Гореть (СИ) - Титаренко Валентина (библиотека книг TXT) 📗
— Что с ним, Буйон?! — нервно выдыхая и судорожно хватая девушку за плечи, спросила Юна. Ей было плевать, что сейчас она слишком резкая с горничной. Плевать, что та не виновата ни в чём.
Буйон немного растерялась от такого напора и даже перестала тереть покрасневшие глаза руками. Неужели госпожу совсем не беспокоит состояние здоровья Чимина? Почему создавалось впечатление, будто Юна волновалась именно за отца? Точнее, только за него… Наверное, всё потому, что так и было на самом деле.
— Он в по-порядке, — немного заикаясь, начала горничная. — Они с госпожой Ли отправились в больницу. Вы разминулись. Но… — девушка на секунду замолчала, нервно растирая свои пальцы, а потом совсем тихо продолжила. — Он очень злился на вас.
Юна покачала головой, с трудом проглатывая ком в горле. Конечно же, он злился. Он ведь не знал, что приходилось терпеть его дочери, поэтому и злился. Для него Чимин всегда был идеальным, с какой стороны не посмотри. И Юна, родная дочь, меркла на его фоне. Всегда.
Она тяжело выдохнула, закрыла глаза и постаралась собраться с мыслями, которые всё время путались и не давали возможности сосредоточиться на чём-то одном.
— Ты знаешь, в какой больнице Чимин? — спокойно спросила Юна горничную, на что та уверенно кивнула.
— Отлично, — выдохнула она и поспешила в свою комнату под ничего не понимающий взгляд Буйон.
Она стремительно подбежала к комоду и начала перерывать свои вещи в поиске наличных денег, которые всегда хранила на всякий случай. И вот, кажется, этот день настал. Судорожно сгребая в сумочку все необходимое, она сбежала вниз по лестнице, ударяясь рукой об перила и зашипев от резкой боли. Ну почему всё так? Она громко чертыхнулась, подходя к горничной, чтобы узнать адрес и отправиться в больницу…
Юнги краем уха слышал, как открылась входная дверь и как спустя некоторое время послышался шёпот ребят из прихожей. Будучи в хорошем расположении духа, парни думали, что и дома их ждёт что-то не менее хорошее.
— Думаешь, они помирились? — спросил тихонько Тэхен, но Чонгук заставил его замолчать, шикнув и добавив вполголоса:
— Тише ты, они, наверное, ещё спят!
Ребята бесшумно прошли в гостиную и застыли на месте с нечитаемыми выражениями лиц. Юнги с самого утра распивал крепкий алкоголь в гордом одиночестве. Даже зная творческую натуру друга, это не могло не шокировать. Чонгук первым пришёл в себя, делая вид, что вовсе не озадачен:
— Хён, что-то случилось? Ты в порядке? — непонимающе спросил он, замечая, как друг лишь ухмыльнулся и приложил стакан к губам, выпивая содержимое залпом. Поведение странное. Даже для Юнги. — Вы что… — осторожно продолжил тот, замечая грусть на лице друга. — Поссорились?
Поссорились?
Это так называется?
Юнги откинулся на спинку дивана и как-то странно улыбнулся, уставившись в потолок. По его лицу можно было прочитать: «Дело-дрянь». Он размышлял о чём-то и явно не мог найти ответы на свои вопросы, которые роились в голове, вызывая лишь беспомощную улыбку и лёгкое покалывание в сердце.
— Чонгук, — еле выговорил старший, переводя на него взгляд и приподнимая уголки губ в кривой усмешке. — Она сбежала к своему садисту, представляешь? — истерически посмеиваясь и прикрывая рот ладонью, продолжал. — В чем смысл? — непонимающе разводил руки в стороны, пытаясь найти ответы на интересующие вопросы. — Жалость? — хмыкнул. — Я мог бы это понять, она всегда была мягкосердечной, но разве он заслуживает прощения после того, что сделал? — Юнги сильно ударил кулаком по столу, от чего всё, что стояло на нем, подскочило в воздух на долю секунды и потом с грохотом свалилось обратно. — Но нет, это даже не жалость, — отвращение появилось на его лице, и он постарался скрыть его за едкой ухмылкой. — Она сказала, что любит его, — и снова смешок в кулак. — Наверное, любит пожёстче, — сделал вывод, усмехаясь собственным мыслям. — Они друг друга стоят, — взял в руки бутылку со спиртным. — Пусть идут к черту! — сделал несколько глотков прямо из горлышка и снова засмеялся, вытирая губы тыльной стороной ладони.
Парни всё никак не могли понять Юнги. Да и вряд ли был смысл понимать его сейчас. Он с трудом разговаривал и был явно не в себе. Скорее всего, за него говорила обида и злость. А Чонгук стоял и думал только о том, что эти двое снова не так поняли друг друга и просто нужно разобраться во всем. Ведь он видел, что Юнги и Юна любят друг друга. Или не любят?
Одно было ясно.
Все не может закончится вот так…
Юна залетела в приемное отделение, совсем не глядя по сторонам, и поэтому не заметила девушку с короткими волосами, шедшую немного впереди. Она спешно извинилась и побежала к лифту, даже не догадываясь о том, что эта незнакомка направляется в ту же палату, что и она. Потому что это была та самая свидетельница по делу Чимина.
Ёнджу шла медленно и убеждала себя в том, что все сделала правильно. Просто не могла иначе. Она оплатила счета Чимина, не смотря на то, что эти деньги копила почти пять лет. Ёнджу мечтала покинуть родную страну. Мечтала сбежать от своего жалкого существования и зажить новой жизнью, без всех этих оскорблений и нищеты. Видимо, теперь это так и останется мечтой. Несбывшейся мечтой. Но лучше так, чем позволить невинному человеку умереть. Из-за неё.
Ёнджу подошла к лифту и увидела, как незнакомка, с которой она столкнулась несколькими минутами ранее, отчаянно нажимала кнопку вызова несколько раз, умоляя лифт ехать быстрее, но тот продолжал размеренно опускаться.
Когда они приехали на один этаж, Ёнджу остановилась, замечая, что у палаты Чимина кто-то был. Это заставило замереть на месте. «Родственники, наверное, — подумала Ёнджу, но когда увидела, что Юна подбежала к тем людям, почему-то растерялась. — Невеста или сестра?» — задумалась она и встряхнула головой, будто отгоняя от себя мысли, которые её не касаются. Ведь не касаются же?
Девушка спешно развернулась и снова направилась к лифту, ведь ей всегда было сложно общаться с людьми, а сейчас она просто боялась. Боялась, что эти люди будут обвинять ее в случившемся. У неё и так было паршиво на душе, она была не готова выслушивать это ещё и из чужих уст. Захотелось уйти. Быстрее оставить белоснежный холл позади. Скорее оказаться дома.
Ёнджу снова столкнулась с ещё одной семейной парой, которая тоже спешила и была явно не в себе. Оно и не странно, это больница — сюда не приходят люди, у которых всё хорошо. Как вдруг раздался оглушающий хлопок, который эхом разнесся по длинному коридору, заставляя обернуться и остановиться.
— Мама, — выдохнула Юна и перевела испуганный взгляд на отца, который даже не смотрел на неё сейчас.
— Неужели явилась? — хмыкнул господин Ли, повернувшись к дочери с отвращением и злостью на лице.
— Папа, это не то, что ты подумал! — старалась объясниться Юна, но обжигающая пощечина заставила ее замолчать. Слёзы обожгли слизистую глаз и собрались колючим комом в горле. Почему всё так? Разве она заслужила это?
— Закрой свой поганый рот! — прошипел отец, глядя на покрасневшую щеку дочери. — Все и так ясно! Потаскуха… — выплюнул он и приготовился продолжить, когда увидел позади Юна семью Пак, которые стали невольными свидетелями этой сцены. Но сейчас им было не до этого. К слову, совсем. Или просто сделали вид, что ничего не произошло. Знаете, люди часто поступают так, игнорируют страдания других, чтобы только своих не прибавилось.
— Мой сын! — хватая за руки Юна, прохрипела госпожа Пак. — Как он? Что произошло?!
Женщина смотрела на неё своими большими покрасневшими от слез глазами, в которых были страх и боль, но не было ни грамма сочувствия. Она надеялась услышать, что все хорошо, но Юна сама ничего не знала, от чего начала заикаться от бессилия:
— Я… я… — начала она, но отец перебил её, врываясь в измученное сознание грубым голосом. Безжалостным. Стальным. Холодным. Далёким. Она знала его не таким. Не таким чужим.
— Чжи Сон, она сейчас не в себе, — сказал господин Ли матери Чимина, стараясь как можно больше смягчить свой тон. — Не волнуйтесь, опасность позади. Операция прошла успешно, но пока что к нему не пускают посетителей.
