Методика обольщения - Габбер Холли (читать книги бесплатно .TXT) 📗
— Понемногу. Вчера мне почему-то не работалось, я вместо этого написала пару писем: Кевину и одной своей факультетской приятельнице.
— Согласитесь, Керри, всеобщая компьютеризация убивает в нас романтические чувства. Вот вы сейчас живете на природе, в сельском доме — вам бы следовало вечерами, при колеблющемся пламени свечи, аккуратно водить пером по глянцевому листу бумаги, сочиняя свои письма. Можно даже ручкой при свете лампочки. Потом заклеивать конверты и в этой самой соломенной шляпке отправляться на почту, куда-нибудь за тридевять земель. Потом недели две трепетно ждать ответной весточки. А мы за пять минут бодро настукиваем отчет о последних событиях, нажимаем на клавишу — и готово. А еще через пять минут приходит ответ.
Керри смотрела на Эрика с нескрываемым интересом:
— Это совершенно невероятно. Современный, живущий в огромном мегаполисе молодой человек вдруг оказывается старомодным романтиком!
— Да не такой уж я романтик. Просто обидно: слишком многое исчезает бесследно. Больше нет черновиков — в компьютере остается только окончательный вариант. А как интересно было изучать факсимильные страницы великих авторов, на которых зачеркнуты строки, исправлены слова, на полях нарисованы чертики или женские головки… И кстати, еще о любовных письмах: в них рисовали сердечки, проткнутые стрелой, слова «навеки твой» в самом конце подчеркивали двумя линиями. Наивно, конечно, но все равно приятно. А что теперь? Выделять их цветом? Или курсивом?
Керри, по-прежнему восхищенно глядевшая на Эрика во все глаза, засмеялась.
— Впервые слышу такие интересные рассуждения. Но вы правы. И знаете, вы навели меня на одну мысль: раньше ведь девушки перевязывали любовные письма ленточкой и хранили под подушкой. Я представила, как девушка кладет под подушку дискету, на которую методично, день за днем, переписывает приходящие ей по Сети письма.
Теперь уже засмеялся Эрик.
— Наверное, скоро так и будет. Vamos a ver.
— То есть?
— То есть посмотрим.
— Чем больше я вас слушаю, тем больше мне нравится испанский язык. Он удивительно благозвучен. Хотя, говорят, итальянский гораздо нежнее и мелодичнее.
— Но ему не хватает мужественности и емкой остроты… Приготовьтесь, Керри, сейчас мы выберемся из-за этих елей, и вы увидите изумительную картину.
Открывшийся через минуту вид действительно был изумителен: над небольшим, кристально чистым прудом, обрамленным гигантскими елями и миниатюрными туями, протянулся деревянный мостик на сваях, три пролета которого были изогнуты дугами и окаймлены резными перилами, выполненными с невероятным вкусом и изяществом. Керри, ахнув, уставилась на мост, а затем повернулась к Эрику:
— Не жалею ни минуты, что сюда приехала. Спасибо за разрешение здесь пожить. Я в жизни не видела такой красоты.
Эрик смутился и уже открыл рот, чтобы выдавить ответную любезность, но Керри, успевшая понять, что проявила слишком много эмоций за чересчур короткий период времени, его опередила:
— Зачем было строить мост над небольшим прудом, который легко обогнуть?
— Он чисто декоративный. Но ведь смотрится здорово, а? Он тоже старый?
— Да, лет ему немало.
— Почему же деревянные опоры не гниют в стоячей воде?
— Он из каменного дуба — это на века. Фундаменты многих домов в Венеции сделаны из того же материала.
— Между прочим, вы знаете, Эрик, что слово «друид» на кельтском языке означает «знаток дуба»?
— Откуда же мне это знать?
— Дуб в Британии и Галлии считался священным деревом, а друиды — самыми просвещенными людьми… А можно подойти поближе?
— Да, давайте спустимся. Только осторожно: на берегу навалены камни, они скользкие и неровные. Лучше дайте мне руку.
Керри секунду помедлила, затем сама взяла Эрика за запястье и, опасливо двигаясь по камням, подобралась к самому краю пруда. Здесь она присела на корточки и погрузила пальцы в воду, пытаясь подцепить одну из разбросанных по поверхности зеркальной глади маленьких кувшинок. Эрик смотрел на нее сверху: надо было заметить, вид открывался замечательный — ничем не хуже того, который так восхитил Керри. Очень удачно, что она выбрала для прогулки легкий сарафан с открытыми плечами и глубоким вырезом. Поправив небрежным движением сползающую шляпу и случайно поймав направленный на нее исследующий взгляд, Керри недовольно поерзала — одна ее нога соскользнула с камня.
— Осторожнее, Керри! Вы свалитесь в воду — а здесь глубоко.
— Ничего, я умею плавать. В крайнем случае, вы меня спасете.
— Непременно. Но лучше не рисковать.
— А что, в этом пруду водятся келпи?
— Кто такие келпи?
— Водяные духи. Выглядят как лошади с гривой из зеленого тростника. Они заманивают людей к себе на спину и утаскивают в воду.
Может, и водятся — если специально ради вас перебрались сюда из Британии. Они умеют бегать по суше?.. Вы все равно не подцепите эту кувшинку — она слишком далеко. Вставайте, ну же, у вас ноги затекут!
Керри снова уцепилась за руку Эрика, попыталась подняться, но вместо этого мягко шлепнулась на камни и расхохоталась.
— Я же говорил: у вас затекут ноги! — проговорил он, стараясь придать словам укоризненные интонации. Но ему это плохо удалось: Эрик и сам развеселился, к тому же ему очень нравилось смотреть на хохочущую Керри, сидящую прямо у его ног и старательно одергивающую платье.
— Дело не в этом…
— Тогда que pasa? В смысле, что случилось?
— У меня больное колено… Помогите мне встать и пойдем потихоньку домой. Я вам расскажу. Не все недуги выпали на вашу долю, Эрик, другим тоже кое-что перепало.
Когда они углубились в ельник, Керри спросила:
— Вы когда-нибудь занимались спортом?
— С моей-то аллергией и слабым зрением? Нет, я всегда отличался хлипкостью. Единственное, на что я способен, так это играть в настольный теннис.
— А Кевин очень хорошо играет в большой теннис… Но это так, к слову. Когда мне было лет десять-одиннадцать, родители почему-то решили, что я должна заниматься горными лыжами — я всегда была очень крупной девочкой, поэтому о занятиях гимнастикой или фигурным катанием речь не шла. Они купили лыжи, экипировку. Сначала мне понравилось, но эти развлечения продолжались недолго: буквально через месяц занятий я на полной скорости так удачно упала, что разорвала мениск — хрящ в коленной чашечке. Пришлось делать операцию. С тех пор одна нога у меня неполноценная. Я могу ходить, бегать, прыгать — но если долго сидеть на корточках или, например, стоять на коленях, в ней что-то заклинивает, и она перестает разгибаться.
— Вывод простой, Керри: не стойте на коленях. Сейчас вам не больно?
— Нет, это вообще ничуть не больно. Просто нога некоторое время не разгибается — и все. Потом проходит.
— Надо же… Правда, говорят, что самый опасный вид спорта — шахматы. Можно заснуть над доской и выколоть себе ферзем глаз.
— А вы, Эрик, не играете в шахматы? Вы похожи на шахматиста.
— Нет, не умею. Предпочитаю покер. Вот в этом деле я ас…
Придя домой, Керри бросилась в кресло и, усиленно раскачиваясь, заявила, что прогулка оказалась просто великолепной.
— Сейчас я немного отдохну, а потом займусь обедом.
— Ну что вы, сколько можно! Я просто сгораю со стыда: пригласил вас отдохнуть, а вместо этого эксплуатирую на кухне.
— Никакой эксплуатации! Я правда привязана к кастрюлькам и сковородкам. Это у меня в крови — от мамы. Знаете, как она готовит? Ее коронное блюдо, вы бы от него в экстаз пришли, — цесарка, запеченная в черносмородиновом соусе.
Эрик невольно сглотнул. Керри, заметив это, улыбнулась и выбралась из качалки.
— Похоже, хватит отдыхать. Да? А после обеда я планирую подняться к себе и не спускаться до завтра. Не хочу вам надоедать. Пора уже мне привести мысли в порядок и написать хотя бы пять новых страничек.
Теория Ланы о возможности параллельного существования, при котором они не должны были даже сталкиваться, оказалась в корне ошибочной. Керри, вовсе не докучая Эрику своим обществом, постепенно обживала дом, вечерами бродила по саду, готовила умопомрачительно вкусную еду и подолгу качалась в кресле на веранде, надвинув на лицо широкополую соломенную шляпу и мурлыча что-то себе под нос. Она попыталась позагорать, но моментально обгорела и теперь, выходя на прогулку, набрасывала на покрасневшие плечи тонкую косынку. Довольно быстро Эрик осознал, что Керри, нисколько не покушаясь на его мир, просто позволяет обстоятельствам исподволь и ненавязчиво способствовать их сближению — но по-прежнему не знал, как к этому относиться. Впрочем, его радовало, что она легко вписалась в атмосферу его жилища и бытия, не став чужеродным элементом.
