Мой бывший бывший (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta" (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗
— Только по воскресеньям, — я чуть улыбаюсь, — в обычные дни недели — просто Вика.
Нет, я не флиртую, вам показалось. Просто я и полная форма моего имени как-то не очень любим друг друга.
В конце концов, все до дыр уже затерли, что Виктория — это победа. А я на победительницу редко похожу, а сегодня — тем более. Ни в анфас, ни в профиль. На задолбанную амазонку — может быть. Ну, после двухчасового разбирательства в школе «кто виноват и что делать» — кто бы выглядел иначе?
Маруська опять подралась. Второй раз за полугодие. И нам уже вынесли замечание, что третий раз и "будем решать вопрос об отчислении".
А у меня руки уже опускались от этого всего. Потому что орать на всю школу и топать ногами было вроде неэтично. Но кого особо волнует, что Оля Маскарадова сама нарывается? Вот серьезно. Меня бы кто-то в классе дразнил ненуженкой — я бы тоже втащила. Независимо от возраста.
Но ведь «драка — это не способ решения проблемы». А что способ? Что закроет Оле рот?
Причем это ведь не Маруська сказала Оле Маскарадовой, что у неё нет папы, это мама этой Оли рассказала. Ну, она мужу поохала — даже догадываюсь, в какой тональности задела меня, а её «очень восприимчивая дочка» — которой очень не хватало ремня, взяла и восприняла.
И придумала эту свою "ненуженку".
А мне — хоть в другую школу ребенка переводи, потому что в этой с начала года все нервы уже измотали. Это ведь только в книжках фантастических можно из себя не пойми что строить и при этом быть правой. Увы, в жизни все из себя что-то строят.
Мама Оли Маскарадовой, например, строит из себя мать «невинно обиженного зайчика». Ну и пусть теперь «зайчик» ходит в школу с фонарем под глазом. Авось, подумает, как к нам лезть впредь. Интересно, насколько её хватит?
Господи, двадцать первый век, мир принимает три сотни видов гендерной идентичности, а в школах происходит все тот же ад и дедовщина, как веке в восемнадцатом. Вся и разница, что вместо пони деточки меряются смартфонами. Дерутся и травят — точно так же. Причем такая приличная школа на вид была… Проверенные преподаватели, современная база для школы, отбор по показателям интеллектуальных тестов, но как мое проклятие отдельно — стоимость формы, учебников, тетрадей…
И ведь попробуй отвертеться, завуч непрозрачно намекнула, что вот если мы хотим что-то более дешевое — мы вполне можем подать документы в школу по месту прописки. А у них, мол, восемь человек на одно место.
И я уже подозревала, что моя старая школа, которая полагалась нам по месту прописки — не самое худшее зло. Но мы еще держались. И у Маруськи тут так хорошо складывалось с учительницей по английскому… Боже, я такой кайф ловила от того, как Маруська треплется на английском. Напевает песенки…
Моя дочь, моя! Я тоже в детстве обожала языки.
И почему не пошла на инъяз? Надо ж было, поддавшись идиотскому порыву, рвануть в юридический. Сколько проблем я бы решила одним махом. Не встретила бы Ветрова, например…
Он как мой камень преткновения. Да, я знаю, что нельзя все валить на другого человека, и если ты много лет не успешен, то, возможно, дело не в ком-нибудь, дело в тебе, но…
Но мне хотелось думать, что это — не мой случай.
Что не умудрись я влюбиться по своему восемнадцатилетнему идиотизму в Ярослава Ветрова — моя жизнь сейчас была бы несколько полегче.
Но… В этом случае в моей жизни не было бы Маруськи. И вот дочь — это то мое, от чего я точно не откажусь, ни ради чего.
Моя. Я так решила еще в роддоме, когда смотрела на тонюсенькие темные волосенки на её лобике. Ветров поучавствовал в её зачатии, спасибо. То, что благодаря ему я не могу устроиться в Москве по специальности — больно, конечно, но выжить можно.
Ну, на тот момент у меня прошло почти восемь месяцев с момента нашего с Ветровым развода.
Когда я получала повестку из суда — я настолько категорична не была.
И в суд не пошла — не знаю, на что надеялась. На чудо? Что позвонит сам? Передумает? Приедет, а я тут — беременная?
Водитель Рафарма оказывается молчаливым парнем и я ему на самом деле благодарна. Потому что мне, по крайней мере, удается это все обдумать и мысленно подготовиться к тому, что все-таки с Ветровым я буду сталкиваться.
Нет, серьезно. Я не готова отказываться от такого предложения, которое мне сделали. Когда я слушала охмуряющий бархатистый голос Эдуарда Александровича, описывающий зарплату и корпоративные бонусы — я уже готова была что-нибудь подписать. И щипала себя за запястье.
Нет, не может такого быть. Вот так? Без собеседования?
— Вы всегда так сотрудников на работу берете? — спросила я тогда. — Вот так, без резюме?
Позже я пришла к выводу, что вот так, о моих проблемных сторонах лучше было все-таки не рассказывать. Но меня это, слава богу, не утопило.
— Только тех, кто может обсуждать творчество Ёсано Акико* на её родном языке, — серьезным тоном сообщил мне Эдуард Александрович, и я чуть не покраснела.
Ну, случайно вышло. Брякнула же, что в оригинале предпочитаю читать не бусидо, а сборники японской поэзии. И как-то вдруг вышло, что мы с боссом Ветрова все на том же японском обсуждали серебряный век и его представителей, до тех самых пор, пока мне водитель такси не начал сигналить.
Истеричка!
Головной офис Рафарма — в бизнес-зоне Москвы, в которую я сама не ездила уже лет восемь. Как раз с той поры, как Олег Германович Ветров, мой тогда еще свекр, уволил меня из своей адвокатской конторы. По статье. По криво приклеенной статье, но у меня, тогда раздавленной повесткой о разводе, не хватило сил от этой статьи отбрыкаться.
И глядя на высоченную башню, у которой меня высадили, я только плотнее вцепляюсь пальцами в свою сумочку и выдыхаю.
Ну, с богом. Хорошо бы именно сегодня наконец оказаться именно Викторией!
В чем нельзя было отказать Рафарму — так это в умении пускать золотую пыль в глаза. Уровень чувствовался во всем — начиная от того, что за простым штатным переводчиком они прислали черный, сверкающий монструозный джип, и до…
До всего остального.
За Маратом, который вел меня по коридору кадрового отдела, я шагала, украдкой озираясь по сторонам.
Кожа. Гибкий камень. Стекло. Светлое дерево. Много света и лоск-лоск-лоск… Во всем! Даже в шейных платках корпоративного синего цвета на шеях у сотрудниц. Никакой пестроты в форме одежды, сотрудники, что попадаются мне на пути — в форме одной тональности серого. В черном — только охрана. А рубашки — настолько белые, что еще чуть-чуть — и будут резать глаза.
За нарушения дресс-кода здесь явно жучили гораздо сильнее, чем у нас в школе за отклонения от формы.
Синдром самозванца покашливал за моей спиной все сильнее.
Что я тут забыла? Сейчас точно кто-нибудь выйдет и спросит — что я тут делаю и каким образом просочилась сквозь охрану. Ну не могут меня взять сюда. Это даже не прыжок через пару ступенек на карьерной лестнице — это прыжок через всю лестницу. А если не через всю, то через добрую половину…
И все-таки… Мне становится чуточку спокойнее. Есть вероятность, что с Ветровым я вообще пересекаться не буду. Он у нас кто? Юрист. Наверняка тут какой-нибудь глава юридического отдела, если я правильно понимаю расстановку сил.
Ну и какое ему дело до какой-то там мелкой переводчицы?
Скепсис поскабливает, намекая, что, ну, было же ему дело, испортил же он мне перспективы на юридическом поприще, но…
Восемь лет прошло. Он еще не перебесился?
— Вам сюда, — Марат останавливается в широкой приемной. Здесь светло, и на ресепшене стоят сразу две симпатичные брюнетки. Только подходя ближе я понимаю, что они не близняшки, и даже не двойняшки — просто очень похожего типажа подобрали. Причем явно нарочно.
На меня смотрят с плохо скрываемым удивлением — видимо, не я одна ощущаю, как резко выделяюсь в этом жутко пафосном и дорогом месте. Ну, девочки вообще в первую очередь встречают по одежке. От мужчин я это как-то чуть поменьше встречала. Хотя… Хотя и у них это неслабо выражается.
