Стеклянная невеста - Орлова Ольга Михайловна (читаем полную версию книг бесплатно txt) 📗
То, что происходило дальше, напомнило мне день, когда я первый раз пришла сюда. Тот день, когда черный мотоциклист при мне застрелил двух мужчин. Так же суетились люди вокруг, так же понаехало много милицейских машин и так же точно пульсировали со всех сторон тревожные красные маячки на крышах служебных автомобилей. Только следователь был уже мне знаком; приехал сонный, но чем-то довольный Сергей Митрохин, издали подмигнул мне, а когда узнал, что взорвана моя машина, на лице его я увидела странную смесь сочувствия и азарта. Он был обрадован, как охотник, увидевший наконец долго выслеживаемого зверя, — увидел мельком, но уже это давало новую надежду на удачный исход преследования.
Сергей был разочарован, когда я и в этот раз не смогла сообщить ему ничего существенного. Опросив меня, он начал допрашивать других. Потом, вспомнив обо мне, сказал, что я могу ехать домой. Странно, но я отметила в нем едва уловимую перемену: словно бы все события вокруг меня и клуба давали ему возможность — не осознанную рассудком, но тем не менее реальную — относиться ко мне более фамильярно. Окружением своим, а также обстоятельствами встреч я как бы давала ему право считать себя такой же, как и его обычные подопечные, которые, будь они хоть депутаты, пробившиеся к власти из зоны, все равно оставались представителями криминалитета, то есть его подопечными.
Открытие это было неприятное, хотя я была убеждена, что сам Сергей объективно этого не осознавал, просто не задумывался над этим. Это было важно лично для меня, хотя Сергей и метаморфоза его мировоззрения были мне глубоко безразличны. Несмотря на опасность, которую мне удалось избежать, несмотря на неприятное для меня открытие, что рядом существует враг, готовый убить, в тот момент меня тревожило больше то, что чем дальше, тем все более этот прежде чуждый мне мир уголовщины становится для меня средой обитания.
Тем не менее о черном мотоциклисте я Сергею не рассказала.
Граф, которого со всех сторон теребили и оперативники, и служащие, и клиенты — вопросы, просьбы, требования, — не забыл распорядиться отвезти меня домой. Я села в машину, графский личный шофер Степа — бывший таксист, проработавший на извозе лет пятнадцать и отлично знавший Москву, — трещал не переставая, развлекая меня случаями из своей богатой трудовой практики. Я же не слушала его, я думала обо всем том, что продолжало, пока еще медленно, осторожно, закручиваться вокруг меня.
Потрясение, испытанное мной, усталость от длинного, насыщенного событиями дня, а может быть, еще и водка, выпитая недавно, — подействовало все вместе: во мне была какая-то необыкновенная восприимчивая пустота. Я думала обо всем сразу, мысли мелькали в голове, подобно комариному рою, и ни одна из них не задерживалась, не становилась доминирующей: Матвей, стреляющий в прохожих, мой «Опель», канувший в свою железную Лету, мотоциклист, летящий по периферии моего внимания, но определенно стремящийся к центру.
Наконец мы приехали. Я отпустила шофера и пошла к воротам. Машинально помахала пропуском в сторону окошка милиционеров, но оттуда никто не показался: все уже привыкли к моим возвращениям под утро и давно не останавливали меня. А влюбленный в меня милиционер Петя, всегда дожидающийся на рассвете моего возвращения, сегодня не дежурил. Войдя в лифт и нажав кнопку своего этажа, я привычно ощутила мгновенное зарождение тошноты, так и не успевшей созреть — слишком все быстро протекало в наших скоростных лифтах, — вышла на своем этаже и побрела по ковровой дорожке к себе.
В это нежно-голубое утреннее время во всем гигантском здании было тихо. Все спало глубоким сном, даже немецкие привидения (поселившиеся здесь с тех давних времен, когда в кирпичных толстых стенах замуровывали пленных строителей), и те успели уйти на покой. Скоро должны были проснуться бегуны, каждое утро спешащие на аллеи, потом уборщицы… Голова моя была стеклянной, и сама я себе казалась стеклянной, я мечтала только о том, чтобы добраться до кровати и упасть в сон, не менее глубокий, чем сейчас у привидений.
Когда проходила холл с несколькими креслами, расставленными в поле зрения телевизора, увидела силуэт человека, сидевшего напротив окна. Я еще успела подумать, что ошиблась: кто-то, вопреки моим предположениям, уже не спит. Вдруг серый силуэт стал подниматься, вырос, я уже собралась отвернуться, как в тот же миг узнала круглый предмет в его руке — мотоциклетный шлем.
И я поняла, что ждут меня.
Сонливость мою как рукой сняло. Я почувствовала, что у меня пересохло во рту, а еще глупая мысль, что вот так у всех когда-нибудь и кончается. Причем я не затруднилась определить для себя, что кончается. Это было и так ясно. Однако же, несмотря на испуг, страх мой был какой-то иной природы, словно бы я боялась не так за свою жизнь, как… в общем, не за жизнь.
— Света? — вопросительно обратился ко мне Матвей.
— Как вы здесь оказались? — вырвалось у меня. — У нас же пропускная система.
Он пренебрежительно махнул рукой:
— Я сказал, что приехал навестить двоюродную сестру. Сказал, что у меня мало времени, утром должен уехать, поэтому надо повидаться сегодня же. Я им оставил упаковку пива и бутылку водки. Вот и весь пропуск. Они даже узнали и сказали, в какой комнате ты живешь. Я туда заходить не стал, решил тебя здесь подождать. Я же знал, что тебя еще нет, поэтому остался здесь…
Он говорил так, как говорит человек, который боится молчать, поэтому и спешит выговориться.
Я внезапно почувствовала, что меня начинает охватывать гнев. Я вспомнила, что произошло — только что, совсем недавно, — вспомнила взрыв, собственный запоздалый страх и постоянные преследования черного мотоциклиста — Матвея, конечно.
— Зачем ты сюда пришел? — перебила я его. — Ты что, не был уверен, что я погибла? Пришел сюда, чтобы убедиться на месте?
— Я не верил, что ты можешь погибнуть, — с горячностью сказал он. — Я был уверен, что ты выжила.
Он подошел ко мне ближе, так что я теперь могла видеть его лицо в слабых предрассветных сумерках. Я, даже забыв возмутиться его словам, жадно всматривалась в его черты. Та фотография из личного дела, которую показал мне следователь Сергей, хоть и давала представление о нем, но все же изображала человека, измотанного тюрьмой, почти сломленного. Сейчас Матвей, так же жадно, как и я, смотрел на меня. Мы оба разглядывали друг друга так, что в иной ситуации это было бы почти неприлично. Меня оправдывало лишь то, что я слишком много слышала о нем последнее время, любопытство мое было возбуждено, а кроме того — и это, наверное, было самое главное — я просто устала, была потрясена покушением, нервы мои были взвинчены — мне было не до приличий. А вот что двигало им? Я думала, что знаю, любая женщина догадалась бы, на чем основано внимание мужчины, который постоянно любуется ею.
В тот момент я была, наверное, действительно не в себе или хотела выдать желаемое за действительное, не знаю. Во всяком случае, страх мой неожиданно прошел. Я забыла даже, что сегодня видела его перед взрывом, что его преследования на мотоцикле уже давно пугали меня.
Я думала совсем о другом, думала, что Матвей в жизни гораздо симпатичнее, чем можно было бы представить по рассказам других, да и собственным представлениям о типовом убийце. Он был среднего роста, очень широкоплечий. Может быть, это казалось из-за его кожаной куртки. Рубашка, как в тот, первый раз, была расстегнута, и я снова могла увидеть фрагмент его цепочки, золотой, конечно. Волосы у него были довольно длинные, и темно-русый чуб спадал на лоб. А когда он, глядя на меня, несмело улыбнулся, лицо его внезапно осветилось и еще больше похорошело.
В этот момент смысл его последней фразы дошел-таки до меня. Я возмутилась, но опять же как-то отстраненно, словно бы сейчас меня заботило совсем другое:
— Как это не верил, что я могу погибнуть? Ты что, думаешь, я бессмертная, как шотландец Мак-Лауд? Ты думаешь, что со мной можно экспериментировать?
— Нет, нет, — запротестовал он. — Это же была ошибка. Я думал, что все получится по-другому, не так. И потом, я слишком дорого заплатил за свою ошибку. И сильнее, чем я сам себя, ты меня наказать уже не сможешь.
