Семейный роман - Анисимова Ольга (книги без сокращений txt) 📗
Как трудно далось Алле решение — продолжать работать у Максима в фирме! Но решение пришло, созрело и воплотилось сначала после разговора с отцом, ранним утром того дня, когда она заплаканная пришла домой. Вечером к ней влетела Гелка и они обе принялись реветь над своей несчастной судьбой. Они ревели, лежа обнявшись, на Алкином диване.
Не помогла им успокоиться даже рассудительная и спокойная Юля.
— Бедные вы мои, хорошие! — разревелась она вместе с ними. — Вы такие красивые, умные, что за мужики вам попадаются!
— У нас наверное, венец безбрачия, — всхлипнула в ответ Геля, — уж я про себя вообще молчу. А у Аллы уже второй козёл подряд попадается.
— Он не козёл, — вытирала слёзы Алла, — просто мы с ним разные люди, и я не могу жить по его правилам…
— Значит, козёл, — подытожила сквозь слёзы Геля.
— Не надо, Гелка, — остановила её Юля. — И Максим Андреевич, и Илья хорошие мужики, но, видно, не для вас.
— Для меня! Илюшка — мой! — зарыдала Геля, размазывая слёзы по лицу, никому, никому его не отдам. Особенно этой паршивой сучке Динке! Я знаю, он любит только меня!
— А я люблю Максима, — слабым голосом произнесла отстраненно Алла.
— Может, нужно было смириться, стерпеть… ради любви. Пожили бы вы вместе, притёрлись друг к другу… — мягко попыталась вразумить Аллу Юля.
— Ещё чего! — вскипела Геля — она ей такое заявляет — «собирай монатки и выметайся»! за что? За то что она спросила его про Сашку? Ничего себе!
— Юля права, — вздохнула Алла, — я такая эгоистка, думала только о себе, о собственной обиде… Но что сейчас говорить… Я всё испортила своими расспросами и амбициями. Могла бы уж догадаться, что Максиму всё это неприятно!
— Да уж, что тут приятного — бросил сына и теперь не хочет признавать! — буркнула Геля.
— Саша похоже его тоже не очень-то жалует, — сказала Юля, — всякое в жизни бывает. Очень плохо, что между вами, Алла, оказались все эти проблемы. Они вас могут так далеко развести…
— Наши семейные узы непреодолимы… — грустно усмехнулась Геля.
— У тебя с Ильей, наверное, да. Но Алле проще. Саша ваш не нуждается в отцовской опеке и любви. К тому же отец для него — Антон Алексеевич. А связь Полины Дмитриевны и Максима Андреевича уже так далека и нереальна.
— Если бы… — ответила печальнее прежнего Алла, — А мне знаете как не хочется уходить из фирмы Максима! Мне там нравится и работа, и коллектив… теперь опять нужно будет что-то искать.
— А ты не уходи! — воскликнула Геля. — Работай себе, плевать тебе на него. Пусть сам уволит, если осмелится. А ты не должна из-за него мучиться вдвойне.
— Папа говорит то же самое. Не знаю, смогу ли…
— Трудно только первый день, — сказала Юля, — вспомни, как ты работала, когда он был просто твоим шефом.
— Хочешь, я попытаюсь устроиться к вам. Хоть секретарём-референтом! Вместе — веселее.
— Не надо, Геля! — почти в голос воскликнули Алла и Юля.
— Почему? — растерялась Геля, не ожидавшая подобной реакции.
— Ты мне ничем не поможешь. Только себе навредишь. Пойми, Гелочка, не надо тебе встречаться с Ильёй! Ни дома, ни на работе, нигде!
Геля закусила губу и отвернулась к окну. Видимо, ни в чьём сердце ей не найти понимания, если уже родная сестра, которая знает всю эту несчастную историю любви наизусть, против.
— Не обижайся, пожалуйста, Гельчонок! — взмолилась Алла, обнимая сестру.
— Алл, знаешь, ты не бросай эту работу, — решила перевести разговор Юля, — знаешь ещё почему? Этим ты можешь помочь Саше. Он тоже сейчас мечется — собирается уходить, куда глаза глядят, лишь бы подальше от Максима. Но ведь так обидно уходить из предприятия, которое создавалось твоими усилиями! И начинать потом с нуля? Если он увидит, что ты не взирая ни на что с гордо поднятой головой приходишь на работу, может, и он решит последовать твоему примеру. Не слишком ли жирно для Макса, что все вокруг из-за него готовы сломать свою карьеру, бросить любимое дело?
— С гордо поднятой головой я, наверное, не смогу, — негромко ответила Алла, — я просто попытаюсь больше ни от кого не зависеть.
И Алла попыталась. Но Юля оказалась не совсем права, сказав, что трудно только первый день. Трудности и сложности, будто снежный ком, накапливались и возрастали день ото дня. Макс с каждым днём мрачнел, его настроение портилось, он становился желчен, раздражителен и груб. А Алле приходилось очень много времени решать совместно рабочие проблемы — в конце года их накопилось предостаточно. Каждый раз Алла заходила в кабинет Макса с замирающим сердцем. Пытаясь вести себя спокойно под его мрачным уничтожающим взглядом. Он говорил с ней сухо, отрывисто — это и беседой нельзя было назвать — не допускающие возражения команды и жёсткие ЦУ. Алла волновалась и очень боялась сделать какую-нибудь ошибку в документах. Но именно потому, что боялась — ошибки делала. Макс, в очередной раз, заметив неточность, тяжёлым взглядом буравил Аллу и холодно вопрошал:
— Что с вами, Алла Антоновна? Будьте добры исправить и в следующий раз быть внимательнее!
Алла вылетала их его кабинета побледневшая, но с чувством маленькой победы. Макс не повышал на неё голоса, как бы ему этого ни хотелось. Как он разговаривал в подобных случаях с другими подчиненными, Алла прекрасно знала! Но с ней-то Макс заставляет себя быть корректным и держать свои эмоции под контролем. Может быть, он всё же чувствует себя перед ней виноватым? Отчего такое невиданное снисхождение?
Зато другим снисхождение Максима Андреевича только снилось. Офис тихо возмущался тем, сколько теперь шеф требует работы и результатов. Вместо того, чтобы отбыть куда подальше в свадебное путешествие и дать подчинённым спокойно провести новогодние праздники, Макс словно с цепи сорвался. Его личные проблемы никого не интересуют, но надо же дать людям отдохнуть! Нет, куда там! Уже в середине декабря шеф велел секретарю напечатать распорядок работы в предпраздничные дни и оповестить сотрудников. Народ тихо взвыл.
Второго января всем велено выйти на работу и не вспоминать про обещанные каникулы до Рождества. И 31 декабря придётся работать. Шеф всех сурово предупредил, чтобы до обеда не было никаких пьянок. Легко сказать, коллектив в основном состоит из молодых, энергичных и жизнерадостных сотрудников, и на фирме всегда отмечались все праздники — скромно или шумно, но непременно весело. А что за радость веселиться, когда всем нужно торопиться по домам — к своим семьям и друзьям — успевать расслабляться и праздновать, пока разъярённый шеф снова всех не засадит за работу!
Алла слышала бесконечные возмущенные реплики коллег. Пару раз на неё оглянулись, а потом перестали стесняться. Кроме того, отношение к ней в целом переменилось. Она теперь стала их соратницей и единомышленницей, несправедливо страдающей от отвратительного характера Максима Андреевича. Наверняка за её спиной судачили о разрыве, но Алла была благодарна сослуживцам за то, что никто её ни о чём не спрашивал. Алла увидела вокруг себя множество хороших людей — порядочных, честных, благородных — хороших товарищей, с которыми не успела как следует сдружиться из-за того, что, стала подружкой грозного шефа. Теперь она стала «своим» человеком и ей очень помогала помощь и поддержка ребят и девчонок.
Сосед по комнате Серёжка Дёмченко моментально брался вводить исправления в компьютер, когда Алла возвращалась от Макса с почёрканными его рукой документами, хотя у него и своей работы было много.
— Спасибо, Серёжа, — искренне благодарила его Алла, — он мне тут столько начеркал — работы до позднего вечера.
— Может, вместе справимся быстрее, — отвечал Сергей, — только обещай, что составишь мне компанию за обедом!
— На твоём месте я бы не рисковал, — проворчал Олег Морозов, — ни помогать Алле, ни тем более приглашать её на обед. Тебя шеф сожрёт.
— Подавится, — отмахнулся Серёжка.
— Этот не подавится, если даже сам себе руку откусит.
— А он уже откусил, вот теперь и мучается. Пусть себе. А мы с Аллой вместе пообедаем и, если она согласится, поужинаем, после того, как всё закончим. И не надо, Ал, меня благодарить. Мы тут потому все такие сплоченные, что у нас такое начальство. В одиночку — не выжить. А ты, Морозов, не бухти, а сгоняй лучше в бухгалтерию — возьми копию последнего отчёта. Сдаётся мне, что Макс просто придирается к Алле — анализ, видите ли, не достоверный! Сам он — анализ…
