О ком молчала Кит (СИ) - Твин Клэр (онлайн книги бесплатно полные txt) 📗
«Твои уста манили целовать,
Глаза пленили в омуте тонуть,
Я бы хотел ночами обнимать,
Чтоб на рассвете мне с тобой уснуть...»
Интересно, с кем Киллиан хочет обниматься всю ночь? Мысли опьянели и стали развязнее. Я бы хотела это контролировать, но не в силах. Когда влюбляешься перестаёшь владеть собой. Иначе говоря, тупеешь. Затем беру в руки следующий немного мятый листочек.
«Ты мой яд, я твоё лекарство,
Мне чуждо слышать ангельский твой смех,
Я полюбил и стало вдруг так ясно,
И готов пойти ради тебя на грех».
И ещё один листок. На этот раз это было уже не четверостишье, а какие-то неразборчивые наброски, но все же мне удалось понять:
«Девушка махнула рукой и без какого-либо чувства взглянула на человека в чёрном костюме. Её лицо, возможно, просило его уйти, но глаза горели самым ярким светом – они пылали любовью к нему».
Красиво... Отложив листочки в сторону, я схватилась за небольшую книжку и хотела было раскрыть её, как поняла кое-что важное... Время остановилось. Мои догадки подтвердились, когда я раскрыла обложку «книги». Потайная шкатулка. Джекпот. Этот факт смутил меня и привёл в негодование. Словно мне сбили с ног. В деревянной «книге» с обложкой Моби Дика были фотографии, украшения и сложенный листик. Сперва я взялась за просмотр фотографий. Киллиан с какой-то девушкой стоит в обнимку на фоне Эйфелевой башни и широко улыбается. На нем белая майка «Я люблю Париж», прическа немного иная (волосы были длиннее) и панамка на голове. Судя по пепельным коротким волосам и низенькому росту, рядом с брюнетом была никто иная как Ребекка. А она довольно симпатичная... На вид очень даже милая, но зачем ей поступать так со своим парнем, семьей и друзьями?.. Почему самоубийство? Зачем?
Второй фотоснимок был сделан на кухне. Киллиан держит в руках торт с цифрой «16», на его голове праздничный колпак и счастливая улыбка. Рядом с ним хлопает в ладоши Ребекка, в руке которой фотоаппарат и хлопушка. Смотря на этот снимок, чувствуешь всю их любовь друг другу... Они были такими счастливыми... Ключевое слово «были». И это так страшно, что за одно несчастное мгновение вся жизнь идёт под откос. Надо ценить время и людей, ибо все это временно. И ты тоже на определённое время. Отложив фотографии в сторону, я аккуратно беру в руки белый листочек и не спеша раскрываю его, надеясь застать стих о любви. Но это был вовсе не стих... Это было то, что я так боялась найти.
Красивый ровный почерк, чёрная ручка, странное написание буквы «и». Мое сердце забилось чаще, а тело осадили мурашки. Стало и холодно, и горячо одновременно. В глазах застыл страх и ужас... В горле комок, по вине которого не могу спокойно вздохнуть. Конечности задрожали...
«Дорогой Киллиан, мой самый дорогой и любимый человек на свете, которому я могу довериться, как себе. Я всегда любила и буду любить тебя. Ты – моя судьба, я знала об этом ещё в начальной школе, когда ты помог мне донести до дома проект по биологии. Прости меня... Любимый, дорогой мой, прости меня! Кил, я нехороший человек. Твоя девушка – плохой человек. Надеюсь, ты когда-нибудь сможешь простить меня за все то, что я натворила, но я просто не могла поступить иначе. Моя смерть и дата – не твоя вина и ничья другая. Я доверяю только тебе. И то, что ты сейчас прочтёшь, должно остаться в тайне. Прости за то, что я бросаю эту ношу на твою шею, знаю, это эгоистично, прости... Помни, я всегда буду любить тебя! Кил, я...».
Все. Остальная часть листка была оторвана. На этом записи прекращаются, а боль в сердце становится все мучительнее. Во мне словно пробили дыру. Я не могу придти в себя, не могу начать думать. Голоса в голове перекрикивают друг друга, в глазах мелькают только что прочитанные фразы... О боже, это все сон... Страшный, черт возьми, сон... Грегори говорил, что никто не знает причину смерти Ребекки, она не оставляла письма, но... Боже, Киллиан все знает, знает и молчит! Это абсурд. Точно. Абсурд. Следующее о чем я думаю: уноси ноги подальше от этого дерьма, пока не стало поздно. Я судорожно складываю письмо покойницы обратно, все возвращаю на свои места, сравнивая как было и как стало. Вроде бы, все выглядит нетронутым. Пытаюсь привести дыхание в чувство, но четно. На душе такой мерзкий осадок. Правильно говорят: меньше знаешь – крепче спишь, но любопытные люди вроде меня всегда нарушают правила, а затем жалеют. Единственное мое непоколебимое желание на данный момент – бежать. Бежать пока никто не заметил моего отсутствия и проникновения в чужую комнату. Что произошло с Ребеккой такое страшное и почему она об этом рассказала лишь Киллиану? Почему он молчит, когда все тонут в догадках? А как же родители девушки?.. Им же важно знать причину! Пытаюсь стабилизировать сердцебиение и прекратить эту безумную боль в висках, а спустя время, бегом покидаю комнату Джонсона, тихонько заперев дверь. Дверь с большой тайной. Мне предстоит ещё найти «утерянный» фрагмент письма, который, судя по всему, также находится на территории лагеря, возможно, у самого парня. Теперь меня ничто не остановит.
*
Вернулись все в лагерь под вечер, когда часы на экране моего телефона показали пять часов. Лёжа на своей кровати, смотря на ветхие доски потолка, я обдумывала все ныне произошедшее. Мои мысли запутаны настолько сильно, что я не в силах даже что-либо вспоминать. В голове четко вырисовываются письмо, слова, чёрная ручка... Фотографии и счастливые дни в его жизни... Знаю, Киллиану очень непросто, но он, он единственный знает правду о смерти девушки. А знать правду одному – самая мучительная кара. Продолжая любить его, сложно думать о нем плохо. Я бы этого очень хотела, но увы, такой я человек: видеть в плохом много хорошего. «Ты то самое зло, перед которым я не прочь преклониться», – именно это мне хочется сказать Киллиану в глаза, потому как я верю в его чистоту. Он бы не стал таить что-то поистине темное, ведь так? Почему-то в голову пришли слова мисс Крисберг: «Чтобы понять где соль, а где сахар, нужно снять пробу».
Быть в одиночестве – хорошо, особенно, если тебя грызёт совесть и ты думаешь о человеке, которого любишь. Любовь... Сколько от неё проблем, но без неё мы бы не смогли жить.
Я хотела было дотянуться рукой до тумбочки, где лежал мобильник, как неожиданно дверь в мою комнату открывается и на пороге появляются Миа с Людмилой.
Пришлось соврать Аларику и Джойсу, что мне якобы стало плохо, поскольку эти двое хотели было меня избить палками (шучу). Наверное, из-за моей выходки хорошенько досталось Киллиану, ибо он в ответе за каждого человека в своём отряде.
— Ну, как ты? – Миа протягивает мне поднос с едой. Как божественно пахло куриным бульоном; сразу вспоминаю стряпню мамы и родной дом. Эх...
Приподнявшись, я поправила очки и освободила место для подружек, которые уже успели рухнуться на край кровати. Глаза девушек необычно горели.
— Нормально. Вздремнула и простуда сразу прошла, – как всё-таки я искусно вру. Может, податься в актрисы?
— Ты пропустила классную экскурсию, – сообщает рыжая, и искры в её глазах заиграли ярче.
Лу быстро начала кивать, соглашаясь со словами Мии.
— Правда? Я думала, что экскурсия эта куча заумных фраз и демонстрация растений, которые ты видела лишь в учебнике биологии, – хмыкаю я, сложив руки на груди.
— Да, но наш поход скрасил Джеймс...
— О да, было на что поглазеть. У него такой пресс... – прикусила губу Людмила, довольно закатив глаза.
Приглядевшись в их счастливые лица, я поняла, что зрелище было и вправду стоящим. Хоть мне и не по душе качки.
— Угадай к кому он подкатывал? А? – Миа указала головой на рядом сидящую блондинку, которая стала краснее вареного лобстера. Девушка широко и довольно улыбнулась, прикрыв руками глаза. Казалось, вот-вот и от счастья Людмила взлетит к потолку. Её можно понять... Когда с тобой флиртует красавчик, ты не можешь по-дурацки не улыбаться. Но мне этого не понять. Из красавчиков, не считая Алекса, ко мне мало кто подкатывал, может, тот чувак из книжного магазина? А что, он смотрел на меня как-то особенно?.. Или, скорее всего, плохое зрение меня вновь подвело, и парень вовсе глядел не на меня, а куда-то мимо... Но, возвращаемся в реальный мир.
