Кольцо богини - Борисова Виктория Александровна (читать книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Это предложение, этот панибратский тон покоробили его, да и сам Звягинцев был не самым приятным человеком в мире, но Александр почему-то не стал отказываться сразу. Идти в ресторан, выбрасывая на ветер свое невеликое жалованье, ему совсем не хотелось, но, с другой стороны… Конни предупредила, что сегодня придет поздно — накопилось много сверхурочной работы, а сидеть одному в пустой комнате было еще хуже. В конце концов, можно и развеяться иногда…
— Ну хорошо, пойдемте!
«Один ресторанчик» оказался недавно открытым коммерческим заведением. Александра ошеломило все — сверкающий паркет, хрустальные люстры под потолком, переливающиеся разноцветными огоньками, гром оркестра, исполняющего модную мелодию фокстрота, танцующие пары, официанты, снующие туда-сюда с тарелками и подносами, запахи с кухни… Он чувствовал себя совершенно лишним, неуместным здесь, среди этой позабытой роскоши и нарядной публики.
А Костя Звягинцев вел себя уверенно, по-хозяйски. Седой величественный метрдотель, гордым профилем напоминающий римского сенатора, встретил его почтительным поклоном:
— Добрый вечер, Константин Андреевич! Проходите, пожалуйста. Вам как обычно?
Их усадили за столиком у окна, и на крахмальной скатерти быстро, словно по волшебству, появился запотевший графинчик с водкой, маринованные грибочки в хрустальном салатнике, а главное — настоящий ростбиф с кровью, испускающий дивный аромат! Александр смотрел на все это великолепие с некоторой опаской, прикидывая, хватит ли денег. Он потянулся было за портмоне, но Костя остановил его:
— Обижаете, Александр Васильевич! Я пригласил — я и угощаю.
— Но ведь дорого, наверное…
Костя беззаботно отмахнулся:
— Это что… Деньги — мусор! Главное — умение жить. Я вас с таким человеком познакомлю… Да вот и он сам.
И действительно — к их столику уверенной походкой шел высокий плотный мужчина в клетчатом костюме. Костя привстал ему навстречу, и сразу стало понятно, что этот клетчатый — здесь главный.
— Вот, познакомьтесь — Сергей Иваныч Сыромятников, настоящий гений коммерции. А это — Александр Васильевич, наш завсекцией.
Лицо Сергея Иваныча было тяжелое, будто рубленое, с бульдожьим подбородком и маленькими, прищуренными глазами. Легкомысленный клетчатый костюм выглядел нелепо на его могучей фигуре, а золотой перстень с бриллиантом, посверкивающий на мизинце, казался и вовсе неуместным.
— Ну что ж, давайте выпьем за знакомство! — Костя суетливо потирал руки.
Сергей Иваныч молча поднял рюмку, одним махом опрокинул ее и так же молча принялся за еду. Выпил и Александр… От водки в голове сразу зашумело, и все окружающее поплыло перед глазами. Он ел нежное мясо, наслаждаясь каждым кусочком, подцеплял вилкой скользкие грибы… Все было просто божественно! Он жалел только о том, что Конни нет рядом. Даже мрачный Сергей Иваныч стал казаться ему вполне милым и симпатичным человеком. Его голос гудел, как осенняя муха, но и это казалось мирным, успокаивающим.
— Значит, подписываете накладную — и все! Ваша доля — триста червонцев. Ну, и потом еще, на будущее…
Александр вздрогнул. Только сейчас он понял, что ему предлагают завернуть «налево» продукты, предназначенные для детских домов, — и получить за это иудины сребреники. Нажиться за счет обездоленных, чтобы потом, сидя в таком же ресторане, жрать икру и пить водку… Это было так чудовищно, что он даже задохнулся от возмущения.
— Да как вы можете! — крикнул он.
— Ну хорошо, пятьсот, — вполне мирно согласился Сергей Иваныч.
Он еще говорил что-то об аспирине и бязи, о вагонах с хлебом и сахаром, но Александр не слушал его больше. Неверной рукой он вытащил последний червонец, бросил его на стол и пошел к выходу.
Слышны были мелодия фокстрота, звон посуды и смех накрашенных дамочек. Было в этом веселье что-то надрывное, почти сумасшедшее, напоминающее пир во время чумы.
А в голове упорно, снова и снова звучал тонкий детский голосок: «Дядя, ты хороший! Приходи к нам еще…»
«На следующий день я уволился из „мофективной“ секции и вскоре устроился работать учителем истории в школу-коммуну имени Карла Либкнехта — ту самую, что мы ездили осматривать тогда».
И опять — все было, было и было… В «развеселые девяностые», когда в стране царила полная неразбериха, одни люди потеряли последнее, а другие очень даже неплохо заработали. Мигом, будто из-под земли, появились какие-то юркие личности, которых в прежние времена и на порог бы в приличный дом не пустили, а теперь они и только они почувствовали себя хозяевами жизни. Совсем недавно за спекуляцию срок давали, а несколько долларов в кармане приравнивались к государственной измене со всеми вытекающими отсюда последствиями вплоть до высшей меры, а теперь вчерашние фарцовщики гордо именовали себя бизнесменами, молодые парни мечтали стать бандитами, а бывшие партийные боссы становились пламенными демократами…
А тут еще бывшая государственная собственность оказалась без хозяина! Все они бодро принялись «приватизировать» и делить между собой сладкие куски — кто сколько успел урвать. Понятно, что такой дележ не мог быть бескровным — и вот вам криминальные войны. Никто не знал, доживет ли до завтра, и вот — сумасшедший разгул с битьем посуды, зеркал, мебели и друг друга. Большие деньги, свалившиеся в одночасье, не могут привить человеку ни стиля жизни, ни общей культуры, ни даже вкуса к красивым вещам — и вот вам «новые русские» из анекдотов, в малиновых пиджаках, с инкрустированными бриллиантами сотовыми телефонами и пудовыми золотыми цепями на бычьих шеях.
Но, как говорил великий Ломоносов, «если что-то где-то прибыло, значит, что-то где-то убыло». И в самом деле — безудержная, сумасшедшая роскошь всегда оплачена чьей-то нищетой. Сколько детей оказалось на улице за эти годы? Пожалуй, после гражданской войны — и то меньше было! И если тогда редкие энтузиасты еще пытались как-то цивилизовывать беспризорную братию, чтобы вырастить из них достойных членов общества (какого общества, это, конечно, вопрос, но ведь пытались же!), то теперь всем абсолютно безразлично, что будет с этими детьми — даже людям, в чьи непосредственные обязанности входит о них заботиться. Разве что иногда кто-нибудь из высоких чиновников, проезжая на бронированном «мерседесе», вдруг заметит из окошка копошащиеся отбросы общества и ткнет перстом указующим — непорядок, мол! Разобраться! И идет бумажный поток, взрослые дяди и тети создают комитеты, заседают в них, принимают какие-то программы, требуют финансирования… Деньги эти, кстати, «осваиваются» артистически — если посчитать, каждого детдомовца можно кормить ананасами, обучать иностранным языкам и бальным танцам и вывозить на отдых на Канарские острова. Как говорится, главное — прокукарекать, а там хоть не рассветай.
И пока мудрые люди ломают голову над тем, как решить проблему, выброшенные дети живут своей, невидимой для благополучных граждан жизнью — таскают ящики где-нибудь на рынке, воруют, попрошайничают, ночуют в подвалах, нюхают клей или что там еще…
Зато есть чем гордиться — в списках самых богатых людей мира появились фамилии наших соотечественников! И прикормленные социологи, журналисты, психологи рьяно принялись обслуживать запросы «новой элиты». Максиму неоднократно приходилось слышать ставшее уже расхожим мнение о том, что ничего особенного, собственно, не происходит — просто период первичного накопления. И пусть, мол, теперешние «капитаны капиталов» начинали свой жизненный путь в качестве фарцовщиков, перепродавая американские джинсы и жвачку, или «братков» с бритыми затылками, а жены их — модели, манекенщицы, третьесортные актрисульки, «мисски» с конкурсов красоты, а иногда и бывшие проститутки — не прочитали за свою жизнь ни одной книги и, несмотря на все потуги быть леди, имеют манеры базарных торговок и лексикон, какому лет двадцать назад позавидовал бы любой портовый грузчик.
Мол, все это ничего, пройдет время, они цивилизуются, приобретут известный лоск, поймут, что Моцарт — это не только конфеты, научатся есть ножом и вилкой, не чавкать и не отрыгивать за столом, отправят своих детей учиться в Гарварды и Кембриджи, и они-то станут первым поколением цивилизованной элиты в России…
