Муж и жена - Парсонс Тони (читать книги онлайн полные версии TXT) 📗
Салли права.
Тогда не было никаких сложностей.
Когда Сид пришла домой, я принимал душ. Она заглянула за штору в ванной и дурашливо улыбнулась:
— Найдется тут местечко еще для одного человека?
Было похоже, что она опрокинула пару стаканчиков. Я вспомнил о ней и Люке Муре в кабинете «Веселого прокаженного». Почему она не сказала мне, что встречается с этим уродом? Что она от меня скрывает?
Я слышал, как она напевает себе под нос, снимая одежду. Она казалась радостной и оживленной. Женщина немного навеселе, которая с чистой совестью возвращается домой к мужу. Я отвернулся в сторону и подставил лицо под горячие струи воды.
Сид встала под душ вместе со мной, прижавшись ко мне своим стройным телом. Я почувствовал, что моментально среагировал на ее прикосновение. Не могу отрицать, что я все еще без ума от нес.
— Ого-го! — воскликнула Сид. (Боже, да она и в самом деле под хмельком.) — Ты просто рад видеть меня или это сильная эрекция? Дай-ка мне мыло.
Она выдавила на ладонь немного жидкого мыла и начала намыливаться. Потом ее внимание переключилось на меня. И она стала намыливать мою спину. Она делала это скорее тщательно, чем возбуждающе — сказывалась сноровка женщины, привыкшей мыть ребенка. Но тем не менее очень быстро мой член стал твердокаменным. Я повернулся к ней лицом. Ее широко посаженные глаза были сощурены, а черные волосы намокли и облепили плечи.
— В душе, — рассмеялась она. — Мы сто лет не делали этого в душе.
— Как прошел твой вечер?
— Хорошо.
— С кем, говоришь, ты встречалась?
— Да с парой женщин, которые готовят банкеты для нескольких деловых корпораций в Сити. Мы немного выпили и поужинали в «Веселом прокаженном». А как Пэт улетел? Все нормально?
— Говоришь, с парой женщин?
Она закрыла глаза и застонала, обхватив мой член, как ручной тормоз, который надо снять.
Я оторвался от нее, отодвинул штору и схватил первое попавшееся полотенце.
— В чем дело, Гарри?
Я яростно растирался, хотя моя спина была вся в мыле. Лицо моей жены выглядело озадаченным. Было бы намного лучше, если бы я не хотел ее так сильно. Как было бы хорошо, если бы все кончилось и не оставалось бы никаких чувств.
— Мне мало места под душем, — ответил я, бросая полотенце в корзину для грязного белья и предоставляя ей возможность принимать душ в одиночестве.
Я подумал, что наш брак чем-то напоминал «Лондонский глаз» — это гигантское чертово колесо, расположенное на южном берегу Темзы.
Даже когда кажется, что все тихо и ничего не происходит, там, наверху, в темноте, все время что-то движется и крутится.
20
— Не усложняй, — это стало жизненным кредо Эймона. — Это первое, что тебе говорят в обществе «Анонимных алкоголиков». Ложь и хождение вокруг да около никогда не приведут ни к чему хорошему. Если ты хочешь когда-нибудь выздороветь, то не стоит ничего усложнять, Гарри.
Перед нами, как на открытке, расстилалось графство Керри. На многие километры тянулись холмы и низины, поросшие травой, и единственной переменой пейзажа было серебристое застывшее озеро. Пейзаж не менялся до тех пор, пока не появились скалы, спускающиеся к морю. Море выглядело огромным, и казалось, что оно простирается не до американского континента, а до самого конца света.
Эймон предупредил меня, что туристы наводнили всю его родину в надежде хорошенько оторваться в каждом пабе и ожидая за всяким углом проявлений кельтского мистицизма. А в маленьких гостиницах они ожидали встретить девушек, выглядящих, как солистки ансамбля «Коррз». Но единственным проявлением жизни, которое мне удалось обнаружить в этом диком краю, был комик, прибавивший несколько лишних килограммов с тех пор, как я видел его в последний раз.
— Они хотят закрыть шоу, Эймон. Понимаю, что сейчас не совсем подходящее время, чтобы тебе сообщать об этом, но я ничего не могу поделать. Их напугали наркотики. Другое дело, если бы ты пил беспробудно. Они могли бы представить все это как невинные проказы загулявшего парня. Для них быть алкоголиком — даже клево. Они могли бы связать это с рекламой алкогольных напитков. Но наркотики — совсем другое дело.
— Меня выкинули? Вот так просто?
— Они не собираются возобновлять «Фиш по пятницам». Они хотят, чтобы ты помогал вести какой-то ночной зверинец. «Грешный мир». Вместе с Гермионой Гейтс.
— Это та, которая все время демонстрирует свое нижнее белье?
— Именно.
Он задумался на некоторое время. Под моими ногами в новеньких ботинках хрустела сладко пахнущая трава.
— А как же ты, Гарри? Ты идешь со мной? Я не буду вести эту программу, если они не хотят брать тебя.
Меня тронула забота Эймона. Но мне как-то не пришло в голову, что создатели веселенького и клевого шоу типа «Грешный мир» захотят пригласить такого невеселенького и неклевого режиссера, как я. Я полагал, что они скорее позовут какого-нибудь выскочку в джинсах, которые спущены так низко, что видна его проколотая мошонка с кольцом.
— Не волнуйся обо мне. — Тут я подумал о деньгах, посланных Джине для Пэта, о деньгах, на которые мы с Сид рассчитывали, выплачивая кредит за дом. — Со мной все будет в порядке.
Мы спустились в затененную лощину, а потом вышли на небольшой пригорок, залитый солнцем. Вдалеке, там, где папоротник спускается к скалам у моря, стоял небольшой фермерский домик. Долгое время там никто не жил, но, с тех пор как Ирландия превратилась в страну, куда люди начали приезжать, а не покидать ее, дом стал местом отдыха на природе и жильем Эймона в последний месяц. Сейчас по извилистой горной дороге к дому подъезжало такси.
— Это, должно быть, он. Эвелин Блант. Мы наблюдали за машиной.
— Ты уверен, что хочешь сделать это, Эймон? Ты вовсе не обязан говорить с ним.
— Я доверяю Бланту с такой же силой, с какой способен эякулировать.
— Настолько?
— Он ведь все равно уже облил меня грязью, как мог. Что еще он может мне сделать?
Это интервью являлось «гениальной» идеей Барри Твиста.
Твист свято верил в то, что публике импонирует образ грешника, который, в конце концов, раскаивается в своих ошибках. Барри считал, что народ простит все, что угодно, только если ты не покажешь, что с самого начала получал от своих ошибок удовольствие. Теперь недостаточно, чтобы ты бросил свои привычки, нужно сделать это прилюдно. У публики развился вкус к публичным покаяниям.
Эвелин Блант был на протяжении долгого времени занозой, ядовитым пером в боку у Эймона. И теперь ему предложили взять у актера интервью, потому что считалось, будто его газета имела влияние в определенных кругах. То есть люди, работающие в средствах массовой информации, читали ее, а именно они и формировали мнение тех, кто решает, будет ли иметь успех возобновление шоу. Сам же Блант в настоящий момент писал длинные заумные статьи, поскольку пытался перейти от своих злобных, агрессивных эссе к чему-то, более напоминающему настоящие работы. Бланту не удалось стать ни ведущим телепрограмм, ни писателем, ни работником радио. Поэтому неизбежно он стал пробовать себя в журналистике.
Мы спустились с холма и подошли к дому в тот момент, когда пассажиры такси вышли из машины, остановившейся рядом с моим автомобилем. Блант огляделся вокруг, обозрев все это дикое великолепие с кислым выражением на помятом лице. Он выглядел взмокшим, как будто все еще не оправился от своего запойного и бурного прошлого. Он был не один. С ним приехала молодая женщина. Фотограф.
Сначала я не мог разглядеть ее лица, потому что она вместе с шофером доставала свои сумки с фотопринадлежностями и треногой из багажника такси. Потом она выпрямилась, отбросила назад водопад черных волос и оглядела пейзаж. И я ее увидел.
Казуми.
Мы вошли в дом. Блант пожал Эймону руку с таким дружелюбием, будто не он использовал артиста в течение последних двух лет как боксерскую грушу.
Мы с Казуми уставились друг на друга. Потом она кивнула в сторону Атлантического океана:
