Лекарство от любви – любовь - Егорова Ольга И. (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
– Если хотите, послушайте музыку, там куча дисков в бардачке лежит, или просто радио включите… Справитесь?
– Справлюсь. – Варя покосилась на прибор магнитолы – кажется, точно такая же была установлена в салоне их старой «тойоты». Ничего сложного, сначала кнопку посередине нажать, а потом уже управлять музыкой по своему желанию, использую стрелочки влево и вправо.
– Справлюсь, – повторила Варя, хотя слушать музыку она не хотела.
Теперь, оставшись одна в салоне машины, она вдруг отчетливо ощутила, как постепенно выпадает из окружающей действительности. Из этого раннего и нежного апрельского утра, которое начинает казаться ей придуманным, красиво нарисованным на чистом и пустом холсте неба каким-то сумасшедшим художником. Гением, позволяющим себе использовать этот божественный материал в качестве подручного средства для воплощения собственных фантазий.
Она словно очнулась. И теперь, очнувшись, вдруг поняла, что ей необходимо срочно позвонить Герману. Просто услышать его голос и убедиться – все, что случилось с ней вчера, случилось на самом деле. Что это был не красивый и странный сон, не сказка, которую она сама же и рассказывала на ночь Никите… Или, может быть, это мама, как бывало в детстве, склонилась ночью над ее кроватью и нашептала ей эту сказку, чтобы Варя хоть на какое-то время почувствовала себя счастливой?
И, как в детстве, ей стало страшно. Страшно оттого, что желание, загаданное под бой курантов, под стук сердца, при мерцании свечей, зажмурившись, сжав отчаянно кулачки за спиной, – вдруг это желание, такое заветное, такое важное, такое главное, не сбудется? Тем более что любовь – это не велосипед и не кукла в нарядном платье с роскошными волосами, которая продается в соседнем магазине… С куклами и велосипедами из детства было проще – их можно было пойти и купить.
«Любовь», – отстраненно повторила она почти незнакомое слово. Словно робко пробовала на вкус какое-нибудь экзотическое блюдо в китайском ресторане. Почти так же незнакомо, непривычно и опасно: что за начинка скрыта внутри?
Кажется, за последние десять лет это слово прозвучало впервые. Забытое за давностью лет, оно на самом деле показалось ей немного странным, оно прозвучало как будто бы на незнакомом ей языке. Незнакомом – или, может быть, просто забытом и мертвом, как древняя латынь.
«Приди в себя, – шепнул внутренний голос. – Какая любовь, о чем ты вообще говоришь?»
– Любовь, – упрямо повторила Варя, теперь уже вслух, расстегнула «молнию» на сумочке, достала из внутреннего кармана бумажку с нацарапанными цифрами и тихо добавила: – Вот же.
Вот же он, телефон Германа. Те самые цифры, которые он продиктовал ей вчера вечером, после прогулки в парке, после сумасшедших каруселей, после дождя… А значит, все это было – и парк, и карусели, и дождь, если есть они, эти цифры, написанные на бумаге, вот же они, ведь не приснилось!
– Ведь не приснилось, – все так же упрямо повторила Варя.
«Кажется, ты начинаешь разговаривать сама с собой», – промелькнула мысль и оставила ее совершенно равнодушной. Она уже достала из сумочки телефон. Собираясь набрать номер, нечаянно нажала на кнопку посыла вызова и увидела привычное меню – список последних входящих и исходящих вызовов.
Она раздраженно ткнула пальцем, отменяя предложенный повтор набранных ранее номеров, и вдруг замерла, четко осознав, что последние цифры, запечатлевшиеся в памяти мобильника, абсолютно идентичны тем, что записаны на дрожащем в руке листке бумаги.
Варя снова вернулась в меню. Может быть, номера просто похожи?
Но нет. Двойка, первая в ряду цифр на электронном табло, настойчиво копировала двойку на листке бумаги. Пятерка, следующая, неумолимо повторяла точно такую же, почти сиамскую свою сестрицу, нарисованную шариковой ручкой. Дальше шли близнецы-четверки, близнецы-семерки, близнецы-девятки…
Как в детской головоломке – найди шесть отличий!
Ну если не шесть, то хотя бы одно…
Хотя бы одно, самое маленькое, самое незначительное, но все же отличие… Найди!
Но, как ни старалась, отыскать его она не смогла.
Окончательно растерявшись, она нажала на клавишу опций и прочитала:
ВРЕМЯ ЗВОНКА – 03.22.
ДЛИТЕЛЬНОСТЬ РАЗГОВОРА – 9 °CЕКУНД.
Прочитала еще раз, и еще раз. Взгляд бегал по строчкам в надежде обрести опору, в надежде зацепиться хоть за что-то.
Но нет. Ноль три, двадцать две. Шестнадцатое апреля, половина четвертого. Двойка, пятерка, четвертка, семерка… Перевела взгляд на листок бумаги с написанным номером телефона. Цифры те же самые.
Получается, что сегодня ночью Кристина звонила ей от Германа. Вот ведь как получается. А по-другому не получается – никак. Хоть ты тресни, хоть закричи, хоть бей кулаками в лобовое стекло, и даже если мир перевернется, если наступит прямо сейчас конец света – все равно ничего не изменишь. Ничего не исправишь…
«Если только… Если только он не перепутал цифры. Может быть, он ошибся и продиктовал мне вчера не те цифры. Может быть, ошибся на одну…»
Кровь отчаянно запульсировала в висках: это вряд ли. Это практически нереально, чтобы человек перепутал цифры своего собственного номера телефона. Нереально… А что реально?
В памяти всплыло равнодушное облачко-подсказка. Как на экране компьютера – облачко, терпеливо, без признаков раздражения разъясняющее начинающему пользователю значение каждой кнопочки на стандартной панели.
На самом деле ведь все так просто. Проще и быть не может.
«Кажется, один из этой породы сейчас дожидается меня в приемной с той же целью. Повести меня в ресторан» – первое облачко-подсказка.
За ним потянулось и второе, такое же равнодушное: «Здесь особый случай».
И третье: «Ты замечательно выглядишь… знаешь, радость тебе к лицу…»
Облака налетали друг на друга, жались друг к другу, теснились в мыслях, переполняя собой пространство, которое, казалось, было слишком мало для того, чтобы вместить их все сразу.
Ей вдруг показалось – сейчас она не выдержит. Сейчас ее голова просто разорвется на части, переполненная этими подсказками.
«Все, хватит, – прошептала она. – Пожалуйста, хватит… Не нужно больше, я все поняла, я все поняла…»
Воздух в салоне машины показался густым и тяжелым. Она почувствовала, что задыхается. Попробовала приоткрыть окно, но сразу поняла, что это ее не спасет. Ей нужно еще больше воздуха, еще больше… Иначе она просто задохнется.
Открыв дверцу машины, она выскочила наружу и, не разбирая дороги, быстрыми шагами пошла вперед, по-прежнему остро чувствуя нехватку кислорода. Правда, теперь она была не настолько ощутимой, а значит, у нее появился маленький шанс на спасение…
Мысли-облака продолжали настойчиво тесниться в голове, постепенно сливаясь в одно, большое и черное, грозовое: не следовало так опрометчиво надеяться на счастье. Не следовало… Счастье – это фотография Паршина, зажатая между стенками кошелька. Убогое счастье формата «три на четыре», черно-белое счастье трехлетней давности, уже попахивающее нафталином… Но другого счастья ей не дано, и ни к чему, совсем ни к чему было рассчитывать на большее… Может быть, кому-то другому повезло в жизни больше, а она явно опоздала к раздаче. В тот момент, когда раздобревший Создатель отмеривал «каждому и по заслугам», она, наверное, сидела на диване с книжкой или пялилась в экран телевизора. Или стояла в другой очереди – не за заслуженной порцией счастья, а за колбасой или сосисками в близлежащем супермаркете. Поэтому ей и досталось счастье такого маленького формата, позволяющего спокойно уместить его в кошельке…
Горькие мысли вихрем крутились в голове, «так тебе и надо» звучало рефреном, а мир перед глазами стал почти неразличим из-за мутных слез, предательских слез, которые, несмотря на доводы разума, все же катились из глаз по щекам.
Только не останавливаться. Она приказала себе идти, не останавливаясь, потому что знала – стоит ей замереть хоть на миг, и она просто сойдет с ума, убедившись в том, что мир вокруг ничуть не изменился, не разделился на «до» и «после» и земля не разверзлась под ногами, не случилось ничего – вообще ничего, что должно было бы случиться.
