Математика любви - Дарвин Эмма (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗

В темноте первые ряды натыкаются на палаши и гвозди, торчащие в бреши. Мы не можем ворваться внутрь и становимся легкой добычей для французов. К тому моменту, когда мы прекращаем попытки прорваться и отступаем, земля усеяна мертвыми телами. Возвращение, переформирование из тех, кто еще остался, и снова движение вперед, на бойню.

Мы больше не думаем, мы просто неспособны думать. Мы рвемся вперед, не обращая внимания на живые бомбы, конечности и мозги, разбросанные на нашем пути, не чувствуя вони черного пороха и свежей крови. Я перешагиваю через тела солдат, которых привел к бреши. Мы движемся вперед, и пушечное ядро отрывает голову у кого-то, кто идет рядом со мной. Солдаты смыкают строй, не замечая зубов и осколков черепа, впившихся в нашу собственную плоть.

Чья-то нога ударяет меня по щиколотке, и я слышу умоляющий голос: у бедняги нет руки, чтобы вцепиться в меня. Вода? Ее у меня нет. Это друг, с чьей красавицей женой я недавно танцевал. Я не должен тратить на него пулю, хотя он умоляет меня об этом. И при свете кровавого зарева, что встает над нашими головами, являя картину окружающего мира, я вижу, как его кишки вываливаются наружу.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

I

Мой дорогой майор Фэрхерст.

С большим сожалением узнали мы от консьержа, что вы серьезно больны. Мистер Барклай и сестра присоединяются ко мне в пожеланиях скорейшего выздоровления от недуга. Я искренне надеюсь, что вам был обеспечен хороший уход и что вы не преминули бы обратиться к нам за помощью, если бы мы могли вам ее оказать.

По нашему адресу вы можете заключить, что, идя навстречу пожеланиям супруга избавить меня от шума и летней жары Брюсселя, мы сняли дом, Шато де л’Аббайе, здесь, в Эксе. Мы прибыли только вчера и рассчитываем пробыть здесь три месяца. Если бы мы имели возможность проконсультироваться с вами в данном вопросе, то с радостью бы так и поступили, но мистер Барклай сам очень тщательно обговорил с владельцем все подробности найма. Я уверена, что вы согласитесь со мной в том, что мы устроились очень удобно и удачно, в глубине чудесного сада, достаточно близко от почтовой дороги, поэтому поездка в город занимает очень недолгое время.

Это возвращает меня к главной цели письма. Мистер Барклай и я были бы чрезвычайно польщены, если бы вы смогли приехать и оставаться с нами столько, сколько пожелаете, дабы поправить здоровье. Дом расположен в большом и тихом саду, в окружении фруктовых деревьев. Слуги, похоже, хорошо знакомы со своими обязанностями, так что мы, можно сказать, уже вполне устроились, и я с разумной долей уверенности могу полагать, что вам здесь понравится.

Разумеется, может случиться так, что ваши обязательства в городе не позволят вам остановиться у нас. В таком случае мы были бы в восторге, если бы вы смогли навестить нас в любое удобное для вас время; сейчас мы фактически предоставлены самим себе. Болеть на съемной квартире в июле представляется нам печальным уделом, и я от всего сердца надеюсь, что сумела убедить вас в преимуществах сельской жизни, свежего воздуха и домашней стряпни, вследствие чего вы сможете принять искреннее приглашение от своего друга

Генриетты Барклай.

Я позволил письму выскользнуть из рук и упасть мне на колени. Лихорадка оказалась намного более страшной и затяжной, чем когда-либо ранее, и я только-только начал поправляться. Сегодня был первый день, когда я сумел одеться, и сейчас сидел у холодного камина в мягком кресле, как называют его в Бельгии. Рядом со мной стоял протез, а окна были наглухо закрыты, чтобы предотвратить доступ Fair mauvais, [41] как говорила мадам Пермеке. Действительно, судя по свинцово-серому небу и неистребимой вони большого города, проникавшей в мою комнату даже сквозь столь мощные оборонительные заслоны, она имела некоторые основания для того, чтобы называть воздух Брюсселя «плохим». Напротив, описание жизни в Шато де л’Аббайе, сделанное миссис Барклай, выглядело достаточно соблазнительным.

Я снова взял письмо в руки. До сих пор мне доводилось видеть ее почерк лишь на записках, сопровождавших щедрые посылки с фруктами или вином. Она писала очень красиво и разборчиво, в отличие от сестры, но мне почему-то показалось, что своей правильностью ее почерк напоминает тетрадь гувернантки, которая только учится правильно читать и писать по-английски. Мисс Дурвард, напротив, имела обыкновение писать торопливо и иногда небрежно, принося все и всяческие красивости в жертву содержанию. Я перечитал письмо еще раз и положил его поверх двух записок от Катрийн, потому что, хотя ради ее же блага я и запретил ей появляться у меня, Катрийн тоже слала мне свои наилучшие пожелания. Насколько я мог судить, она частенько второпях писала их в перерывах между актами. Получал я и небольшие передачи со сладостями и цветами, но здесь уже чувствовалась рука кузины Элоизы.

Собственно, только мысль о Катрийн удержала меня оттого, чтобы немедленно принять предложение миссис Барклай. У меня, естественно, были в Брюсселе друзья и знакомые, но никто из них, кроме нее, не был способен удержать меня здесь, хотя мне было сделано подобное предложение. Мои размышления прервал стук в дверь, вслед за которым в комнату вошла мадам Пермеке с подносом в руках.

– Ваш обед, месье.

Она с шумом поставила его на стол возле меня и отступила на шаг, спрятав руки под фартуком. На лице у нее было написано ожидание.

Запах тушеной баранины, поднимавшийся от тарелки, показался мне чересчур резким, и я отпил глоток лимонада, также принесенного Мейке.

– Благодарю вас, мадам Пермеке.

– Вам письмо, месье.

Я узнал почерк Катрийн на обратной стороне листка бумаги и поспешно взял его в руки. Но прежде чем я успел сломать печать, мадам Пермеке откашлялась и продолжила:

– Кстати, месье… То есть я хотела сказать, что Пермеке и я… Словом, мы надеемся, что вы наймете прислугу… э-э… в том случае, если соблаговолите остаться здесь, разумеется. Мы с радостью ухаживали за вами, пока вы неважно себя чувствовали, и вы, должна сказать, щедро вознаградили нас за это. Но я не могу уделять вам столько внимания, как прежде. Да это и не входит в мои обязанности, честно-то говоря. Я уже не так молода, а моя помощница Мари-Анж отправляется к сестре помогать собрать урожай… – Она умолкла, скорее для того, чтобы перевести дух, нежели потому, что исчерпала все доводы.

– Разумеется, мадам Пермеке. Я немедленно займусь этим. Впрочем, может случиться так, что на несколько недель я отправлюсь погостить к своим друзьям в Экс.

– О, глоток свежего деревенского воздуха пойдет вам на пользу. Иногда мне кажется, что лучше бы я осталась в своем местечке От Фанье и не позволила Пермеке уговорить себя. В большом городе женщина быстро перестает быть женщиной. Но он истинный горожанин и никак не мог взять в толк, что я собираюсь делать среди холмов и коров. Как быть с комнатами, месье, вы хотите оставить их за собой? В противном случае я должна буду уведомить владельца, что вы съезжаете.

– О да, думаю, я оставлю их за собой. То есть если все-таки решусь уехать.

– Очень хорошо. А сейчас пообедайте.

Желание прочесть письмо от Катрийн оказалось намного соблазнительнее тушеной говядины, и я в нетерпении сломал печать на ее записке.

…Cheri, [42]как ты себя сегодня чувствуешь? Я только что получила известие, что репетиция отменяется. Если позволит состояние твоего здоровья, мы с радостью приглашаем тебя на чашечку чая после полудня. Я так по тебе соскучилась!