появляется у входа как-то неожиданно, на сей раз один, – оставляю вас в хорошей компании. Вот увидите, вы с Лео поладите, – повторяется он, и мне кажется, что ни к чему хорошему это не приведет. Проводит указательным пальцем по ручке двери черного хода, как будто смахивая с нее несуществующую пыль. – Удачно поработать! До свидания!

– До свидания, господин граф… Вернее, Якопо.

Уже около шести, а Леонардо пока не видно. Поначалу я слышала классическую музыку, доносящуюся с верхнего этажа, потом и она смолкла. Думаю, он проспал весь день: по прибытии из Нью-Йорка разница во времени переносится тяжело. В любом случае, пусть так и остается в своей норе, меня это устраивает.

Захожу в ванную, чтобы умыться и переодеться. Снимаю рабочую футболку и джинсы и надеваю чистые брюки и хлопковую рубашку, которые принесла с собой в спортивной сумке. Это и есть мое представление об элегантности, что бы там ни говорила Гайя.

Сегодня вечером я ужинаю у родителей – будем праздновать выход на пенсию моего отца, военно-морского офицера. После 45 лет безупречной карьеры лейтенант Лоренцо Вольпе уходит на заслуженный отдых. По иронии, я – дочь морского офицера – почти не умею плавать. Возможно, в этом виновата моя мать. Если она видела, что во время летних каникул в Лидо [10] я слишком далеко заплываю от берега, то всегда пугалась, что мне не хватит сил вернуться обратно. Уверена, именно от нее мне достался нервный и, надо признаться, слегка неуравновешенный характер. А от отца я унаследовала безграничное упрямство и полную отдачу работе.

Заранее знаю, что, как только зайду в дом, мама встретит меня словами о том, какая я худая, уставшая и ужасно неухоженная, несмотря на мои жалкие попытки скрыть следы стресса мазками румян и помады. А папа будет просто молча смотреть на меня весь вечер, а когда наступит время прощаться, он проводит меня до двери с руками, сложенными за спиной. «Все хорошо? – спросит он перед тем, как выпустить меня. – Если тебе что-то нужно, помни, что мы всегда рядом». Я попрошу его не волноваться, поцелую в щеку, как обычно, и вернусь домой умиротворенная и спокойная, какой бываю только после вечера с родителями.

Я уже давно их не видела, и мне очень хочется, чтобы кто-нибудь обо мне позаботился.

Облизываю губы перед зеркалом, чтобы распределить нанесенную в спешке помаду, складываю все в сумку и – готово! Перед тем как уйти, бросаю быстрый взгляд на лестницу. Леонардо все еще забаррикадирован в своих комнатах. Может, стоит попрощаться?