Десять месяцев (не)любви (СИ) - Монакова Юлия (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
— Хорошо, — кивнул Астаров.
Девушка, глубоко вздохнув — а что тут ещё поделаешь? — с неспокойной душой покинула кафедру. До окончания пары оставалось сорок минут. Чтобы хоть чем-нибудь занять себя на это время, Полина спустилась в столовую. Есть не хотелось, но можно было выпить какой-нибудь сок…
Устроившись за самым дальним столиком в углу, она достала из сумки электронную “читалку” и погрузилась в сюжет нового романа Дины Рубиной, время от времени прихлёбывая через трубочку сладкий манговый нектар из упаковки. В столовой было тихо и малолюдно, редкие студенты жевали свои ватрушки или коржики, так что ничего не отвлекало Полину от чтения. Она настолько увлеклась, что не сразу заметила появление нового посетителя, а когда, наконец, обратила на него внимание, то моментально сообразила: это, должно быть, и есть доцент Марк Громов!
Ну конечно же, он — больше просто некому. На студента явно не тянет, а весь старый преподавательский состав ей известен в лицо… Громов устроился через стол от Полины, и ей было прекрасно его видно.
Пару минут потаращившись на доцента исподтишка, Полина неохотно признала: он и в самом деле хорош, девчонки с четвёртого курса нисколько не преувеличивали. Пожалуй, его даже можно было назвать красавцем, если бы не выражение лица: оно было каким-то недовольным, даже брезгливым. Обложившись бумагами, которые он достал из чёрного кожаного портфеля, и вооружившись шариковой ручкой, словно шпагой, доцент остервенело накинулся на эту кучу макулатуры, перебирая и откладывая страницы с такой скоростью, что поднялся ветер.
Полину несколько смущало такое близкое соседство, но не бегать же от него — много чести… Подперев щёку рукой и заодно заслонившись ладонью от внешних помех, она снова попыталась вернуться к чтению, но теперь, как назло, у неё не получалось сосредоточиться на тексте. Глаза то и дело косили в сторону Громова.
Нет, всё-таки, он действительно симпатяга, рассеянно подумала она. Вот вам и устойчивый миф о лысых и пузатых доцентах, привет тебе, Ксения, а ещё писательница! Громов был худощавым, с красивым и чётким овалом лица, с густыми тёмными волосами… и даже лёгкая небритость ему шла, подчёркивая скулы. И одет он был, кстати, тоже очень стильно, даже элегантно, этакий “денди лондонский”*…
Ещё раз стрельнув взглядом в нового доцента, Полина вдруг чуть не задохнулась: Громов читал её дипломную работу! Она сразу узнала эту ярко-жёлтую папку-скоросшиватель… Чёрт, чёрт, рассеянный идиот Астаров всё, как обычно, перепутал: он не потерял папку, а просто, ничтоже сумняшеся, отдал её новому научному руководителю и сам же забыл об этом. А ведь она так боялась, что Громов прочтёт эти сырые наброски, которые теперь и самой ей казались наивным детским лепетом, далёким от того грандиозного замысла, которым она жила уже несколько месяцев!
Девушка почувствовала, как кровь прилила к щекам. Теперь она не отрывала взгляда от доцента, с жадностью следя за его мимикой и ревниво улавливая каждый оттенок в смене выражений его лица.
Читает… похоже, не слишком-то внимательно. Хотя нет — вот остановился, заглядывает на предыдущую страницу, перечитывает… И губы у него сложены в презрительную ухмылку, или ей это просто кажется со страху? И сам он весь какой-то презрительный, горький, как полынь-трава… Снова возвращается назад, опять перечитывает что-то и — о господи! — улыбается… Что он вычитал там смешного, интересно знать? Наверняка сморозила какую-нибудь глупость… Это, конечно, не трагедия — в конце концов, что такое черновик? Клочки и обрывки мыслей. Да, да, но смеяться там совершенно не над чем.
Какая же это мука, кто бы знал — видеть, как читают твою дипломную работу!.. Не выдержав пытки, Полина торопливо собрала свои вещи и спаслась бегством.
___________________________
*Отсылка к строкам из поэмы А.С. Пушкина “Евгений Онегин”: “Острижен по последней моде, как dandy лондонский одет”.
Ни на какую кафедру на перемене Полина, конечно же, не пошла. А смысл? К совести Астарова взывать бесполезно — он, наверное, уже и не помнит, что передал Громову её работу, начнёт мямлить своё вечное “ммм”…
Однако её ждал сюрприз — перед окончанием последней лекции прямо в аудиторию Полине передали записку: доцент Громов лично вызывает студентку пятого курса Кострову на кафедру после занятий. Полина даже испугалась. Что ему понадобилось? Собирается отчитывать её за неудачную работу?..
— От кого записка? — шепнула любопытная Ксения, но Полина только отмахнулась. У неё тряслись все поджилки — кто бы мог подумать, что она такая трусиха, буквально падает в обморок перед встречей со своим потенциальным научным руководителем…
Остаток лекции прошёл для неё, как в тумане. Когда пятый курс счастливо исторгся из аудитории на свободу, Полина медленно, оттягивая неизбежный момент, доплелась до туалета и хорошенько умылась холодной водой, чтобы немного прийти в себя. Она даже во время сессии так не волновалась… Собиралась поначалу подкрасить хотя бы губы, чтобы не смущать петербургского доцента своим перепуганным бескровным лицом, но отказалась от этой мысли. Ещё и прихорашиваться ради него! А вот резинку с хвоста стянула — не для красоты (хотя, безусловно, густые волнистые волосы были одним из главных её украшений), а в качестве психологической защиты. Волосы были занавесом, отгораживающим её от внешнего мира с его презрительно ухмыляющимися доцентами.
Простой путь вверх по лестнице, с первого этажа на второй, занял у неё пятнадцать минут. На каждую ногу словно подвесили по пудовой гире, и Полина в отчаянии цеплялась за захватанные перила, чтобы не развернуться и не дать дёру.
Оказавшись перед знакомой до каждой трещинки и маленькой царапинки белой дверью, девушка вежливо постучала, а затем нерешительно потянула за дверную ручку.
— Марк Александрович! — секретарша, на зависть румяная и жизнерадостная, обратила внимание доцента на вошедшую робеющую Полину. — Это Кострова. Та самая, о которой вы спрашивали. С дипломной работой.
Брови Громова взметнулись, и он окинул Полину классическим педагогическим взглядом, в котором Полине почудилось примерно следующее: “Ох уж эти студенты, все такие одинаковые, так наскучили…” Затем он приподнялся ей навстречу, коротко кивнув, и пересел на соседний стул — подальше к стене, жестом приглашая Полину занять его прежнее место.
— Вы, госпожа Кострова, лично собирали материалы о фольклорных традициях Поволжья? — спросил он.
Ух!.. Какой у него, оказывается, голос. Самый красивый из всех мужских. Не визжащий фальцет, не раскатистый бас… Слушать и слушать бы!
— Не всё. Там у меня отмечено, — заговорила она торопливо, пряча смущение за подчёркнуто деловым тоном и продолжая стоять, переминаясь с ноги на ногу. — Большую часть я записывала у себя на острове, остальное взяла из местного литературного музея.
— У себя на острове? — переспросил Громов, снова многозначительно поиграв бровями. — Это где?
— Вверх по Волге есть остров Мирный — маленький, там всего две деревни, одна русская, другая татарская… обе старинные, основанные ещё в восемнадцатом веке.
Дальнейшей заинтересованности в острове Громов не проявил, и Полина захлопнула рот, стесняясь своей излишней горячности. Он кивком снова пригласил её присесть. Девушка опустилась на стул, чувствуя, как подрагивают колени.
В руках у Громова появилась знакомая жёлтая папка. Полина шумно сглотнула. Ну, сколько ещё он будет тянуть резину?! Пусть уж скажет всё, что думает…
— У вас есть дельные мысли, — словно в ответ на её немой призыв, откликнулся Громов и хлопнул ладонью по яркой обложке, будто вынося вердикт. — Пусть пока совсем немного, но они есть.
“А он отчаянный хам!” — опешив, подумала Полина. Сам Громов, однако, явно не считал себя хамом. Помедлив пару мгновений, точно давая студентке возможность порадоваться его своеобразному комплименту, он продолжил:
