Молодость без страховки - Богданова Анна Владимировна (читать полную версию книги txt) 📗
– Ну что ж теперь делать?! – разговаривала она сама с собой. – Попрошу у соседей стулья и столы, напеку пирогов побольше, холодец сделаю, картошки наварю целое ведро, пусть жрут! И потом, всё равно народу будет меньше, чем тогда в кафе «Ромашка». Генечка со Стекловой расстался, значит, её не будет – одним ртом меньше! – и, с облегчением загнув мизинец левой руки, Гаврилова принялась нетерпеливо считать, кто ещё не придёт на торжество из тех, кто обычно бывал на подобных мероприятиях. – Метёлкина тоже не будет! А значит, и его родни! Эт-то ж четыре человека! – восторженно воскликнула она. – Всё-таки хорошо, что Аврорка с ним развелась! Не-е, какие четыре... – застыла она. – Юрка вечно своего друга с женой приглашал – это ещё две персоны! А-а! – вспомнила она. – Ещё ведь Тамарка Кравкина, Авроркина подружка из швейного... Та тоже прийти никак не сможет! Получается... Получается за минусом... Восемь человек! – обрадовалась Гаврилова, сбросив восемь костяшек на деревянных счётах. – Может, ещё кто заболеет или ногу, к примеру, сломает, – с надеждой проговорила она, и перед глазами у неё вдруг всплыло круглое глуповатое лицо Тамары с водянистыми, будто вылинявшими глазами – единственной лучшей Аврориной подруги.
Тут автор считает уместным напомнить любезному читателю об этой самой Кравкиной, поскольку она, несомненно, выплывет, подобно затонувшему в реке бревну, в последующих романах мадам Дроздомётовой.
Итак, Тамара, которая каждое утро, поджидая Аврору у троллейбусной остановки неподалёку от швейного училища и всюду таскаясь за ней хвостом, добилась её расположения благодаря своему тупому упрямству. С годами дружба двух таких разных девушек не оборвалась, как это часто случается, – напротив, только крепла.
Кравкина спустя год после рождения Арины вышла замуж за своего двоюродного брата Вовчика, который некогда раздражал и допекал её своим присутствием, и переехала на Урал. Теперь у неё было двое детей – «мальчик и мальчик». Каждый месяц Аврора получала от неё печальное, полное обид и упрёков в адрес родителей мужа письмо и незамедлительно отвечала, успокаивая и утешая подругу. Та, в свою очередь, настойчиво звала Аврору в гости.
Итак, Тамара никак не могла появиться на новоселье.
Но вернёмся, однако ж, к нашей гостеприимной Зинаиде Матвеевне.
К середине марта она начертала окончательный вариант списка и забегала по продовольственным магазинам – заметалась, закружилась, подобно вьюгам и метелям последнего короткого зимнего месяца, выстаивая вместе с Аришей дикие очереди за сгущёнкой, мясом, рыбой и прочим провиантом для праздничного стола.
Наконец в воскресенье, двадцатого апреля (!), всё было готово: взятые напрокат у соседей столы накрыты, разномастные стулья придвинуты. Зинаида Матвеевна отдавала последние распоряжения дочери, беспокойно поглядывая на круглый механический будильник.
– Уж пятый час! – сказала она, суетливо поправляя льняные салфетки.
– И что? – спросила Аврора.
– Что? Через час нагрянут! – злобно буркнула Зинаида Матвеевна, будто не родственников ожидала, а набега татаро-монгольского войска, сметающего всё на своём пути.
– Придут, обожрут, нагадят, убирай потом за ними! – тоном Гавриловой отпустила Арина.
– Ты что такое говоришь-то?! – изумлённо глядя на дочь, воскликнула Аврора. – Ты хоть думаешь, что говоришь?! – угрожающе повторила она.
– Чего робёнка обижаешь? – прогремела Зинаида Матвеевна, метнув на дочь злобный взгляд. – Нечего девочку трогать! Не позволю! – цыкнула она.
– Кошмар какой-то! – пробормотала Аврора.
– А что кошмарного? В чём Аришенька не права? Всё она правильно говорит! Я как ненормальная бегала два месяца по магазинам, списки составляла, в очередях часами стояла! А эти сейчас придут, всё сожрут и нагадят!.. А потом что? Потом: мой посуду, Зинаида Матвевна, да растаскивай на своём горбу столы по соседям! Чего моё золотко не правильно сказало-то? За что ж на робёнка шипеть?
– Вот именно! – обиженно подтвердила будущая актриса.
– Так зачем нужно было устраивать вечеринку, если тебе всё и все в тягость?! – удивилась Аврора – уж кому-кому, а ей и помимо гостей проблем хватало.
– Зачем устраивать? – хмыкнула Гаврилова. – «Всё в тягость!» Ишь, какая ты умненькая! Конечно! Мать же – дура! Мать – тёмная женщина! Уж простите, в институтах не училась! – расходилась Зинаида Матвеевна, и неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы в дверь не позвонили. – Иди вон, лучше открой! Всё всем не так! Никому не угодишь! У всех характер! – бубнила она, пока не услышала знакомый до боли голос.
– Аврик! Здравствуй! Дай-ка я тебя поцалую! – возбуждённо кричал Гаврилов. – Вот! Возьми рога! Вместо вешалки тебе на новоселье! – Т-п, т-п, т-п, т-п, т-п! – тук, тук, тук, тук, тук – отстукивал он по косяку. – Галюнчик! Раздевайся, не стесняйся! Где мой Зинульчик?! Аришка! Привет! Как дела, засранка?!
– Никакая она не засранка! Сам такой! Нечего девочку обижать! – выскочив в коридор, Зинаида Матвеевна немедленно вступилась за внучку.
– И правда, вечно ты, Гаврилов, всех обижаешь, – монотонно проговорила спутница Владимира Ивановича – его вторая жена, – совершенно умалишённая, по мнению первой его супруги, женщина.
Калерина была одета в бурую искусственную шубу, выношенную до состояния валенка, в полусапожки из войлока с «молнией» посредине и шапку, собственноручно связанную из ровницы цвета жухлых листьев.
– Ой! Как у вас вкусно пахнет! Чем это? – спросила она, и ноздри её огромного утиного носа зашевелились.
– Чем это? Чем это! – Т-п, т-п, т-п, т-п, т-п! – тук, тук, тук, тук, тук. – Чем надо!
– Я тебя, Гаврилов, вчера подстригла, а ты шоколадки так и зажал! Я есть хочу. Я голодная.
– Ой, Гальк! Вот ну никакой культуры в тебе нет! – раздражённо цыкнул Владимир Иванович на Калерину – судя по всему, они серьёзно поругались перед «выходом в свет».
После Гаврилова постепенно стали подтягиваться остальные гости – так что к половине шестого уже все приглашённые сидели на своих местах и молча смотрели на закуски, словно ждали команды «на старт, внимание, на-ле-тай!».
Тут надо заметить, что вечеринка не задалась с самого начала. Гости пришли все какие-то взвинченные и озлобленные. Все они перед этим умудрились переругаться между собой, как Зинаида Матвеевна с Авророй и Владимир Иванович с супругой.
К тому же за столом по поводу новоселья собрались люди, друг друга на дух не переносящие, давно друг друга «раскусившие», а потому и возненавидевшие. Все они чинно держались до первой рюмки. После второй Владимир Иванович решил рассказать непридуманную историю, дабы хоть немного растормошить народ, развеять давящую напряжённую тишину.
– А вот Галька моя, – затянул он так, чтобы его все слышали, – такое может, что никто из вас не может! – Т-п, т-п, т-п, т-п, т-п! – тук, тук, тук, тук, тук.
– Да ладно уж тебе, сиди да помалкивай! – попыталась заткнуть его бывшая супруга, дабы её любимый Генечка не раздражался лишний раз.
– Пошли мы как-то в сентябре с ней (т-п, т-п, т-п, т-п, т-п, – тук, тук, тук, тук, тук) в Коломенское, прогуляться. Смотрим, яблоня дикая растёт в укромном местечке. Ну так, что можно спокойно ободрать её и никто не заметит.
– Да ладно тебе, Гаврилов, – с набитым ртом вмешалась Калерина.
– Я рву яблоки, рву – уж полный пакет набрал, а Галюнчик стоит и странно на меня так смотрит.
– А она у тебя по-другому-то и не умеет, – прошипела Зинаида Матвеевна и с нескрываемой ненавистью посмотрела на соперницу.
– Стояла, смотрела и вдруг как ухватится за ствол, как потянет и (т-п, т-п, т-п, т-п, т-п! – тук, тук, тук, тук, тук)... С корнем выкорчевала! Представляете?! С корнем! Я прямо обалдел, честное слово! Домой принесла, все яблоки ободрала (мы из них потом варенье сварили), а дерево с балкона выкинула!
– Ага, – закивала головой Калерина, подтверждая слова супруга.
– Ну ненормальная, чего возьмёшь! – давясь от хохота, прошептал Константин Зорин (Милочкин муж) на ухо Авроре. Он вообще этим вечером всё своё внимание направил на нашу героиню, чем, естественно, привёл художницу-плакатистку в бешенство.
