Небесные девушки - Глэмзер Бернард (книги регистрация онлайн бесплатно txt) 📗

У Элиота был блестящий новый «додж», и после ленча он настоял на том, чтобы свозить нас поглядеть форт Лодердайл; Боб Килер и я сели сзади и начали знакомиться. Оказалось, что он интеллектуальный тип, и все в мире интересно этому лейтенанту военно-воздушных сил, он был без ума от всего этого хлама древнего поколения битников. Насколько я могла понять, единственной его амбицией, не говоря уж о посылке ракеты на Марс или куда-либо еще, было занесение его бессмертных слов в какую-либо вшивую антологию Сан-Франциско. Конечно, я не упомянула о том, что полгода жила в Гринич-Вилидж и что целые дни и ночи проводила с этими грязнулями; я просто с небрежным видом сказала, что кое-что читала, и парень выглядел, будто его разбомбили. Он не мог поверить своим ушам. Он встретил юную особу женского пола, которая слышала о Сартре! Которая слышала о дзэн-буддизме!

— Вы слышали! — не мог сдержать он изумления. — Вы слышали! — Как будто это было великим чудом.

Мне хотелось, чтобы мой большой рот закрылся. К тому времени, когда мы достигли форта Лодердайл, он по уши в меня влюбился — но, скорее, не в меня, а в ту родственную душу, которая была ниспослана Судьбой прямо ему в объятия. Вот он здесь, возможно, мечтающий о том дне, когда снимет форму и начнет отпускать бороду, и внезапно в его жизни появляюсь я, практически прямо из кафе. Это сразу же привело его в неистовство. Вот, подумала я, еще одно доказательство: никогда не позволяй себя подцепить незнакомцам. Первый Н. Б. Теперь Боб Килер.

Форт Лодердайл напомнил мне Венецию со всеми ее каналами: оживленную, проникнутую музыкой, раскинувшуюся широко Венецию, где отовсюду на вас глядят фасады стопятидесятитысячедолларовых домов. Донна была очарована этим, и ее энтузиазм позволил Элиоту объявить о другом проекте:

— Послушайте, девочки. Как вы относитесь к тому, чтобы вечером отправиться на игры джей-элэй? А?

Это я промолчала, так как не имела представления, о чем он говорит, но Донна знала.

— Здорово! Это звучит превосходно! — закричала она во всю мощь своих легких. — Что это такое?

Он объяснил, что это своего рода гандбол, но игроки носят в руках что-то напоминающее корзину, которую они используют вместо рук, и это одна из самых трудных, быстрых, упорных игр, известных человеку. Это звучало превосходно. Прежде, однако, мы отправились в огромный и роскошный ресторан, где Элиот сказал, что мы можем слегка поужинать; но прежде чем что-либо было заказано, Донна и я улизнули в дамскую комнату, чтобы попудриться и посовещаться.

— Как тебе нравятся эти парни? — спросила она. — Приятные, не так ли?

— Да, приятные.

— Ты, видимо, довольно хорошо познакомилась с лейтенантом.

— С ним все в порядке.

— Что такое дзэн? Я слышала, как он говорил об этом.

— Дзэн? Да, дзэн. Это название похоже на один из новых дезодорантов, они всегда рекламируют на ТВ. Дзэн — прежде всего, дзэн — романтичен. — Она хихикнула. — Ох, Кэрол, как великолепно чувствовать себя снова живой! Ты согласна со мной?

Я не ответила. Мне требовалось электричество, чтобы я снова почувствовала себя ожившей, а вокруг его совсем не было. Почему я так околдована этим проклятым человеком, спрашивала я себя и не находила ответа. Я была просто околдована, и околдована прочно.

Он был на игре джей-элэй вместе с мистером Гаррисоном, миссис Гаррисон и Пег Уэбли. Естественно. Если бы я на минутку задумалась, когда мы с Донной услышали роковой волчий свист, а затем нас подцепили Элиот и Боб, то сообразили бы, что на этой планете, возможно, не было места, куда бы мы могли пойти вечером и не натолкнуться на Роя Дьюера и Арни Гаррисона. Я должна была знать. Миссис Гаррисон и Пег Уэбли были лишь добавкой.

Конечно, с неизбежностью, наши места оказались на три ряда прямо перед ними. И я была настолько парализована игрой судьбы со мной, что села там, как негнущийся осветительный столб в снежный буран, колени вместе, подбородок вперед, грудь расправлена и т. д. При любых других обстоятельствах мое поведение могло быть поставлено в заслугу мисс Уэбли как результат ее воспитательной работы. При данных конкретных обстоятельствах я была не кем иным, как рыскающей сучкой, которая подцепила прекрасного, здорового, невинного молодого американского парня с намерением обесчестить и его и его форму; и я физически ощущала четыре пары глаз, впившихся с отвращением в мой затылок. Для нас это был ад кромешный, а игроки тем временем ловили мяч своими корзинками, люди кричали, и вопили, и держали пари, вскакивая со своих мест, а некоторые, прогуливаясь взад и вперед, жевали сосиски; но я все это едва воспринимала. Хуже того — как будто можно было сделать хуже того, что уже произошло, — Боб все больше проникался непреодолимой любовью ко мне по мере развития игры. Разве я не была родственной ему душой? Всякий раз, когда он думал о дзэне, он нежно касался моей, руки. Он, должно быть, читал и Нормана Мейлера, потому что время от времени он ронял свою руку и в задумчивости перебирал швы моей юбки, потихоньку направляясь к моей коленке. Или же он зажигал сигарету и по чистой случайности, держал сигарету так, что костяшки его пальцев скользили по моей левой груди. Или же опускал программку на мои колени и минуту спустя шарил вокруг, чтобы ее отыскать. Теперь я поняла, почему «Магна» так настаивала на том, чтобы мы носили пояса, куда бы мы ни выходили. Мой Бог, им бы следовало снабдить нас поясами целомудрия, утыканными гвоздями, — это было самое малое, что они могли сделать для нас в этих сумасшедших джунглях, называемых Жизнью. Заключительным актом этого было то, что я должна была отбиваться от Боба, делая это незаметным образом: я не могла, под постоянными испытующими, взглядами четырех пар глаз, повернуться к нему и властно заявить: «Отвали». Они заметили бы. Все, что я могла сделать, это ворчать на него уголком рта, что он, видимо, принимал за признак того, что я разжигаю в нем искры сексуального возбуждения, и в результате он только удваивал свои усилия.

Во время хавтайма, то есть когда объявили перерыв, мы влились в толпу народа, чтобы встретить судьбу лицом к лицу. И мы ее встретили. Донна и я вычислили это одновременно. Для нас было лучше проявить нахальство, чем остаться испуганно сидеть на наших местах под тяжестью своей вины. Они ожидали нас, но не в гневе, а с легким любопытством, без сомнения, интересуясь, в каком направлении мы увильнем. У мистера Г. была милостивая улыбка; миссис Г., милая женщина лет тридцати пяти, также улыбалась доброжелательно, как будто говоря, что она и сама некогда была девушкой; у Роя Дьюера на устах играла обычная улыбка психиатра: он испытал все, и ничто не могло его больше удивить.

Донна бросилась вперед, хватая быка за рога:

— Эй, хелло! Мистер Гаррисон и миссис..?

— Миссис Гаррисон, — сказал мистер Гаррисон.

— Очень приятно с вами познакомиться, — нежно проворковала Донна. — И мисс Уэбли! И доктор Дьюер! Какой сюрприз! Игра волнующая, не так ли?

Это был тонкий ход. Они отпали.

— Мисс Уэбли, — продолжила она с той же самой дикой непринужденностью, — вы помните, что я в прошлый уик-энд ездила в Пальм-Бич посетить моего кузена? Ну не мило ли с его стороны: в этот уик-энд кузен Элиот приехал навестить свою маленькую старушку! Могу я представить? Капитан… Глаг.

Мартини, выпитое ею перед ужином, сделало свое черное дело. Она забыла его имя. И я тоже. Я не могла его вспомнить, хоть убей.

— Здравствуйте, капитан Глаг, — сказал мистер Гаррисон. То же сказала миссис Гаррисон, за ней мисс Уэбли и наконец доктор Дьюер.

Он тихо произнес:

— Здравствуйте.

Донна вспомнила имя Боба. И когда она представляла его, Рой Дьюер и я смотрели друг на друга, мы видели друг друга на сцене, иллюминированной чистым электричеством в миллион вольт, он ясно видел мое сердце, которое он разрезал на две кровоточащие половинки, и я ясно видела его сердце и знала, что сделала то же самое с его сердцем. Он не был красивым, он не был большим и сильным; он был не кем иным, как мужчиной, которого я любила, Господь знает почему; и я хотела услышать от него хотя бы слово, чтобы радоваться его чудесному голосу.