Есть только ТЫ (СИ) - Заозерная Марта (читать книги полностью TXT, FB2) 📗
Господи… Как же мы это всё потеряли?
Всё, что мне сейчас остается — прокручивать в памяти воспоминания, одно за другим. Их так много, что могла бы не повторяться несколько лет. Но у меня есть любимые моменты, самые яркие. Закрываю глаза и тону в своем прошлом. Почему я раньше не знала, не подозревала, что без Серёжи мне физически плохо становится? Бесконечно прокручивала в голове пункты, из — за которых я себя несчастной чувствовала, но не думала о главном. Почему так? Скорее всего, ответ на поверхности — муж всегда был рядом в тяжелые моменты, несмотря на то, что я его отталкивала.
А что делать сейчас? Как справиться с душащим одиночеством?
У Серёжи потрясающее терпение. Чего обо мне не сказать. Когда меня накрывало, он просто подходил и заключал меня в свои медвежьи объятья. Его не смущали мои протесты и хаотичные подергивания. Мы сидели или лежали в обнимку до тех пор, пока я не успокаивалась.
Четыре недели без Сережи, как я это пережить вообще смогла? Мы не виделись четыре недели. За это время всего пару раз обменивались сообщениями. И то они сводились к моей благодарности за переводы.
«Спасибо. Получила».
«Ок».
Могла бы я подумать раньше, что между нами будет холод и пустота? Нет, никогда.
Без него каждый день бесконечным становится. И пустым.
Буду выглядеть малодушной, но всё же признаюсь — близость сына, его постоянное внимание, меня не спасают от боли и одиночества. Мы с ним много гулям, читаем, рисуем, но при этом душой я с Серёжей.
Ненавижу себя. Что я наделала? Тону в его объятиях не только ночами, но и днем, стоит только глаза закрыть. Но просыпаться по утрам всё же не хочется.
Я множество раз слышала истории, в которых семьи распадались потому, что родители одного из супругом «разводили» их. Не могла понять как это. Что надо сделать, чтоб человек был ведомым? А теперь я ходячий пример…
Тоскливо на душе становится. Боль укротить не выходит.
На момент нашего с Серёжей знакомства за мной вялотекущее ухаживал одногруппник — Борис. Мы с ним познакомились на подготовительных курсах, организуемых вузом для абитуриентов. Никогда не ходили на свидания, но пару раз пили вместе чай в кафетерии на территории университета. Я не подозревала о том, что мы с ним встречаемся ровно до того момента, пока он не нашел номер Серёжи и не попытался выставить меня в его глазах вертихвосткой и самой ужасной предательницей.
Серёже это не понравилось.
Несмотря на мои уговоры этого не делать, он встретился с Борисом, как он тогда сказал — «Мы просто поговорим».
По итогу, в ходе проведения переговоров они пришли к выводу, что Боря должен передо мной извиниться, что он сразу и сделал, в тот же день, и рассказать всем, кому успел гадостей про меня напеть, праву. Остается только гадать, что ему Сережа сказал или сделал, чтобы убедить. Никогда, даже после свадьбы, он мне так и не рассказал, как и о чем именно они говорили. Зная вспыльчивость мужа, могу только догадываться. Для него самым главным было — прекратить пересуды на тему нас. Вернее, не так, он знал, что для меня это было важным.
Подход Сережи к некоторым вещам меня очень пугал поначалу. Он очень увлекающаяся натура. Во всем. Вы бы только видели, что они с друзьями творят во время отдыха. Поначалу у меня кровь в венах стыла, при виде летящего вниз головой в обрыв Сережи. Когда мы отдыхали за городом на озере, или в каком — нибудь отель — клубе с глубокими бассейнами, над которыми возвышаются трамплины, Серёжа и Руслан всегда прыгали в воду на спор. Выигрывал тот, кто более эффектно, читайте опасно, занырнет в воду, обязательно с каким — нибудь сальто невероятным.
Воспоминания щемящую тоску вызывают во мне. Черная дыра внутри расползается, разрушая всё тело.
А как они на заднем дворе дома, принадлежащего Сережиному брату, играли в тарелочки… В двух случая из пяти у кого — то из них была губа разбита, или бровь, в остальных — увечья украшали обоих.
Морщусь, вспоминая, как нервничала. Останавливать их смысла не было. Так или иначе, они бы всё равно закончили начатое, да и головокружительная влюбленность заставляла меня наслаждаться всем, что с Сережей связано было.
Даже когда я этого не показывала — мне было весело. А что теперь? Я усиленно стараюсь не слушать маму, Руфицких и ещё нескольких маминых «друзей». Как они не стараются, вокруг меня стена непроницаемая путь преграждает любому вмешательству из вне, я не слушаю, о чем они говорят, и в большинстве случаев не реагирую на их слова никак. Меня тут нет. Я далеко. Где? Например, на нашем с Серёжей втором медовом месяце на Красной поляне. Он учит меня кататься на лыжах, а я вечно падаю, норовя снег носом протаранить.
Если честно, я просто трусиха. Кое — как я выстроила представление о своей новой жизни и не позволяю никому его корректировать. Не хочу знать, в чем замешана мама. Они, видя мою отстраненность, без проблем обсуждают при мне нюансы своих планов.
Касаюсь мочки своего уха и нервно тереблю небольшие серьги — кольца. Я их купила на прошлой неделе. Мы с Марком были в Москве, ему поездка была необходима по работе, и он предложил отправиться вместе, чтобы я смогла выбрать платье для церемонии и кольца, которые нам двоим понравятся.
Не прогадал. Мне понравились, но только не те, о которых он думал.
Не знаю, возможно, мы с Серёжей продолжаем чувствовать друг друга, но перед тем, как мы с Руфицким вошли в фирменный бутик «Tiffany Co» от Сережи пришел перевод и стандартное сообщение — купить себе что — нибудь на память. И я не удержалась. Мне показалось это символичным, купить серьги — кольца на память о нём. Каждая из сережек состоит из двух платиновых дуг, скрепленных золотыми ободками.
Боже, слышал бы кто — то, как ругалась мама, когда узнала, что не Марк их оплатил. Она, в отличие от Марка, знает, на чьи деньги я могу совершать дорогостоящие покупки. Её негодование меня веселит. Никаких больше приступов нет, даже когда пена изо рта едва ли не валит. В моем положении опрометчиво тратить большие суммы на украшения, но поверьте, деньги не помогут сбежать мне от них. Я обязательно провалюсь на каком — нибудь этапе и станет только хуже. Я не из тех, кто справляется с важными миссиями.
— Коленька, милый, — елейно мама обращается к своему внуку. — У тебя новая машинка?
Мы сидим в столовой. Коля, в паре метров от нас, долбит всё вокруг своей новой большой коллекционной машинкой. Он не может собирать большие коллекции, к моменту покупки новой, предыдущая дух испускает, но очень любит их, говоря каждый раз, что у него скоро будет такая же, только настоящая.
— Да! Мне папа её подарил, — очень важным, и я бы сказала, дерзким тоном сыночек произносит.
О, раньше я бы его непременно пожурила и сказала, что нужно вежливо общаться со старшими. Сейчас — молчу. Молчу несмотря на то, что сразу несколько пар глаз начинают дыру во мне сверлить.
