Перепутье - Стил Даниэла (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
Глава двадцать третья
Они прощались в той же каюте, едва пробило восемь. Он поцеловал ее в последний раз, в глазах обоих читалось мучительное страдание. Ник разыскал детей и отправил их к Лиане, а та помогла им переодеться. Все трое сейчас больше всего походили на бродяг, как и все остальные пассажиры, собравшиеся на палубе. Капитан объявил, что корабль прибудет в Нью-Йорк к полудню. Еще раньше он радировал в порт, прося обеспечить медицинскую помощь для подобранных в море. В пути умерло еще три человека, и все-таки «Довиль» вез сто девяносто спасенных людей.
На палубе царило ликование и воодушевление. Девочки успели подружиться почти со всеми пассажирами и командой. Теперь на палубу вышли и спасенные с «Королевы Виктории» — те, кто мог самостоятельно передвигаться, — и все не отрываясь смотрели, как корабль подходит к порту. Все были слишком взволнованны, чтобы пить или есть, и посторонний наблюдатель мог бы подумать, что эти люди знакомы между собой уже не один год, — так непринужденно они называли друг друга по именам, так сплоченно стояли у ограждений.
Только Лиана и Ник, казалось, не принимали участия в общем веселье. Он молча смотрел в пространство, она занималась с девочками, их взгляды время от времени встречались, а один раз, когда девочки побежали вниз за куклами, он даже на миг прижал ее к себе, и Лиана оставила свою ладонь в его ладони. Как они будут жить дальше? Но выхода не было. «Довиль» неуклонно шел вперед — и точно так же вперед их влекла мечта от реальности. Плавание подходило к концу, и теперь перед каждым из них лежит своя дорога. Встретятся ли они еще? Может быть, когда-нибудь, уже на другом корабле Ник снова встретит Армана и Лиану? Война закончится, девочки подрастут, он по-прежнему будет женат на Хиллари — ради сына. Сейчас мысль о Джонни уже не доставляла ему удовольствия. Но вины ребенка тут не было, как не было и вины Армана. Они хотели иметь то, чего иметь не могли, а теперь настала пора думать о своих обязательствах перед другими — перед Арманом, перед Джоном. Он знал — Лиана права. Но когда вдали показались контуры Нью-Йорка, он почувствовал такую боль и муку, какой не испытывал еще никогда. Он едва мог заставить себя думать о сыне. А ведь это единственное, о чем он сейчас должен думать. И все-таки в эти последние минуты Ник думал только о Лиане. Когда показалась статуя Свободы и жаркое июльское солнце отразилось от ее факела, на палубе закричали от радости. Затем подошли катера и повели «Довиль» в гавань Нью-Йорка. Судно сопровождали пожарные катера, выбрасывающие в воздух струи воды, на причале выстроились машины «скорой помощи», готовые принять с корабля раненых. Иммиграционных служащих оттеснили, и, когда «Довиль» причалил под вспышки фотоаппаратов, к пассажирам бросилась целая армия журналистов, жаждущих взять интервью у кого только можно.
Лиана, казалось, знала каждого из раненых по имени. Фотокорреспонденту удалось запечатлеть тот момент, когда она наклонилась, чтобы поцеловать одного из них в щеку. Можно было подумать, что пассажиры неохотно покидают корабль, они обнимались на прощанье., обменивались адресами, хлопали друг друга по плечам, благодарили и поздравляли капитана и команду и только потом по одному забирали свои сумки и сходили на землю. Лиана, Ник и дети уходили с корабля последними. Когда они наконец оказались на причале, все посмотрели друг на друга, не веря, что они уже на берегу.
— Ну вот мы и дома. — Ник смотрел на Лиану поверх детских голов. Оба они не могли заставить себя радоваться, и единственное, чего им хотелось — упасть друг другу в объятия.
— Нет, пожалуй, еще не дома. — Лиане с дочерьми предстояло еще добираться до Центрального вокзала, а оттуда на поезде — в Вашингтон.
— Но теперь уже скоро. — Внешне он держался спокойно, но какая буря бушевала внутри! Он настоял на том, чтобы помочь им с такси и проводить на поезд. Вдруг Лиана рассмеялась, а Ник усмехнулся. — Мы выглядим, как толпа бродяг. — Он снова посмотрел на свой костюм, взятый у одного из матросов, и только теперь вспомнил, что у корабля его должен ждать лимузин.
По дороге на вокзал Ник и девочки дружески поддразнивали друг друга. Доехали, как им показалось, слишком быстро. Лиана взяла билеты, и они вышли на перрон. Она подумывала о том, чтобы остановиться на несколько дней в Нью-Йорке, но лучше уж сразу ехать в Вашингтон. Если бы она осталась здесь, она вряд ли смогла бы бороться с искушением увидеть Ника. Он устроил в купе их скудный багаж, а потом на миг остановил взгляд на Лиане. Она и дети смотрели на него.
— До свидания, дядя Ник. Приезжайте к нам скорее, — сказала Элизабет, Мари-Анж вторила ей. Обращение «мистер Бернхам» они отбросили уже давно.
— Ладно, приеду. А вы хорошенько заботьтесь о маме.
Лиана слышала, что его голос дрожит от волнения, ей самой пришлось бороться со слезами. Но они все равно потекли, когда он обнял ее и нежно шепнул: «Береги себя, любимая».
Они медленно разжали объятия, и он стал медленно уходить, все еще повернувшись лицом к Лиане, а затем вышел из вагона, украдкой, чтобы не заметили дети, смахнув слезы. Он стоял на перроне и махал рукой, широко улыбаясь. Все трое высунулись в окно, по очереди поцеловали его, потом Лиана заставила девочек отойти от окна, еще раз поцеловала его и прошептала: «Я люблю тебя». Ник стоял на платформе до тех пор, пока она могла его видеть, а потом, судорожно сглотнув, Лиана подавила рыдания и отошла от окна.
Она присела на диван, покрытый каштанового цвета бархатом, и, пока девочки пререкались между собой из-за ручек, выключателей и рычажков, закрыла глаза и представила Ника. Она тянулась к нему всей душой, каждой своей клеточкой, она так хотела увидеть его опять… хотя бы на мгновение. Она снова видела себя в каюте первого помощника — в объятиях Ника. Мука была просто невыносимой, и, не в силах больше сдерживать рыдания, она что-то сказала детям и вышла в коридор, прикрыв за собой дверь.
— Чем-нибудь помочь, мэм? — обратился к ней проводник, высокий негр в безукоризненном костюме с белым воротничком.
Но Лиана не сумела ему ничего ответить, только покачала головой. Слезы потоком хлынули из глаз.
— Мэм? — Он не понимал причины ее слез, а она только снова покачала головой.
— Все в порядке, — сказала она.
Но это было не так. Как рассказать ему, что две недели назад она оставила мужа в оккупационной Франции, что они пересекли Атлантику На фрахтовом судне под постоянной угрозой немецких подводных лодок, что она видела, как тонет корабль, видела трупы людей в морской воде, что она ухаживала за почти двумястами обожженных и раненых… что она полюбила человека, с которым только что распрощалась и которого, возможно, больше никогда не увидит… все это было выше слов. И теперь она стояла в несущемся поезде, наклонившись к окну, и сердце ее разрывалось на части.
А на Центральном вокзале Ник медленно шел к выходу. Голова опущена, в глазах слезы. Можно было подумать, что он потерял лучшего друга, который умер у него на руках сегодня утром. На улице он поймал такси и поехал домой. Выяснилось, что дом пуст — там нет ни жены, ни сына.
— Миссис Бернхам в Кэйп-Код с друзьями, — сказала ему новая горничная.
А поезд несся к Вашингтону.
