Волшебная нить (СИ) - Тартынская Ольга (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
Однако следовало одеться. Девушка не притронулась к той одежде, что предлагала ей Марфа. Порывшись в комоде, она взяла кое-что из белья, самое простенькое. Потом принялась за огромный кованый железом сундук. Он был так велик, что Катя едва не утонула в нем, по пояс уйдя внутрь. Среди всякого награбленного дамского тряпья попадались маскарадные костюмы, верно, привлекшие внимание разбойников фальшивой роскошью.
- Вот что мне нужно! - воскликнула Катя.
Она обнаружила подходящий ей, кажется, по росту костюм пажа: бархатная курточка и штанишки, белая рубашечка, чулки, башмаки и берет с пером. Облачившись в костюм, Катя убрала волосы под берет, сорвав с него развесистое перо. Преобразившаяся девица встала у трюмо. Из зеркала на нее смотрел хорошенький мальчик.
К костюму еще, верно, прилагался короткий блестящий плащ, который набрасывался на плечи и затягивался веревочкой. Катя повертела его в руках и положила обратно: совсем уж театр! К ее разочарованию, башмаки пажа оказались ей велики. Что ж, ее собственные башмаки сгодятся, они целы. Только вот чулочки белые, испачкаются скоро. Сюда бы сапожки...
- Марфа! - крикнула Катя, и баба тотчас показалась в двери. Девушка могла поклясться, что Марфа наблюдала из своей засады за ее переодеваниями, ибо на лице ее рисовалось живейшее любопытство.
- Найди мне сапожки, верно, уж наворовали изрядно! - велела ей Катя.
Не обращая внимания на язвительный тон, стражница кивнула и деловито порылась в берестяных коробах, стоящих на полках, затем вышла и вернулась с длинной тонкой лучиной.
- Мерку надобно снять, - сказала она, подходя к Кате. - Давай ногу-то.
Обломив лучинку по Катиной ступне, Марфа вышла из горницы и крикнула кого-то. Девушка отметила, что за дверью была другая половина избы с печью посредине. В этой половине, верно, и жила сама баба. Пленница попыталась выйти, да не тут-то было: дверь оказалась запертой. Она подошла к окошку, которое было столь мало, что пролезть в него не смогла бы и кошка. Всего в горнице было пять слюдяных окошек. Все крепко заколочены и, видно, никогда не открывались. Разглядеть сквозь них что-либо на улице вовсе было невозможно. Свет проходил и ладно. Стены избы были сложены из толстых бревен. Никаких лазеек, щелей. От хозяйской половины горницу отделяла дощатая перегородка. В ней, верно, и была та щель, через которую Марфа подглядывала за Катей.
Покуда ждали сапоги, баба принесла Кате завтрак.
- Разносолов у нас нет, будешь есть, что и мы! - буркнула Марфа, ставя на столик миску с кашей и кувшин молока.
Девушка не была избалована разносолами, она поела и каши, понимая, что ей понадобятся силы. Марфа молча убрала за ней и ушла в свою половину. Когда принесли сапожки, вошла опять и бросила их на стул:
- Примеряй!
Сапожки были чудо как хороши: сафьяновые, мягкие. Катя с удовольствием всунула в них ножки в белых чулочках и почувствовала, как уютно там внутри. Она вскочила и потопала нарочно, проверяя, годятся ли сапоги.
- Ну, впору? - спросила Марфа, наблюдавшая за ней, уперев руки в бока.
- Впору, - кивнула Катя. - Теперь бы прогуляться!
В курточке и штанишках она походила на озорного мальчишку и, казалось, вполне натурально вошла в роль.
- Не велено выпускать, - буркнула Марфа, уходя и запирая за собой дверь.
Катя покрутилась возле трюмо, с любопытством разглядывая себя и притопывая ножками в чудесной обнове. Надобно уломать Гришку, чтобы позволил выходить... При мысли о разбойнике Кате сделалось не по себе, опять нахлынули ужас и отчаяние. Глядя на образа, девушка будто искала поддержки:
- Он жив, он жив, я чувствую это...- шептала она, едва сдерживая слезы. - Я найду его. И ради Левушки я вынесу все, даже Гришку... Я не боюсь его!
И скоро ей представилась возможность испытать свою решимость.
28.
Вечером, когда пленница истомилась взаперти и была слаба духом, явился ее мучитель.
Увидев перед собой вместо томной девицы мальчишку-пажа, он оторопел.
- Вот так превращение! - и страшный взгляд его выразил восхищение. - Не знаю, что и лучше...
Катя ничего не ответила ему, собираясь с силами. Ей хотелось плакать и проклинать разбойника, расцарапать ему всю его ненавистную физиономию, а приходилось держать себя в узде. Надобно внушить Гришке уверенность, что его пленница смирилась со своей участью, чтобы он дал ей хоть некоторую свободу. Однако по невинности своей она забыла о главной опасности. Необычное одеяние Кати разожгло воображение разбойника, и без того распаленного долго сдерживаемой страстью. Григорий приблизился к притихшей девице, пожирая ее глазами, и грубо притянул к себе.
Инстинктом Катя чувствовала, что сопротивление лишь больше раздразнит его. Она сжалась и отстранилась с презрительной гримаской.
- Не люб я тебе? - хрипло спросил Григорий, и девушка опять каким-то чутьем угадала глубоко скрытую растерянность его и шаткость. Она положительно имела странную власть над разбойником. Если б он не был атаманом огромной шайки, Катя бы сказала, что Григорий боится ее!
- Сделаешь это теперь, - холодно и властно произнесла девица-паж, - я убью себя, и ты не сможешь мне помешать, даже если тебе придется сидеть возле меня день и ночь.
Григорий нахмурился, однако бесстрашная девица продолжала:
- Будь ты дремучий мужик, я не удивлялась бы. Разве ты не знаешь, что любовь не получают насильно, не покупают и не завоевывают угрозами? Надобно женщину приручить, дать ей привыкнуть к тебе, расположить лаской и заботой.
Она высвободилась из его рук и отошла на безопасное расстояние. Разбойник слушал ее с видом прилежного ученика, и это развеселило Катю.
- Ты вот все убийцей меня кличешь, - заговорил он совсем иначе, - так знай: ни одного человека в жизни я не убил. Если только случайно...
- Право? - возразила Катя. - Так уж ни одного? Если убивают твои сподручники, разве ты не при чем?
Гришка усмехнулся и сделался прежним:
- У хлеба не без крох. Мои молодцы - лихие разбойнички, на их совести много крови. Но я - нет...
- А Левушка? - голос Кати дрогнул, как ни силилась она скрыть волнение.
- Любезный твой? Так то Терентий стрелил! - дурашливым тоном ответил Григорий.
- Он жив? - умоляюще глядя на него, спросила Катя.
Разбойник помрачнел.
- Нет его, забудь навсегда. Ты моя и ничьей не будешь!
Он повернулся, чтобы уйти. За перегородкой что-то грохнуло. Верно, там Марфа подглядывала, как всегда.
- Позволь мне выходить из избы, иначе с тоски помру! - пересиливая себя, попросила Катя.
- Разве только со мной. Поглядим! - неопределенно ответил Гришка и вышел.
Девушка в бессилии упала на кровать. Ее трясло как в лихорадке. Притворство нелегко далось ей. Впрочем, Катя понимала, что это лишь отсрочка казни...
Вошла Марфа со свечой и кувшином молока, накрытым горбушкой хлеба.
- Поешь да спать, - сказала она, ставя все на стол. И добавила, смешно фыркнув: - Вырядилась мужиком, даже Гришка не польстился. А ить у него целый гарем из девок, как у турецкого салтана. И никого не забижает...
Катя смотрела на нее и не знала, плакать ей или смеяться.
29.
Шел пятый день, а поиски до сих пор не увенчались успехом. Марья Алексеевна осунулась, похудела, от бессонных ночей под глазами ее пролегли синие тени. Сергей Львович уговаривал бедняжку остаться у него, поспать, постараться взять себя в руки, но она вдруг вообразила, что Катя вернулась домой, и просила дать ей экипаж.
- Мы пошлем человека узнать, - уговаривал предводитель, сам не спавший эти ночи и едва державшийся на ногах.
Все эти беспокойные дни он не вылезал из седла, возглавив поиски в лесу. Тихона отправил в Петербург: вдруг Левушка объявится там. Если бы знать наверное, что это не побег. Приходилось вести действия на два фронта: искать в лесу и выяснять, куда могли бежать дети. Если все же это побег...
В последнее время Бронский склонялся к тому, что исчезновение детей - дело рук Гришки и его шайки. Все шло к тому. Свидевшись с полицмейстером, предводитель настоял, чтобы вызвали солдат. Надобно искать лагерь разбойников. Где-то ведь они отсиживаются в опасные для них моменты, прячут награбленное барахло, отдыхают, зализывают раны. Где-то кормятся и спят.
