Двойной без сахара (СИ) - Горышина Ольга (читаем книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
Я видно глядела на него слишком вопросительно, он аж ключ обронил и долго не решался отпустить меня, чтобы нагнуться за ним. Тогда я сделала это сама, только встать уже не сумела. Как так получилось, что прямой угол стен сменился на острый… Я зажмурилась на секунду, но перспектива не вернулась в привычные рамки, зато на моей талии оказались теперь обе руки Шона, но ключа я не выпустила, решив непременно попасть им в щель замка. И попала. Хорошо, что руки Шона не исчезли, иначе меня внесло бы в номер вместе с дверью. Какое счастье, что я без каблуков и что номер крохотный. Я сумею дойти до кровати без исполнения «ламбады», но Шон в мои силы не верил. Он меня усадил и нагнулся, чтобы расшнуровать мои кроссовки. Я даже «нет» не сказала, на миг позабыв все языки, и русский тоже. Это ж надо настолько не рассчитать сил…
До этой чертовой лестницы я же как-то шла самостоятельно. Позор, четыре шота, и через пять минут полный вынос. На первом курсе питерского «Кулька» могли же с девчонками и восемь стопок водки заглотить и потом через весь город на метро и трамвае до дома добраться, а тут один коридор не одолеть… А, впрочем, не слушается только тело. Мозги еще при мне и подсказывают, что я дошла до нужной кондиции, когда уже не страшно это сделать. Поставлю галочку и повешу листок на холодильник, чтобы тыкать в него Лиззи носом всякий раз, когда она будет произносить имя Шона Мура. А мне бы произнести его сейчас, чтобы поблагодарить за кроссовки, которые он уже отнес к двери и поставил рядом со своими ботинками. Но я продолжала немой дурой сидеть на кровати, сложив на коленях руки, как первоклассница.
Шон явно принял мое молчание за нежелание говорить, потому повесил джемпер на спинку стула, обошел кровать и присел на край матраса с другой стороны. Интересно, мы так и просидим спиной друг к другу до самого утра или кого-то сон все же свалит на подушку? Наверное, меня — и не сон, а виски. Хорошо еще алкоголь не сделал меня разговорчивой. Наверное, свою дневную норму я выдала трезвой! Шон тоже слишком много говорил.
Потолок на удивление был отлично побелен, или мой пьяный взгляд перестал видеть очевидные изъяны… Я приподнялась на локтях — нет, деревянные настенные панели как были поцарапанными, так и остались. Фу… Я еще не попала в алкогольную сказку, где все хорошо. Я еще в реальном мире, в котором у меня осталась одна неразрешенная задачка — заставить Шона сделать то, чего он две недели от меня безуспешно добивался, но намекнуть о своем согласии надо как-нибудь тактично, чтобы не выглядеть Пятачком, который сам не знает чего хочет. Десять минут я Шона послала. Пять минут назад он держал меня в руках и даже не попытался поцеловать. А ведь именно тогда было достаточно ткнуться в меня носом, и не пришлось бы останавливаться на кроссовках.
Матрас скрипнул. Ну? Неужели не попытает счастья? Не мужик, что ли? Голова упала левым ухом на подушку — Шон держал перед лицом телефон и читал вслух этого идиотского ирландского Чехова. Черт, где я только что была, что даже не услышала первых строк книги? Так и отрублюсь незаметно — и прощай возможность поставить галочку, до следующего раза, на который я уже не решусь. Так что сейчас или никогда!
— Шон…
Я даже глазом не успела моргнуть, как телефон, который я выхватила, вновь оказался в его руке, а сама я на подушке. Шон даже строчки не потерял — продолжил чтение голосом диктора.
— Шон…
Теперь я поймала рукав его рубашки — может, пожалеет ее, не вырвет. Сработало. Отложил телефон, расстегнул одну пуговицу, вторую, третью… Я это сделала! Фу… Даже глаза закрыла. И вовремя! Рубашка упала мне на лицо. Я подскочила, скинула ее и… Шон вновь сидел с телефоном и читал дальше — голос ровный, как у робота. Что происходит?
— Шон!
Я толкнула его в плечо достаточно ощутимо. Телефон лег на тумбочку. Руки на мои плечи. Губы приоткрылись. Голос действительно был железным.
— Lana, I already told you, you’re a total mess. I don’t want you to regret a wee bit in the morning.
Нет, он что, серьезно думает, что по-трезвому я бы к нему полезла? Идиот! Если о чем я и буду сожалеть утром, так это о том, что не влила в него достаточно виски, чтобы у него не осталось сил играть со мной в джентльмена. Но, увы, у меня оно точно отняло способность противостоять силе рук силой слова — только бы он меня этой рубашкой не связал, как смирительной, и ограничился одеялом. Да хватит уже читать! Это я, кажется, смогла выкрикнуть. Шон отложил телефон.
— Мы договорились, что я буду читать роман, разве не так?
— Так. Но теперь я передумала. Ты почитал его до и дочитаешь после…
— Лана, я спросил тебя, пока ты была трезвой, ты ответила — нет. Ответ «да» от пьяной я не принимаю. Я не мальчик, который бегает за каждой пьяной теткой в надежде, что может эта его не скинет.
Я отвернулась. Молча. Вот так живешь и не знаешь, какими принципиальными могут быть водопроводчики. Завтра трезвая тетка тебя на пушечный выстрел не подпустит, а Лиззи я так и скажу — он отказался со мной спать. Не пойдет же она к мистеру Муру за объяснениями! Это же жизнь, а не мыльная опера. Так что даже хорошо, что все так хорошо закончилось. Моя совесть перед всеми чиста, как виски.
— О чем ты думаешь?
А я и не заметила, как вновь перекатилась на спину. Думала я, увы, не о побелке потолка, но правду ему знать необязательно.
— Ты будешь смеяться. Я думаю об этой русской официантке, — Шон даже сделал заинтересованное лицо. — Вернее, о том, что она подумала о нас… Точнее обо мне.
— И что она подумала?
Ну, не свинство ли, висеть над пьяной теткой в полуобнаженном виде после того, как зачитал ей кодекс чести и морали ирландских водопроводчиков?
— Скорее, что она почувствовала. Зависть… Или наоборот превосходство, что никогда не опустится до того, чтобы спать с кем-то в отеле. С кем-то, кому посчастливилось родиться в лучшей стране…
— Лана, ты сама возвращаешься к запретной теме. Выходит, я прав, и тебя это гложет. Ладно, — бросил он через минуту моего молчания. — Что б там она ни подумала, она никогда не догадается, чем мы тут в действительности занимаемся. Читать дальше?
— Читай, если хочешь. Я ее почти дочитала, хотя местами засыпала. Думаю, под твой голос я усну еще быстрее.
— Спасибо.
— Не обижайся, — я даже за локоть его схватила, но тут же отдернула руку, будто обожглась. — Это комплимент.
— Я знаю. Я продавал свой голос. И было время за него платили гораздо больше, чем за мои руки.
Я произнесла нечто нечленораздельное, что заставило Шона продолжить фразу:
— В отделе по работе с клиентами Водафона. На меня переключали тех, кто желал отказаться от нашего сервиса — интернета или телефона. Моя задача была убедить их остаться нашими клиентами.
— И какими были твои успехи?
— Три года мне исправно платили зарплату, пока я сам не ушел.
— А почему ушел?
— Потому что уехал из Корка, а в нашей деревне мой голос никому не нужен, нужны только руки. Да и то нечасто.
— Жалеешь?
— О чем?
— Ну, о том, что уехал из Корка и… Ну… В общем, ну… возишься с кранами.
— Нет, не жалею. Я ехал в Корк для Кары. Без нее мне там нечего было делать. Из-за нее я и микрофон на себя надел. Ей надоели мои грязные футболки, ей хотелось, чтобы я выходил из дома в костюме и в нем же возвращался, даже галстука не ослабив. В общем, я если и жалею о чем-то, то лишь о том, что даже в костюме не сумел стать тем, кем она хотела меня видеть, — Шон замолчал, но лишь на пару секунд. — Если у нас нынче ночь откровений, то да, в какой-то момент в своей жизни я чувствовал себя полным ничтожеством, не способным дать любимой женщине то, что она от меня ждет.
Теперь Шон замолчал окончательно. Я наконец-то отыскала на потолке пятно и выдала:
— Я думаю, что она просто слишком многого от тебя требовала.
— Так и должно быть, — не дал он мне закончить начатую мысль. Наверное, думал, что я стану его жалеть, а я не собиралась этого делать. — Мы всегда требует больше, чем рассчитываем получить. Специально ставим высокую планку, чтобы было к чему стремиться. Правда, пытаясь допрыгнуть до нее, можно выпрыгнуть из штанов. Ладно, книга интереснее моих соплей. Слушай.
