Илиас (СИ) - "Реимарра" (читать книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Ночь, учебники, кофе и шоколад, последнего Аристин съел столько, что всерьез опасался, как бы не началась аллергия. Сотни вариантов тестов на сайте университета, раскиданные листы с решениями задач из учебника, сгрызенные карандаши и пустые чашки из под кофе. Завтра первый экзамен.
Настоящая университетская аудитория и две сотни его конкурентов, три человека на место, девушки и юноши, уроженцы Нувы и иностранцы, среди которых он заметил и нескольких Хокдаленцев, которых впрочем не знал – но типичные скулы и разрез глаз, которым отличались выходцы из городков севернее Далена не узнать невозможно. Они тоже заметили – и длинные волосы, и прямую спину и заколки. Он сел прямо напротив комиссии – списывать не собирается, на столе лишь листы и авторучка, даже телефон отдал водителю, бутылка минеральной воды.
Сосредоточиться, забыть обо всем, только вопросы и ответы, только лекции и заученные формулы и определения.
Белок состоит из 500 аминокислот. Сколько нуклеотидов в гене определяют структуру белка? Три?
И как назло – путающие память цифры.
Выберите правильные утверждения. Биогеоценоз –
А) состоит из отдельных, не взаимосвязанных организмов;
Б) состоит из структурных элементов: видов и популяций;
В) целостная система, способная к самостоятельному существованию;
Г) закрытая система взаимодействующих популяций;
Д) открытая система, нуждающаяся в поступлении энергии извне;
Е) система, характеризующаяся отсутствием биогенной миграции атомов.
Вспоминай, Аристин!
Произвели скрещивание двух растений ночной красавицы с белыми и красными цветками (неполное доминирование красного цвета). Определите генотип родителей, генотип и фенотип гибридов первого поколения.
И то, что он ненавидит – на черновике формула... Нет, не так... Оставить пометку, вернуться к заданию.
Комиссия смотрит на него. Сам виноват – сел на первую парту. Но в комиссии двое знакомых лиц – к одному из профессоров он ходил на семинары по химии, а один читал курс лекций по фауне. Два часа сорок минут истекли быстро. Он еще раз сверил все, что мог, положившись на то, что задачу с генотипами решил верно. Подписал работу и сдал.
Три дня ожидания, три дня непрерывного обновления страницы с результатами. Эрна строго-настрого запретила выдавать ему кофе, таурин и все, что могло привести к новому срыву, вместо этого много сладкого и чуть снотворного по вечерам.
Девяносто восемь баллов из ста. Две ошибки. Две досадные ошибки, которые он не заметил. Вроде немного, но они могут стоить всего.
Тест по химии он сдал на 94 балла, одним из лучших, уступив лишь одному результату – в 95 баллов.
И когда наступил “день сочинения” Аристин окончательно забыл, что такое покой и хотя бы два-три часа на телевизор или игру.
Три идиотские темы – “Почему я хочу стать врачом”, “Человек и познание”, “Уникальное творение природы-тело человека”. Требуется две тысячи знаков брехни, а что еще можно написать на тему человечества и познания? Рассуждения о необходимости науки? Последнюю тему пусть пишут будущие паталогоанатомы, Аристину она категорически не нравилась и он выбрал первую.
“Меня зовут Аристин Дитер Илиас. Мне восемнадцать лет и я соискатель на гордое звание студента медицинского университета свободного города Нувы. Я не родился в этом городе, но поступаю именно в нем. Я был бы счастлив учиться в родной стране, чтобы не отнимать место у тех, чьи родители платили налоги в этом городе, но не имею возможности это сделать, по не зависящим от меня причинам.
Я знаю историю своего рода, могу назвать каждого из своих предков по имени и по делам, ими совершенными. Мои предки Илиас всегда были воинами, защищая свою страну и своего государя и я первый из них, кто еще до падения рода решил стать врачом, а не воином. Я решил это, когда мне было двенадцать лет, отец принял мое решение, но дед, глава Службы Безопасности Хокдалена был в ярости. Он считал, что я, как наследник рода, не должен нарушать семейную традицию, но отец был на моей стороне. Я не уверен, что смог бы быть солдатом – мне не всегда хватает аналитического мышления и мужества, но я знал, что смогу быть хирургом – это не проще, чем быть солдатом, но это нечто другое. И отец сказал моему деду, что “пусть он лучше станет хорошим врачом, чем плохим солдатом” и спор был закончен. Решение пришло ко мне тогда, когда я провел месяц в госпитале, с воспалением легких. У меня было достаточно времени, чтобы послушать разговоры, посмотреть, что делают медсестры и врачи и понять, что не хочу для себя ничего другого. Потом мне представилась возможность побывать в музее института, послушать несколько лекций и решение уже не подлежало отмене.
Я готовился ходить на подготовительные курсы в медицинский институт Далена, когда началась революция и когда погибли мои родители и весь род. Взорвалась машина, которая шла первой в нашем кортеже – где были мои родители, я не видел их мертвыми, но выжить там было невозможно. Человек, который спас меня и моих сестер, сделал чудо. Но мы лишились всего – дома, семьи и вообще средств к существованию. Нас гнали по стране, которую мои предки заслужили своими подвигами, как дичь. Я не буду скрывать, что ненавижу тех, кто сейчас у власти в Далене и уверен, они не продержатся долго. Я пишу это не для того, чтобы вызвать жалость у вас, кто будет читать мое сочинение, она не нужна, но для того, чтобы аргументировать свое решение стать врачом и объяснить, почему в почти девятнадцать лет я все еще не студент.
Итак, почти два года назад я пересек границу Нувы и поселился в миграционном лагере. До этого мне еще раз выпала возможность ознакомиться с миром медицины – меня взяли уборщиком-санитаром в заштатную больницу на границе с Нувой. Я делал все, что положено – мыл палаты в хосписном отделении, выносил за умирающими, помогал при разгрузке-погрузке оборудования и прочего, стирал белье, и многое другое. Я наблюдал за врачами, медсестрами – это были хорошие люди, делающие для больных все, что можно было делать. Там не хватало бинтов, лекарств, не было даже рентгеновского аппарата, за ним ездили в более крупный поселок, и из машин была всего лишь одна, которую беспрестанно чинили. Им единственным, из тех, кто давал мне тогда работу, было наплевать на мою фамилию и мои волосы, потому что за такие деньги не пошел бы никто, но я был рад и этому, возможности хотя бы иметь три куска хлеба для сестер. Я помогал при морге, часто были покойники с огнестрельными и рубящими ранами, у которых не было родственников и никто не заказывал услуг по обряжанию тела. Мы хоронили их в сотне шагов от больницы, я и несколько врачей, мужчин покрепче. Потом больницу расформировали – за отсутствием необходимости. Два десятка лежачих больных, стариков и уже законченных наркоманов, небольшое родильное отделение, терапевтические кабинеты – кто-то там, в Далене, решил, что это уже не нужно. При новой власти люди перестанут умирать? Не перестали. Не у всех больных были родичи, но те из местных жителей, кто еще не попал под влияние “идеи свободы” разобрали их по домам. Несколько врачей были арестованы, а я сестрами нелегально перебрался в Нуву и уже там запросил статус беженца.
В Нуве я тоже хотел устроиться в больницу, на ту же должность, но меня не брали, потому что до восемнадцати лет по местным законам я был несовершеннолетним, да и еще беженцем без регистрации. Никто не хотел рисковать да и конкурентов было гораздо больше, чем в Хокдалене. Была другая работа – грузчиком, уборщиком, много разных дел, но в больницу я больше не мог устроиться. Это дало бы мне шанс, при условии что я отработаю три года, бесплатно ходить на подготовительные курсы в этот университет, что было очень важно для меня. И, если бы не встретил господина Эвера Эрлинга, это так бы и осталось вероятно несбыточной мечтой, потому что на первое место после гибели родителей для меня вышла забота о жизни, для меня и сестер. Эвер Эрлинг, ничего не требуя от меня, не ставя условий, никаких кроме того, что я должен учиться, поверил мне и оплатил учебу на курсах. Чтобы там не писали газеты, не говорили разные ведущие светских программ, я не имею никаких личных отношений с Эвером Эрлингом. Я бесконечно благодарен ему, как спасителю моей семьи, как моему фактическому опекуну и будущему вероятному работодателю, и точно так же, как слово верности моих предков принадлежало государям Хокдалена, так и мое принадлежит Эверу Эрлингу. Как бы не считали СМИ его деньги, я поступаю на бюджетное отделение, потому что не вправе тратить то, что не заработал сам и платное место станет мне упреком и показателем недостаточности усердия и знаний.
