Голые - Харт Меган (читать книги бесплатно полностью .TXT) 📗

Я не находила ни одной причины, по которой не могла быть с Алексом. Он был веселым. Милым. А еще замечательно готовил, отлично выбирал фильмы, убийственно играл в «Монополию». И всякий раз, стоило мне подумать о том, чтобы немного отдалиться, как Алекс делал очередную вещь, чтобы приблизить меня к себе.

– Если честно, я никогда не шинковала морковь. – Зажав нож в руке, я резала морковь на разделочной доске, молясь про себя, чтобы не нашинковать, часом, и собственные большие пальцы. – Обычно я просто рубила ее на куски.

Полоски моркови должны быть тонкими, чтобы они правильно приготовились за указанное в рецепте время. – Алекс аккуратно встал позади меня, положив руки мне на бедра, потом легонько отбросил мои волосы с шеи, чтобы поцеловать ее.

Мои соски напряглись от этого простого прикосновения, и я откинулась назад, прижавшись к нему. Так мы и стояли, щекой к щеке, его ладони гладили меня по животу. Мы немного покачались в такт музыке, лившейся из динамика его айпода. Вот уже третий вечер подряд Алекс готовил для меня ужин – и я нисколько не сомневалась в том, что третий раз подряд мы завершим вечер, прозанимавшись любовью несколько часов и погрузившись, уже без сил, в блаженный сон. Правда, на моей постели. Никаких больше диванчиков.

– Где ты научился делать все это? – Я сделала жест рукой, указав кончиком ножа на безобразие, в которое сама же и превратила морковь.

Ладони Алекса заскользили по моему телу, дразня и лаская. Потом мы стали шинковать морковь вместе, нарезая идеально тонкие кусочки.

– Мне пришлось выбирать: учиться готовить или умирать с голоду.

Я перестала резать и повернулась в объятиях Алекса, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.

– Большинство парней довольствуется пиццей или сэндвичами.

Алекс состроил гримасу:

– Да уж… Большинство парней привыкло жить как свиньи и одеваться как неряхи. Кроме того, умение приготовить деликатесы для кого-то увеличивает мои шансы на секс по меньшей мере в три раза.

От меня не ускользнуло, что он сказал «для кого-то», а не «для женщины». Совет Сары откровенно поговорить с Алексом так и звучал в моей голове, но я отогнала эту мысль. Я отогнала и его самого, чтобы схватить камеру с обеденного стола. Мне наверняка не суждено было стать искусной поварихой, зато я умела делать отменные фотографии.

– О нет! – рассмеялся Алекс и, когда я навела камеру для первого снимка, закрыл лицо рукой. – А я-то думал, ты собиралась стать помощником шеф-повара!

– Здесь слишком много поваров.

Объектив. Фокус. Щелчок.

Я поймала удачный момент: Алекс смотрит вниз, усмехаясь уголками губ, его глаза приоткрыты. Он покачал головой и повернулся к разделочной доске, чтобы превратить морковь в нечто восхитительное. Я же пыталась употребить все свои усилия на то, чтобы запечатлеть его за работой.

Алекс взял горстку моркови и бросил ее на сковороду, на которой уже шипели оливковое масло и чеснок. Мой домашний шеф-повар ловко перемешал морковь деревянной ложкой. Аромат стоял невероятный, у меня потекли слюнки и призывно заурчал желудок.

– С твоей едой я наберу лишних сто фунтов. – Подтянув стул, я забралась на него, чтобы сделать снимок сверху. Вокруг Алекса кружился пар, свет от лампочек, встроенных в вытяжку плиты, отбрасывал причудливые тени на его лицо и руки.

– Значит, мне придется помочь тебе их сбросить.

– Угу. – Я спрыгнула со стула и, держа камеру в отдалении от брызжущего во все стороны масла, наклонилась, чтобы поцеловать героя своей фотосъемки. – И как ты будешь это делать?

Он засмеялся и убавил огонь под сковородкой. Потом оттеснил меня назад, мимо кухонных шкафов и обеденной зоны к круглому плетеному креслу, которое я подвесила к потолочной балке с помощью огромной тяжелой цепи.

Я опустилась на кресло, и оно скрипнуло. Тонкая подушка сдвинулась, когда я откинулась на изогнутую спинку. Наблюдая за Алексом. Смеясь. Одной рукой я ухватилась за кресло, другой твердо сжала свою камеру.

– Что ты затеял?

Он усмехнулся и подтянул поближе кресло-мешок, большая часть внутренностей которого давно свалялась настолько, что поверхность из выпуклой превратилась в плоскую. Когда Алекс опустился на колени, устроившись на этом кресле, мое сердце замерло. Я точно знала, что он собирается делать.

Плетеное кресло снова скрипнуло, когда Алекс сорвал с меня трусики и задрал широкую юбку, обнажив мои бедра. Он уперся руками по бокам кресла, которое заходило ходуном от его железной хватки, – как, впрочем, и я сама. Потом провел носом по моим бедрам, зарылся глубже, найдя клитор губами и языком. Кресло угрожающе раскачивалось в такт каждому его движению.

Я закрыла глаза, отдавшись страсти, но распахнула их почти тут же, спустя всего несколько секунд блаженства. Это было слишком хорошо. Все это. Не только секс, не только еда. Все, абсолютно все, связанное с Алексом.

Я поднесла камеру к своему лицу. Навела на фокус. Сфотографировала голову Алекса между своими бедрами, снимок получился смазанным, потому что кресло по-прежнему качалось. Услышав щелчок камеры, Алекс посмотрел на меня, его влажный рот казался расслабленным, веки – тяжелыми.

Я сделала еще один снимок. Просто не смогла от этого удержаться. Я видела губы и глаза Алекса, он – лишь объектив вместо моего лица.

Отгородившись от него камерой, я чувствовала себя безопаснее.

– Не останавливайся, – только и могла сказать я.

Алекс наклонился снова, чтобы гладить и целовать, лизать и покусывать. Ласкать, скользнув в самую глубину моего тела одним пальцем, потом – двумя и, наконец, невероятными тремя, заставив меня в напряжении вытянуться. Я вскрикнула и встряхнула камеру. Но не перестала фотографировать.

Я не сбила параметры настройки или выдержку, даже когда рот Алекса волшебно ласкал мое влагалище, и все, что можно было делать в такой момент, – это смотреть в видоискатель. Мой палец подергивался, делая снимок за снимком. Когда Алекс повернул голову набок, я запечатлела его профиль.

Глаза закрыты, губы чуть распахнуты. Он прижимается ко мне. И часть его тела внутри меня…

Я невольно зажмурилась, ощутив неумолимое приближение развязки. Оргазм ослепил меня, хотя палец по-прежнему лежал на камере, заставляя ее жужжать. Казалось, наслаждение взорвалось и внутри, и вокруг меня. Я простонала его имя, потом еще, уже громче, отдаваясь второй волне чувственного удовольствия, которая буквально разорвала меня на мелкие кусочки и разметала, словно лепестки по ветру.

Кресло упорно скрипело.

Мое запястье свело судорогой под весом камеры, мои пальцы вцепились в нее мертвой хваткой. Я освободилась от техники, осторожно поставив ее на угол стола рядом с креслом. Потом потянула Алекса за его рубашку к себе, чтобы поцеловать.

– А что бы с тобой было, урони ты эту штуковину?

На его губах остался мой вкус, это был вкус моего желания. Я не могла сказать, насколько возбудился сам Алекс, стал ли он уже твердым. Я могла потянуться и скользнуть рукой между нами, коснуться рукой его члена и выяснить это, но я лишь зарылась пальцами в его волосы.

– Я бы скорее уронила ребенка, чем камеру.

Алекс рассмеялся:

– Я так и думал.

Наши губы слились, каждый поцелуй с ним поражал своей новизной. И казалось, так будет всегда – после двух недель, двух лет или даже двух веков, проведенных вместе… Я точно знала, что каждый очередной поцелуй будет не похож на предыдущие. Ничего подобного со мной еще не происходило. Но именно так я себя сейчас и чувствовала.

– Это тебя заводит? – спросил Алекс.

– Что? Когда ты ласкаешь мою «киску»? Мм… конечно, да.

Алекс снова засмеялся. И отстранился.

– Я имел в виду фотографировать.

Я задумчиво облизнула губы. Простого, готового ответа у меня не было.

– Иногда.

Его руки скользнули по моим бедрам, задержавшись на них. Он постарался крепко сжать кресло, чтобы то не раскачивалось.

– А в этот раз?

Я нежно коснулась его щеки.