По следам прошлого (СИ) - Николаева Юлия Николаевна (читаем книги бесплатно TXT) 📗

— Слушаю.

Я открыла рот, но не смогла сказать ни слова. Это был ее голос. Несмотря на новые нотки, я сразу узнала голос мамы.

— Алло, — сказала она, — вас не слышно.

— Это я, — выговорила, почти прижимая губы к домофону, — Геля.

Зависла пауза, раздался щелчок, открылась дверь.

— Четвертый этаж, — добавил голос, я потянулась к ручке. Был лифт, но им я не воспользовалась, медленно поднималась по лестнице, унимая дрожь в ногах. Остановившись на середине пролета, подняла глаза и увидела ее. Мама, постаревшая, но все такая же красивая, стояла в дверях квартиры в домашнем платье. Светлые волосы были забраны в небрежный хвост. Она стояла, прислонив голову к дверному косяку и сложив руки, как в молитве. По лицу текли слезы. Я замерла, она прошептала:

— Геля, девочка моя, — и я бросилась к ней через ступеньки, чуть не упав, вжалась в ее объятия и зарыдала. От неё пахло духами и корицей, и я зарыдала ещё сильнее, но вовсе не от счастья или боли: от понимания того, что обнимающая меня женщина — мираж, и я ничего не чувствую к этому миражу, как бы он ни был похож на действительность.

Отец приехал через сорок минут. Мы с мамой сидели на кухне и пили чай, я смотрела в чашку, мама на меня, кусая губы. Пауза затянулась. Я не знала, что говорить. Спросить, как вы жили эти годы, зная, что ваши дети катятся по наклонной? Почему не забрали нас с собой?

Какая-то невероятная глупость.

В тишине позвякивала ложка, которой мама мешала чай, но вот и она оказалась на блюдце рядом.

— Прости, — тихий голос, умоляющий, мамин, чужой.

Я вскинула на неё взгляд, вглядываясь в морщинки у глаз. Ей больно. Действительно, больно. А я должна что-то ответить.

В этот момент и вошёл отец. Замер на пороге, разглядывая меня, приблизился быстрыми шагами и прижал к себе. Я зажмурилась, словно пытаясь стереть все прошедшие годы и мысленно сказала:

"Надо дать им шанс".

Я повторяла это ещё два дня, пока мы таскались по городу и делали вид, что все хорошо. Получалось из рук вон плохо, причём у всех троих. Наконец, когда мы сидели вечером у телевизора, я сказала:

— Нам надо поговорить.

Мама тут же уставилась на папу, как на спасенье. Он, немного поглазев, поднялся, кивком позвав за собой. Мы прошли в кабинет. Я уселась на диване, поставив перед собой ноги, он в кресле, предварительно налив виски. Посмотрев в бокал, вздохнул и сказал:

— Боюсь, когда узнаешь все, что хочешь, ты просто уйдёшь, — я посмотрела на него, он развёл руками, — я же вижу, ничего не выходит. И понимаю тебя, прекрасно понимаю. Родители из нас с Ланой хреновые.

Он замолчал, а я попросила:

— Расскажи сначала.

Бросив на меня ещё один взгляд, отец уставился в бокал. Помолчав немного, заговорил:

—Жил я, Геля, всегда так, словно жизнь у меня в долгу. Все, за что ни возьмусь, получалось, вот и вырос таким наглым, задиристым. Не привык считаться с чужим мнением. Учился хорошо, что в школе, что в институте, все мне легко давалось. Потом устроился на отличную работу, продвинулся по службе, закрутил роман с богатой невестой… И все легко, словно так и должно быть. Но жизнь расставляет по своим местам. Сначала история с Настей и Степой. Для меня это был удар, я и не думал, что такое может случиться. Я был пацаном, что с меня взять? Пришлось оставить ребенка на время в деревне, Миланский не хотел скандала, а его было бы не избежать. Я спешно перевелся в другой город, чтобы не мозолить ему глаза. Боялся, что он мне дыхание перекроет. Тут встретил твою мать, влюбился с первого взгляда. Знаю, это звучит дико после истории с Настей… Но если быть честным, не любил я ее, хотел выгодно жениться. Вот жизнь меня и наказала. На новом месте я тоже устроился удачно, мы с Ланой поженились, родился Игорь, — здесь отец вздохнул, — второго ребенка мы не планировали, но когда Лана забеременела тобой, решили не делать аборт. Я был в партии, получал неплохо, хотя союз уже дышал на ладан, мы не ждали, что все накроется медным тазом в один миг. Наступили девяностые. Страна в полном хаосе, появляется бандитизм, государства нет, а у меня на руках трехлетняя дочь и сын-подросток. Что было делать? Использовал всевозможные связи и средства, стал вникать в новую обстановку. Мне повезло, я прикупил несколько крупных предприятий за бросовые суммы, после чего сразу стал известной персоной. Надо было или сдаваться, или давить. Другого выхода не было. Мне хватило пары лет, чтобы прижать всех, кто был опасен. Тогда я и задумался о том, что такая жизнь — не предел моих мечтаний. Вроде все под контролем, а на улицу выйти страшно, могли пристрелить в любой момент. Ты знаешь, Геля, я ведь всегда хотел быть путешественником. Единственный отпуск в Греции вспоминался, как высадка в рай на десять дней… Хочу, чтобы ты поняла меня: я не собирался бросать вас навсегда. Через пару лет мы с мамой хотели забрать вас к себе.

— Что же случилось?

— Игорь.

Я уставилась вопросительно, он

пожал плечами.

— После мнимой кончины я оставил ему несколько ориентиров. Припас для вас кое-что в иностранной валюте, не хотел, чтобы вы нуждались. Предприятия все специально слил, якобы, чтобы быть чистым, на самом деле, не хотел вас под удар ставить. Все отошло разным людям, вы остались ни с чем. Игорь нашел деньги, но разумно не использовал. Потом ушел в армию, и мы решили еще подождать. А по возвращении… Игорь уехал. Я по мере сил присматривал за вами, были здесь мои люди, вели наблюдение. Когда Игорь уехал, мы с мамой не знали, как поступить. Решили выждать. А он вдруг пошел по тому же пути, что и я. За пару лет так поднялся, что я мог только диву даваться. И тогда Лана заявила, что хватит ждать, сколько можно. Я вышел на связь. Аккуратно, чтобы не сдать себя. В первый раз мы встретились в Черногории. Он прилетел якобы на отдых, мне из Греции было вообще рукой подать. Честно сказать, я ничего в жизни не боялся, как этой встречи. Игоря характеризовали как бескомпромиссного, твердого, даже жесткого человека. Но все прошло неплохо. Трогательной встречи не получилось, он уже успел свыкнуться с мыслью о том, что мы живы, так что никаких рыданий и прочего. Поговорили о разном, прогулялись… Я предложил ему взять тебя и мою мать и переехать к нам. Но он отказался.

— Отказался? — посмотрела я на него с удивлением.

— Да. Он сказал, что у него своя жизнь и что он хочет прожить ее сам. Что я мог ему ответить? Я попросил поговорить с тобой, чтобы мы забрали тебя, но он и тут отказал нам. Сказал, тебе с ним будет лучше, что сейчас не подходящее время. Что расскажет правду, когда ты будешь готова. Я не мог спорить с ним, не находил слов. Понимал, что он не простил и никогда не простит нам с матерью этого поступка. Игорь уехал, но связь мы поддерживали.

— И кому в голову пришла светлая мысль заняться сбытом антиквариата?

— Игорю. Он поинтересовался, нет ли у меня хороших каналов, и я не смог ему отказать. Где-то через год после нашей встречи начались поставки. И канал стал иметь успех, мы быстро набрали обороты, потекли деньги… Мне было плевать на них. Для меня это был своеобразный, но способ общаться с сыном. Хотя бы так.

Отец поднялся, пройдя к бару, быстро налил виски. Сделал хороший глоток, едва заметно поморщившись, и вернулся на место.

— Потом умерла мама, а я даже не узнал об этом. Игорь просил снять с тебя наблюдение. Он искренне желал, чтобы никак, даже косвенно, тебя не затронула темная сторона жизни. Так мы и проглядели этот момент. У тебя не оказалось ни телефона, ни адреса Игоря, и то, что случилось потом… Игорь очень винил себя, поэтому постарался сделать все возможное, чтобы тебе жилось хорошо. Он так пытался огородить тебя от зла, что забыл о том, что тебе нужен был брат, а не охранник. После смерти матери стало ясно, что он ошибся. Мать почти все деньги тратила на оплату клиники для Степана, жили вы бедно, ты устроилась на работу в клуб… Потом Игорь узнал о Степе… Это была последняя капля уважения, которую я потерял. Он даже понял, как я мог оставить вас, но больного сына… Наши отношения стали напряженными. После смерти мамы мы с Ланой решили вернуться на родину, чтобы быть ближе к вам, попытаться связаться с тобой, что-то придумать со Степой.