...Не повод для знакомства - Туринская Татьяна (книга бесплатный формат txt, fb2) 📗
— Я беременна, — сказала просто, без лирического вступления, излишних сантиментов и с полным отсутствием интонации. Абсолютно буднично, словно давала привычный ежедневный отчет о проделанной работе.
Сашку как обухом по голове шандарахнуло. Вернулся к кровати, сел на помятые шелковые простыни. Ксюта же говорила совершенно спокойно, будто о том, что швабра поломалась и надо купить новую. Она просто ставила его в известность обо всем, что происходит в его доме. Даже о такой мелочи, как ее беременность.
Мысли о том, что это не его ребенок, не было. Как же, она несколько месяцев из дому не выходила, от кого же понесла — от домового? Нет, это его ребенок… Ведь он, дурак, и не думал предохраняться — не со шлюхой ведь спал с Тверской, с порядочной домработницей. Подцепить ничего не боялся, о возможной же беременности не думал. Сколько лет живет на свете, сколько баб перетрахал, а такого с ним никогда не было. Никто никогда не заявлял ему о скором отцовстве, вот он и расслабился, напрочь забыл о возможности такой неприятности. Трижды был женат, а известие о беременности получил от собственной прислуги! Ха, импровизация на тему "Стефан Цвейг. Двадцать первый век начинается". Дела…
— И что ты собираешься делать? — спросил растерянно.
Ответа не последовало. Ксюта даже не пожала плечом, мол, сама не знаю. Она просто тупо смотрела вперед, упершись взглядом в бледно-желтую стену. Этакая бетонная свая, столь же монолитная и "чувствительная".
Сашка потеребил подбородок, словно не зная, на что решиться. Он как-то никогда раньше не задумывался о детях. Ни будучи женатым, ни находясь в свободном полете. Он не был категорически против появления детей в своей жизни, он не был обеспокоен их отсутствием. Он просто никогда об этом не думал вообще! А тут нате вам, пожалуйста!
Нет, пожалуй, принципиально он непротив завести ребенка. Почему бы и нет? Он с радостью воспринял бы подобное известие от любимой женщины, от жены… Не важно — первой ли, второй, третьей… Вот если бы о беременности заявила Тамара, он был бы бесконечно счастлив. Но от Ксюты!.. Не хватало ему жениться на домработнице и заиметь от нее наследника. Нет, он не сноб, он не возомнил себя лордом и не считает недостойным себя, любимого, жениться на прислуге. Но не на Ксюте же, в самом деле! Да и какого ребенка она ему родит, в ней же вместо крови циркулирует тормозная жидкость!
— Я так полагаю, что из подобного положения существует только два выхода — рожать или не рожать, третий выход пока не придумали. И принимать решение придется тебе. Я в любом случае приму участие в твоей судьбе, не оставлю тебя один на один с этой проблемой. Если ты решишь прервать беременность, я устрою тебя в хорошую клинику. Там тебе все сделают по высшему разряду, ты даже ничего не почувствуешь. Ну а с моей стороны тебе причитается некоторая сумма, так сказать, компенсация морального ущерба. Если же ты решишься рожать…
Помолчал немного, как бы собираясь с духом, вдохнул побольше воздуха:
— Ну а если ты надумаешь рожать — что ж, я приму и такое решение. Но в этом случае тебе придется уволиться, ведь ты не сможешь выполнять свои прямые обязанности. Нет, я не собираюсь выбросить тебя, как…, - чуть не сказал "использованный презерватив", да вовремя спохватился, зашамкал губами в поисках более корректного сравнения, не найдя, продолжил: — В общем, я приму некоторое участие в твоей дальнейшей судьбе. В случае рождения ребенка тебе придется вернуться домой, или еще куда… С моей стороны можешь рассчитывать на материальную поддержку. Но только материальную. Надеюсь, ты понимаешь, что ничего иного я не могу тебе предложить. Я ведь никогда ничего тебе не обещал. Ты просто предоставляла мне, так сказать, дополнительные услуги за дополнительную плату, так что вряд ли ты имеешь право требовать от меня чего-то большего… Да и вообще, ты ведь, насколько мне известно, замужем? Так что о большем и речи быть не может. Но в финансовом отношении я тебя не брошу, не переживай. В принципе, тебе и работать не придется… Так что думай, решай. Еще раз говорю — я приму любое твое решение. Я не настаиваю на аборте. Поступай так, как считаешь лучше для себя.
Монолог был произнесен в абсолютной тишине. На отрешенном Ксютином лице не дрогнул ни один мускул, в глазах по-прежнему не отражалось ни одной мысли. Слышала ли она вообще Санькины слова?
Сашка подошел к ней, присел рядом, положил руку на большую, огрубевшую от работы ладонь, помолчал в ожидании хоть какой-то реакции на свои слова. Напрасно. Свая, она и есть свая.
— Ты хочешь подумать? Думай, я не буду тебя торопить. Только не пропусти срок, когда можно сделать операцию.
Снова ни малейшей реакции. Санька уж не знал, что еще можно сказать, что добавить в этой ситуации:
— Если решишься на операцию, ты сможешь остаться у меня. Я доволен твоей работой, и избавляться от тебя только потому, что тебе пришлось делать аборт из-за меня, не собираюсь. Но… если ты сама не захочешь оставаться у меня… Я пойму, я не обижусь…
Ее молчание начинало раздражать, как, впрочем, и вся дурацкая ситуация в целом.
— Ксюта! Ты меня слышишь? Ты понимаешь, что я говорю?! — спросил резко, с явным неудовольствием в голосе. Свая слегка шевельнулась и еле заметно кивнула головой. — Ты приняла решение или еще подумаешь?
Но Ксюта уже снова замерла. Не дождавшись ответа, Санька пошел в ванную, громко хлопнув дверью.
Тома
Никогда еще Тамара не волновалась так перед встречей с Владом. Вернее, много лет не волновалась. Ведь уже много лет она не то, что не любит его, а попросту не выносит. Да и любила ли когда нибудь? Молодая была, глупая, неопытная, вот и приняла детскую влюбленность за настоящую любовь. А он ведь всего-навсего посмотрел на нее заинтересованным взглядом тогда, при первой их встрече. А она, дурочка, от одного этого взгляда сошла с ума, решила — вот он, мужчина ее жизни! Глупо, ой, как глупо…
Окажись она тогда не девочкой нецелованной, а хоть мало-мальски опытной в человеческих отношениях девушкой, она не кинулась бы в этот омут с головой. Не опьянил бы один его взгляд, если бы и раньше парни обращали на нее внимание. Она была бы готова к таким взглядам, она умела бы им противостоять. Может быть, пококетничала бы немножко, на том бы и закончился, не начавшись, ее страшный роман… Но откуда у нее мог взяться опыт, если она впервые в жизни пошла в кино с подружкой только в восемнадцать лет! И то на дневной сеанс… Откуда ей было набраться опыта в такой семье, под неусыпным надзором истерически оголтелой, помешанной на теме греховности матери?!
Потом, когда наконец разобралась, что к чему, было уже поздно. Очень поздно… И уже ничего нельзя было изменить. Сколько раз она пыталась порвать грязную связь, оставить в прошлом этого мерзавца! Но никогда не доставало мужества довести дело до конца. То сама ломалась, не в силах сопротивляться натиску негодяя, то становилась жертвой обстоятельств. Как бы то ни было, но каждый раз она оставалась с Владом.
Ведь решилась же она после смерти родителей и сестры покончить с предателем. И сдержала бы данное себе слово. Но, увидев его распластавшимся на асфальте, совершенно беспомощным, с покалеченными ногами, не смогла уйти, не сумела добить его своей черствостью… Да — гад, да — подлец, негодяй, сволочь, но сейчас эта сволочь валялась на земле у ее ног и не могла подняться без Тамариной помощи. Котенка брошенного жалко, а тут — человек, да и не совсем чужой — разве могла она развернуться и уйти?!
Потом жалела… Сколько можно жалеть его, когда же она себя-то пожалеет?! Ведь этот негодяй, воспользовавшись своей немощностью, еще больше привязал ее к себе. Стал требовать ежедневных свиданий, даже квартиру снял для этих целей. Вернее, сначала он настаивал, чтобы они встречались в ее новой квартире — мол, родителей у тебя больше нет, прятаться не от кого — зачем зря деньги переводить на аренду? Отправь ребенка погулять, а мы тут пока покувыркаемся… Пожалуй, впервые в жизни Тамаре удалось настоять на своем и в ее доме он до сих пор так и не был ни разу. Зато отказаться от ежедневных свиданий оказалось очень непросто. Когда Тома твердо говорила "Нет", Влад начинал хныкать, как малое дитя, жаловаться на свои больные ноги, каждый раз давя на жалость: мол, кому я, калека, нужен? а ты — моя женщина, ты обязана быть со мной… Был противен, несносен, совершенно отвратителен, но умудрялся нытьем добиться своего.
