Паутина грез - Эндрюс Вирджиния (бесплатные серии книг .txt) 📗
Все девочки кивнули, сказали дежурное «здравствуй». Мари Джонсон была самой хорошенькой из них и, безусловно, заводилой.
— Как прошла встреча с мадам? — поинтересовалась Дженнифер.
— Спокойно. Она дала мне расписание. Оказалось, что все мы в одной учебной группе.
— Она говорила, какое престижное и уникальное заведение наш Уинтерхевен? Говорила, что все мы изысканные, избранные юные дамы, образец великосветских манер, пример для подражания? — поигрывая ресницами, пропела Мари. Девочки захихикали. Улыбнулась и я. — Что же, таковы мы и есть, — продолжала Мари лукаво, — когда нам этого хочется. Однако торопись поесть. Перерыв скоро кончается, — заметила она.
Я подошла к стойке с блюдами. Меню было богатое, и качество еды отменное, не то что в моей старой школе. Хотя бы в этом затраты себя оправдывают, усмехнулась я про себя.
— Дженнифер сказала, что фамилия твоего отчима Таттертон. Он имеет отношение к знаменитой фирме игрушек Таттертона? — поинтересовалась Элен Стивенс, когда я вернулась к столу.
— Он владелец этой фирмы, — с неожиданной для себя гордостью сообщила я.
— Ой, у нас дома есть его изделия! — пискнула Карла Ривз. — Целых три. Мои родители с ним знакомы.
— Неужели?
— И что, правда, он так хорош собой, как утверждает Дженнифер? — прищурилась Мари. Эта девочка выглядела старше своих подружек.
— Да, он очень красивый мужчина, иначе моя мама не вышла бы за него замуж, — заявила я, не подозревая, что эти слова прозвучали очень высокомерно.
— Тебе повезло, — сказала Мари. — Ты сидишь среди лучших слушательниц Уинтерхевена. Мы держимся вместе и особняком ото всех. У нас своего рода элитарный клуб. Сегодня вечером очередное «заседание» — в моей комнате. Можешь прийти. После отбоя.
— А как же ваш строгий режим?
— Ну и что? Подумаешь, режим! Неужели ты поверила в этот вздор, что напела тебе наша мадам? Она в девять вечера уже видит сны, так же как славная миссис Торндайк, воспитательница. Около ее комнаты вообще можно бомбу взорвать — не проснется.
Все засмеялись.
— Не бойся, — подбодрила Дженнифер. — Вечером я проведу тебя.
Как выяснилось, все школы, в сущности, одинаковы. Оказавшись на уроках, я вновь вынуждена была вернуться к учебникам, домашним заданиям, контрольным вопросам и всему тому, что составляет процесс обучения. Догонять одноклассниц мне не пришлось, программа Уинтерхевена в основном совпадала с программой муниципальной школы. Учителя отнеслись ко мне внимательно, интересовались моими знаниями и были готовы восполнить любые пробелы. Отличие было лишь в малочисленности учебных групп, что давало педагогам возможность индивидуально заниматься с каждым.
Вечером мы с Дженнифер пришли в столовую и обнаружили, что все девочки ужасно возбуждены: на моей салфетке лежала свежая, восхитительная роза.
— Что это? Откуда?! — с восторгом воскликнула моя соседка.
— Это для Ли, — не без зависти сообщила Венди.
— Для меня? — Я взяла карточку, которую, наверное, все девчонки уже прочитали. «Желаю удачи! Тони», прочла я. — Это мой отчим оставил, — объяснила я.
— Как он внимателен! — восхитилась Дженнифер.
— И романтичен, — добавила Мари, смерив меня задумчивым взглядом. — Кстати, почему твоя мама не подписала эту карточку?
— Наверное, Тони эта мысль пришла на ходу, точнее, по дороге из офиса домой.
Девчонки переглянулись, и все, кроме моей соседки, захихикали.
— А почему ты называешь его Тони? — задала щекотливый вопрос Мари.
— А как мне его называть? Папа? Но мой отец жив-здоров. Родители разведены, у мамы второй муж — Тони Таттертон, — объявила я. Дженнифер действительно не болтала, так как вся компания онемела и вытаращила глаза, будто перед ними был призрак отца Гамлета. Да, для них мое сообщение стало откровением. Это были девочки из великосветских, благополучных семей, где только и делали, что заботились о фамильной репутации. Многие являлись чуть ли не потомками первого поколения британцев, ступивших на американскую землю.
Во время этой немой сцены мы с Дженнифер отправились к стойке. Судя по всему, новость бурно обсуждалась, ибо, заметив наше приближение, девочки зашушукались и разом смолкли. После чего начался нарочито оживленный разговор о косметике. Когда я попыталась высказать свое мнение, никто, кроме Дженнифер, не обратил на это внимания.
После ужина до отбоя оставалось еще время, но Мари, видимо, давно приняла решение:
— Сегодня заседания клуба не будет. Я забыла, что завтра у меня контрольная по физике.
Я пожала плечами. Все разошлись.
— Дело не в контрольной, — чуть позже сказала я своей соседке. — Они не хотят со мной общаться из-за того, что мои родители в разводе.
— Ничего, потом они смирятся с этим, — подбодрила она меня.
— А вот на это мне наплевать, — заявила я, но в душе все кричало от обиды. Зачем матери понадобилось отправлять меня в школу, где все так высоко задирают нос, что и глаз не видно? Подумаешь, голубая кровь! Ни одна из девочек, кроме Дженнифер, разумеется, и на порог меня не пустит! Почему я должна быть наказана за мамины деяния? Почему всегда все сыплется на меня? Я похолодела, представив, что будет, если станет известна позорная тайна моего рождения. Мне мучительно захотелось в Бостон, в родную школу, к настоящим друзьям, которые, узнав, в какие обстоятельства я попала, поддержали бы меня и пожалели, а не шарахались, как от прокаженной. Как назло, в тот момент, когда мне чертовски нужны были друзья, волею матери меня сунули в это гнездо ложных добродетелей. Господи, как же хотелось убежать! Я уже начала подумывать о плане побега. Жить буду с папой, и хотя он все время в разъездах, все-таки лучше, чем здесь.
Дженнифер изо всех сил старалась поднять мне настроение. И я с удовольствием болтала с ней — о нарядах, о музыке, о мальчиках. У нее тоже никогда не было романа, но среди «кавалеров» из соседней мужской школы, приходивших на праздничные мероприятия, был один, который ей особенно нравился.
Гуляя по коридорам, мы не сразу обратили внимание, что нигде не видно наших соседок по столу. Значит, «элитарный клуб» на заседании, поняла я.
— Дженнифер, ты непременно должна пойти к Мари. Из-за меня не стоит портить отношения с ними.
— Не пойду, если они тебя не приглашают. Они вели себя возмутительно! Кстати, и мне от них доставалось.
— Какая гадость — лицемерие! — воскликнула я.
Соседка сразу заметила гневную решимость в моих глазах.
— Что ты задумала? — ахнула она.
— Пошли! — скомандовала я и быстро двинулась по коридору.
— Куда?
Дженнифер едва поспевала за мной.
— К Мари, — отрезала я.
— Но… может, лучше просто не обращать на них внимания? То есть я хочу сказать…
— Послушай, Дженнифер Лонгстоун, я не привыкла игнорировать то, что меня огорчает. Если я оказалась в этой школе, я хочу, чтобы меня ценили за мои достоинства. И не позволю этим зазнайкам портить мне жизнь.
— Сюда. Последняя комната справа.
Обратного пути у меня не было. Я не могла более оставаться беспомощной и бессловесной.
Из комнаты Мари доносилась музыка — «Рок — круглые сутки». Я громко постучала в дверь. Звук сразу приглушили, и после небольшой заминки Мари открыла.
— Я подумала, не понадобится ли тебе помощь в подготовке к контрольной, — проходя мимо нее, бросила я.
В комнате стояла тишина, в полумраке краснели огоньки сигарет. От дыма все заволокло. Кое-кто из девочек пил кока-колу из банок, кое-кто листал женские и модные журналы. Но заговорить никто не решался. Тогда я повернулась к хозяйке.
— Я понимаю ваше неодобрительное отношение к разводам вообще и к разводу моих родителей в частности, но моей вины в этом нет, а уж Дженнифер тем более, даже если мы с ней соседки по комнате. Я надеялась, что обрету здесь новых друзей, и надеюсь до сих пор, потому что ни один человек не может похвастаться своим безупречным на сто процентов прошлым, — отчеканила я. — Впрочем, воля ваша. Я сказала все, что хотела. Пойдем, Дженнифер.
