Мой мир начинается и заканчивается тобой (СИ) - Шевченко Юлия (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
— Какое же ты дерьмо, Соболев! — мне ответили. Твою мать! Хорошо так ответили. Только не та девка, что я собирался трахнуть. Нет! Александрина Догелева. Рапунцель. Моя, мать ее, Рапунцель. Что по какой-то непонятной мне причине осталась в доме. Наблюдает за развернувшейся перед ней сценой. Кричит мне, что я дерьмо. С чем я не могу не согласиться. Голубоглазая девушка, что пытается сбежать от меня подальше. Только я не даю ей этого сделать. Хватаю за руку и тяну в сторону нашей с ней комнаты. Когда же она начинается сопротивляться и упираться, просто закидываю ее себе на плечо. Так проще усмирить Рапунцель.
Александрина
Интересно, сколько я пробыла в этой так называемой прачечной? Среди трех стиральных машинок нового образца, всевозможных порошков, каких-то моющих и чистящих средств. Где стоят несколько сушилок и гладильных досок. Где пахнет к моему удивлению каким-то цветочным ароматом. Словно поблизости есть автоматический освежитель воздуха, что наполняет комнату таким чудесным запахом. Который немного приводит меня в чувства. Дает успокоиться. Так как мне очень хотелось всего пару секунд назад расплакаться. Потом собрать свои вещи и покинуть этот чертов лофт. Вернуться в Россию. Закрыться у себя в доме и ни с кем не видеться. Тем более не выходить на связь с родителями. Мы уже вторые сутки находимся в Париже, а мама так и не позвала меня в их особняк. Только лишь СМСку отправила, что неотложные дела вновь завладели всем ее свободным временем. Так как папа сейчас в отъезде, все, что связано с каким-то их благотворительным фондом, полностью на ней. Она всем занимается. Конечно это очень благородно помогать людям, попавшим в беду. Или заботиться о бездомных животных. Только вот могла же она выкроить хоть один часок, чтобы просто позвонить своей дочери. Узнать, как у нее дела. Спросить, не случилось ли у нее чего. А ведь мне так хочется рассказать ей обо всем. Поплакать на ее плече из-за того, что со мной чуть было ни произошло. Что я чуть было не стала жертвой изнасилования одного подонка. Что если бы не помощь в лице моего «парня», все бы могло закончиться не столько радужно. Не находилась бы я сейчас в этом лофте. А ехала бы в больницу за медицинской помощью. Где меня бы осматривали со всех сторон. Делали бы снимки для полиции, которой предстояло все рассказать. Только толку от них никакого. Сэм Вейл имеет связи по всему свету. Он мог приплатить вышестоящим органам власти. Дело закрыто. Изнасилования нет. Все случилось по обоюдному согласию. Якобы жертва любит грубый секс в отношениях.
Прислоняюсь пятой точкой к стоящей в углу стиралке, упираюсь ладонями в согнутые коленки и перевожу дыхание. Тело пробивает дрожь. Но это не от холода, а больше от страха. От того, что со мной могло случиться. От того, в каком положении я могла оказаться. Ведь еще пару минут. Этот Вейл бы тогда. Издаю еле слышный крик. Больше похожий на отчаяние, что рвется из груди. Который властвует надо мной. Ведь никогда даже в мыслях не было, что со мной могло все это приключиться. Встреча с Моник, совместная комната с Денисом, поход на вечеринку, попытка изнасилования, спасение Соболевым, наше препирательство. Окончание — Александрина Догелева в одиночестве подпирает задницей стиральную машину. Скрываясь ото всех только лишь потому, что с парнем немного поссорилась и убежала от него в одном нижнем белье. Что показала ему свой характер. Да и он тоже паинькой не был. Первый начал насмехаться надо мной. Говорить какие-то гадости. Которые спустить я ему никак не могла. Просто взять и не ответить на его слова я не могла. Никогда не могла. Своеобразная такая привычка стала. От которой нужно избавиться. Немедленно. Но для начала стоит выйти из этой комнаты. Зайти в ванную и привести себя в порядок. Ведь выгляжу я не самым лучшим образом. Наверное смахиваю за самую настоящую Бабу Ягу. Только без метлы и ступы. Вот от этого образа и нужно избавиться.
Перевожу дыхание (в сотый раз, наверное), провожу рукой по спутанным волосам. Открываю дверь и выхожу в коридор. Оглядываюсь по сторонам. В лофте подозрительно тихо. Не слышно галдящих людей с нижнего уровня, из гостиной. Словно весь дом умер в одночасье. Очень странно. Не могли же уйти куда-то, не предупредив меня. Вида бы обязательно ворвалась ко мне в комнату и утащила за собой. Но вместо этого она, похоже, исчезла вместе с остальными жильцами нашего временного прибежища. Проверить же помещение все же стоит. Именно поэтому направлюсь к лестнице, дабы спуститься в нашу гостиную. Только резко останавливаюсь, когда слышу чей-то приглушенный шепот. Сначала мне кажется, что это Артур разговаривает. Этот парень любит пошептать. Особенно Виде на ухо. От чего та в восторг приходит. Потом даже со мной делится теми вещами, о которых он ей говорит. Неужели, вот и сейчас они вдвоем уединились и решили немного… пошалить? Если это так, надо незаметно мимо них пройти. Не хочу встревать в их… игрища.
Практически поравнявшись с парочкой, что показалась мне сначала Видой и Артуром, я буквально прирастаю к тому месту, где остановилась. По нескольким причинам. В роли парня Денис Соболев. В роли той, что шепчут, Стефания Павлова. Руки над головой. Юбка задрана. Ноги широко расставлены. Между ними рука молодого человека. Моего-мать-его-молодого-человека. За несколько секунд целая гамма чувств меня охватила. Гнев, злость, отвращение, презрение. А когда этот урод попросил или скорее приказал ему ответить, я просто не выдержала. Не смогла язык за зубами удержать. Назвала его дерьмом. Что даже в половину не является правдой. Ведь он даже хуже. Самый настоящий мудак. Мерзавец. Ублюдок. О чем я ему и говорю. Пытаясь пройти мимо него, чтобы больше не лицезреть его физиономию. Надо было врезать ему и этой суке Стефе. Да только руки марать не хочется.
Но вот не тут-то было. Я даже пары шагов не успеваю сделать, как меня грубо хватают за руку и начинают куда-то тянуть. Сопротивляюсь, кричу что-то неразборчивое. Даже пытаюсь с ноги его ударить. Все бестолку. Я просто оказываюсь перекинутой через плечо. Через секунд пять Денис заходит в комнату, которую мы с ним делим. Поворачивает ключ в замке. Разворачивается к кровати, на которую грубо меня кидает. После чего снимает с себя футболку и забирается ко мне. Думая, наверное, что я не попытаюсь сбежать от него. Этот ублюдок не на ту напал.
Это конец?
Никогда не испытывала внутри себя такое чувство по отношению к другим людям, как потребность в убийстве. В изощренном, жестоком убийстве. Чтобы моя жертва страдала, мучилась, билась в конвульсиях от боли. Чтобы покоя ей не знать. Попытать, продлить страдания, а после последовать милосердию. Убить. Просто лишить жизни. Отнять ее у человека. Превратиться в какого-то преступника, про которых Вида так любит смотреть в детективах, а потом пересказывает мне. Или мы вместе с ней смотрим иногда, так что я осведомлена о некоторых способах жестокости. Которую так хочется применить к этому уроду Соболеву, что затащил меня в комнату, запер чертову дверь и даже майку снял. Неужели, он решил, что я буду сейчас трахаться с ним? После того, как застала его и эту шлюху Стефу вместе. Как он трогал своими руками ей между ног. Как говорил ей пошлости и чуть было не раздел, несмотря на то, что все наши друзья находились в лофте. Денису так на всех вокруг, кроме своей собственной персоны, наплевать. Кого хочет, того и трахает. А вот эта тварь Павлова — самая настоящая сука! Ее бы я, следуя своему плану убийцы, заперла в каком-нибудь подвале и пытала. Пытала. Пытала бы до бесконечности. Пока она не сдохнет. Ведь как можно встречаться с одним человеком, а раздвигать ноги совершенно перед другим? Перед братом своего парня?
— Вот ты ей об этом и скажи, Рапунцель. — голос Соболева врывается в мое подсознание. Ухмылка на лице говорит о том, что я, мать его, сказала свои последние слова не про себя. Не мысленно, а вслух. Поведала ему о том, что творится у меня в голове. — Ты же мечтаешь заполучить Артема Агеева, а встречаешься с его старшим братом. Даже текла и трахалась именно с ним. Не сберегла себя для любимого человека. — в театральном жесте прижимает руки к сердцу, будто я его своими словами больно ранила. Придурок!
