Тайна лотоса (СИ) - Горышина Ольга (читаемые книги читать .txt) 📗
Нен-Нуфер знала, что из-за цвета волос её не могли не признать те, с кем она вчера работала в поле. Видно, белый наряд, не успевший запылиться в дороге, дорогие сандалии и богатые украшения заставили всех застыть в немом удивлении. И лишь стражники, привычные к виду богатых женщин и вышколенные на дворцовой службе приветствовали её лёгким поклоном головы. Нен-Нуфер поклонилась в ответ:
— Мир вам! — обратилась она ко всем сразу и, не тая причины своего прихода, спросила о Кекемуре.
— Ты вряд ли встретишь его здесь сегодня, госпожа, — ответил с поклоном один из стражников. — С утра он говорил со своим начальником, и, видно, встреча их затянулась. И если госпожа желает что-то передать Кекемуру, я с радостью исполню её просьбу.
— Передай только, что Нен-Нуфер искала его, чтобы поблагодарить за вчерашнюю заботу.
И она шагнула к старухе:
— Прости, что я не принесла назад твои сандалии. Я непременно сделаю это. Прямо завтра.
Старуха молча поклонилась, и Нен-Нуфер порадовалась, что та ничего не сказала про её вчерашний вид. Она придёт завтра обязательно, потому что сердце её не будет спокойно, покуда она не поговорит с Кекемуром. В вечерней молитве она не упомянула его имя ни разу, за мыслями о царевиче Райе напрочь позабыв своё чудесное спасение из крокодильей пасти. Сегодня она станет молиться только о Кекемуре, чтобы Боги послали ему удачу.
Нен-Нуфер рано вернулась в храм, но Амени вновь заперся в башне с Пентауром. Прождав напрасно целый час, она прошла в пустой храм и склонилась перед статуей Пта, чтобы до заката произносить одно лишь имя — Кекемур.
Утром Нен-Нуфер вновь дождалась, когда девушки уйдут на занятия, чтобы отправиться в пустую купальню. Нынче она непременно станет говорить с Амени. Она осведомилась о нём у стражников у ворот — нет, они не видели сегодня верховного жреца, зато о ней спрашивал стражник из дворца Его Святейшества. Юноша не назвался, но Нен-Нуфер не стала спрашивать, каков он собой. Никто, кроме Кекемура, не мог её искать. Она захватила сандалии и поспешила к городским воротам, где вчерашний стражник остановил её лёгким поклоном.
— Не ищи Кекемура в полях, госпожа. Нынче он на рыночной площади.
Нен-Нуфер сжала в руках тростниковые сандалии — дворцовый стражник не мог разгонять воров, даже если в городской страже из-за сбора ячменя вдруг сделался недостаток. Стражник заметил в её взгляде недоумение и пояснил:
— Я не знаю, что случилось, госпожа. Только Кекемур больше не несёт службу во дворце, и коли ты спешишь нынче, — он глянул на бедные сандалии в тонкой руке с прекрасным кольцом на пальце, — то теперь всякое утро отыщешь его на рыночной площади.
Нен-Нуфер поспешила в поля. Она не могла не сдержать данное старухе слово, но сказала себе, что лишь возвратит сандалии, тут же отправится на рынок.
— Нен-Нуфер! — к ней с серпом и охапкой колосьев бежал вчерашний стражник. — Кекемур просил передать, что сам благодарит Богов за встречу с тобой. Я хотел поговорить с тобой по дороге в поле, но меня не впустили в храм.
Значит, вот кто её искал. Не Кекемур.
— Что случилось с Кекемуром? — сердце птицей забилось в груди. — Я слышала, что его разжаловали.
Стражник опустил глаза.
— Он потерял кнут. За это его выгнали из дворца.
Сердце Нен-Нуфер упало.
— Он защищал меня! Разве не для нашей защиты вы носите на поясе кнуты?
Стражник отвёл взгляд.
— Не спрашивай меня ни о чём, Нен-Нуфер, потому что я ничего не знаю.
Только краска сдержала слёзы. Второй человек спасает её жизнь и терпит от людей наказание. Сначала Пентаур, теперь Кекемур. И только один человек способен восстановить справедливость. Это фараон. Нен-Нуфер глянула в сторону пирамид. Нет, в этот раз она не станет оставлять для царевича лотос. Она отыщет иной способ связаться с ним.
Поблагодарив старуху за сандалии, Нен-Нуфер поспешила обратно в город. Возможно, Кекемура ещё не сменили.
— Нен-Нуфер…
Тело его лоснилось от дневной жары. На рынке не найти места в тени — оттого этой службы сторонились все, оттого её выбрали ему в наказание… И не только службу. Нен-Нуфер видела свежие следы от плетей. Не глубокие, они заживут и не оставят следа, но сейчас спина несчастного страшно горит от затёкшего в раны пота. Кекемур не хотел, чтобы она знала об его унижении, потому и передал благодарность через друга. И только случайно стража у ворот открыла ей его скорбную тайну.
— Ты рассказал им, почему потерял кнут? — начала Нен-Нуфер, позабыв все приветствия.
Кекемур молчал.
— Ты сказал им, что бросил кнут в крокодила? Отвечай мне!
Только стражник продолжал молчать.
— Ты не сказал им правды?
Нен-Нуфер чувствовала, как от молчания юноши к горлу подступают рыдания.
— Эта правда не имела значения, — выдал Кекемур хмуро, смотря поверх её головы на толпу. — Я заслужил наказание за потерю кнута.
— Не может быть такого наказания за спасение жизни!
Лицо Кекемура оставалось непроницаемым.
— Я обязан был вытащить кнут, но позабыл про него, ища твои сандалии, — и видя поджатые губы девушки, добавил более мягко: — Повторяю тебе, Нен-Нуфер, я заслужил наказание. И ты не смеешь упрекать себя в нём.
— Я упрекаю тех, кто наказал тебя! — голос Нен-Нуфер теперь дрожал не от слёз, а от ярости. — Они поставили кнут выше жизни жрицы Хатор. Они оскорбили в моём лице Великую Богиню!
Кекемур вздрогнул.
— Так ты не храмовая танцовщица? Ты — жрица Хатор?
Нен-Нуфер замерла. Она вновь в запале прикрылась Богиней. Но ведь сейчас она защищает не себя, она защищает справедливость. Фараон всякое утро берет в руки фигурку богини Маат и обещает, что в Кемете никогда не будет несправедливости.
— Да, я жрица Хатор. И я готова говорить с самим фараоном о том, как несправедливы начальники его стражи. Кто другой, если не ты, достоин охранять спокойствие Его Святейшества!
— Ты слишком много успела обо мне узнать от других, — голос Кекемура стал жёстким. — И слишком мало знаешь меня самого, чтобы считать достойным и обвинять неизвестных тебе людей в несправедливости.
— Да, я расспросила о тебе твоих друзей, — без тени смущения сказала Нен-Нуфер, вспоминая слова старухи. — Но мне довольно и того, что ты бросился за мной в реку. Я искала встречи, чтобы поблагодарить, потому что Амени не дал нам проститься, и Боги помогли мне найти тебя, потому что хотят, чтобы я исправила допущенную людьми несправедливость. Кекемур вновь смотрел ей в лицо.
— Великий Амени был рад получить жрицу Хатор в целости и сохранности. И я не хочу, чтобы ты просила за меня никого, тем более Его Святейшество, пороча себя.
— Ничто не опорочит меня! Неужто ты остановился бы и не вытащил из Реки Великую Царицу только лишь потому, что к ней нельзя прикасаться?
Она не успела победно взглянуть на стражника. Он ответил, не задумываясь:
— Великая Царица никогда бы не оказалась у реки одна.
Сердце Нен-Нуфер замерло. Вот отчего Хатор гневается на неё. Никогда бы жрица Хатор не оказалась под колёсами колесницы и в пасти крокодила. Разве кто-то слышал, чтобы простой стражник нёс через поля Тирию?
— Не тревожься за меня, Нен-Нуфер, — скорбь в её глазах не укрылась от проницательного взгляда Кекемура. Голос его смягчился, и на губах заиграла улыбка. — Твоя Богиня поделом наказала меня, ведь я подглядывал за её жрицей, и быть может, крокодил был послан мне, а вовсе не тебе, чтобы проверить, насколько я могу сохранить хладнокровие. А я его потерял, потому что думал в тот момент лишь о тебе, — и тут вновь помрачнел и выпрямился. — Прости меня, жрица Хатор, за такие слова. Однако я посмею повторить их, потому что они правда и потому что они снимают с тебя всю вину. Оставайся с миром. Я больше не увижу тебя, потому что жрица Хатор не ищет простых стражников по рыночным площадям.
Нен-Нуфер поклонилась и, прошептав прощание, поплелась прочь. В сандалии набился не песок, а тяжёлые глыбы, и она из последних сил волокла их по пыльной дороге. Не дойдя ста шагов до храмовых пилонов, Нен-Нуфер заметила возвращающуюся с полей дворцовую стражу. Стражник, что передал ей приветствие Кекемура, отстал от товарищей, и Нен-Нуфер приняла это за знак свыше. Она стряхнула с ног глыбы и побежала ему навстречу, на ходу снимая с шеи ожерелье.
