Любить, чтобы ненавидеть - Осипова Нелли (е книги txt) 📗
Как-то зашел к ним в жутко затрапезном виде парень, помялся, потоптался неловко, а потом обратился к продавщице с просьбой:
— Мне бы приодеться… только вот не знаю, что выбрать…
— Вам повседневный костюм или для другой цели? — спросила опытная продавщица.
Он застенчиво улыбнулся, объяснил:
— Видите ли, у меня вышли сразу две книжки в разных издательствах… Сначала ничего не печатали, а потом вот сразу… Даже на следующую договор заключили. Теперь будет презентация одной книги, а мне не в чем показаться на людях…
И столько было искренности и растерянности в его словах, что Дашины девчонки присоединились к наиболее опытной продавщице, и они всем скопом одели его, принарядили. В благодарность он пригласил всех на презентацию и обещал подарить свою книгу.
А сегодня он вновь зашел в бутик, кое-что купил и неожиданно, перебрасываясь с девочками разными историями и смешными анекдотами, предложил:
— А хотите, я вам прямо сейчас придумаю рекламный слоган?
Всем стало интересно, даже некоторые покупатели, которые слышали его слова, замерли в ожидании, а он, помолчав несколько минут, выпалил:
— Трусы от Трусарди, шинель от Шанель, кардиган дома Карден, бижутерия от Бьяджотти.
Ему похлопали…
Когда Даша зашла на кухню, ребята ужинали. Она увидела Васеньку и воскликнула:
— Какая прелесть! Привет, малыш. Ты из какой квартиры? — Даша подумала, что это соседский ребенок.
— Из бабы Зоиной, — очень серьезно ответил он.
— Клав, это из какой же?
— Да я номера не помню, — как-то странно подмигивая, ответила Клава, что сразу же насторожило Дашу.
— Клава, в чем дело?
— Пойдем в детскую, Даша, — тихо позвала Клава.
Они вышли из кухни, прошли в детскую. Клава закрыла за собой дверь.
— Что за секреты? Чей это ребенок?
— Да еще ничей, у него несколько дней назад мать умерла, и отца нет… Вот такие дела, Даша…
— Какой ужас… бедный мальчик. А с кем он живет?
— Пока его соседка взяла, а потом отдадут в детдом.
— Какая же это соседка, из какой квартиры? Я толком не поняла.
— Не из нашего дома он, просто я его привела… — Клава замолкла на полуслове.
— Откуда ты его привела, Клава? Почему недоговариваешь? А ну, выкладывай все, не крути со мной, — Даша поняла, что если от нее Клава решила скрывать что-то, значит, здесь таится неприятность.
— Это у одной моей знакомой в доме случилось, она на одной лестничной площадке живет с Васенькой… с его мамой… жила… Когда схоронили мать, его хотели сразу же в детдом забрать, вот она и упросила подождать пару недель.
— Но это же не выход, Клава. Надо что-нибудь придумать.
— Вот и я все думаю, как бы уберечь мальца от казенного дома.
— Давай-ка сейчас поужинаем, а после вместе поговорим, может, Гоша с Яковом Петровичем найдут выход. Надо ему позвонить, посоветоваться. Кстати, завтра он придет позировать для своего портрета, тогда и расскажем ему все. Он очень смекалистый и предприимчивый человек. Гоша знает, видел ребенка?
— Да.
— И что он думает по этому поводу?
— Сказал, что посоветуется с тобой, — соврала Клава, уверенная, что эта ложь лишь во спасение.
Появился Гоша, понурый, с мрачным лицом, не глядя в глаза Даше, спросил:
— Ужин скоро?
— Привет, трудяга, — бросила Даша, — совсем заработался, даже с женой не здороваешься.
Гоша чмокнул ее в щеку.
— Садитесь за стол в столовой, пусть ребятки там, на кухне, сами заканчивают, а я сейчас подам, — Клава быстренько принесла ужин, расставила все на столе, спросила: — Может, вы вдвоем поужинаете, а я к детям пойду?
— Что еще за новости? — вскинулась Даша. — Когда это было, чтобы ты отдельно от нас за стол садилась?
— Так ведь я к детям… чтобы последить… — стала объяснять Клава.
— Не выдумывай, чего там следить, справятся сами. Садись, — настояла Даша.
Ужинали молча, чувствовалась напряженность, которую могли объяснить Гоша и Клава, но Даша, вернувшаяся домой в прекрасном настроении, никак не могла понять, что же такое случилось дома, от чего за столом царит мрачная тишина. Конечно, жаль ребенка, да еще такого очаровательного, но чтобы такое траурное молчание… Нет, тут что-то большее.
В это время прибежали Сашенька и Вася, сытые, довольные, веселые. Мальчика словно подменили — он улыбался открыто, доверчиво, от прежней настороженности не осталось и следа.
— Ну как вы, все съели? — спросила Клава.
— Все до капельки! — ответила за двоих Саша и обратилась к матери: — Мамочка, а можно, Васенька у нас поживет?
Мальчик мгновенно понял, что именно эта тетя решит сейчас его судьбу, от нее зависит, останется он здесь или вернется к бабе Зое. А ему так захотелось остаться в этом чистом, просторном доме, где столько игрушек, где живет такая веселая девочка и куда он приехал с бабой Клавой на чудесной машине! Он с застывшей на лице улыбкой инстинктивно приблизился к Даше и смотрел на нее снизу вверх, как будто ждал ответа и одновременно упрашивал: «Не отсылайте меня, у вас так хорошо…»
Даша протянула к нему руки, подняла, посадила себе на колени, спросила:
— Ты хочешь у нас остаться, Васенька?
— Да… — прошептал мальчик, и улыбка сошла с его лица.
— Вот и хорошо, оставайся, — заключила она.
Мальчик обхватил ручонками Дашу за шею и прильнул к ней щечкой. Даша растрогалась, крепко прижала его к себе и поцеловала в макушку, оглянулась на мужа, спрашивая, не против ли он, и когда тот кивнул, сказала:
— Конечно, это не выход, надо что-то кардинально предпринять, чтобы пристроить его в хорошие руки. Я подумала, может, Яков Петрович что-нибудь дельное посоветует.
— Хорошо… — отозвался Гоша. — Поговорим завтра с ним.
Клава, строго и внимательно наблюдающая эту сцену, вдруг возразила:
— Зачем это вам Яков Петрович понадобился, он-то здесь при чем? Это наше, семейное дело, да и вы не дурее его, разберетесь, решите все сами. А я пока посуду на кухню снесу. — Она стала убирать со стола.
Саша потянула за руку Васеньку. Даша спустила его на пол, и тут Гоша не выдержал, встал, взял мальчика на руки, поднял, прижался щекой к щеке и обернулся лицом к жене.
— Даша… — начал он и осекся.
Она взглянула на них, на мужчин, стоящих голова к голове, в четыре одинаковых глаза смотревших на нее, и ахнула.
— Клава! — закричала Даша. — Клава! Иди сюда, Клава! Я не выдержу этого! Я не могу все начинать сначала! — Она вскочила, бросилась из комнаты, в дверях столкнулась с Клавой, кинулась ей на шею и в голос разрыдалась, вздрагивая всем телом, приговаривая: — Что мне делать, Клавочка, что мне делать?..
Клава увела ее в спальню, уложила на кровать, села рядом, положила руку ей на лоб, принялась тихим голосом уговаривать:
— Хорошая ты моя, добрая, умная, не плачь, родная, не рви себе сердце, лучше выслушай, что я тебе скажу.
Даша перестала всхлипывать, только слезы непроизвольно, как бы независимо от нее самой, катились по ее щекам.
А Клава все говорила, говорила, рассказывала историю Верки, ее друга Миши, потом незаметно и плавно перешла на свои детдомовские годы, на сиротское детство и в довершение всего сказала:
— Поговори с Гошей спокойно, не кляни его, не ругай, он уже свое получил. Да ведь и было-то все давным-давно, пять лет назад, что теперь вспоминать?.. А Васенька, попомни мое слово, будет вам и свет в дому, и радость, и утешение, и опора в старости. Меня уж на свете не станет, а ты вспомнишь мои слова и еще добром помянешь за то, что уговорила и Гошу, и тебя… — Помолчав немного, Клава убрала ладонь со лба Даши и добавила: — Вставай-ка, пойдем, умоемся, генацвале, к детям с таким лицом выходить не годится.
— Клава, — осипшим голосом произнесла Даша, — а вдруг мы не успеем за две недели все оформить, и его у нас заберут?
— Да кто ж у родного отца станет ребенка забирать? Не боись, все устроится.
Минуло три месяца пребывания Кати в Праге. Первые волнения по поводу ее неуверенности в знании чешского языка прошли. Она работала много, уверенно, с энтузиазмом. С коллективом фирмы отношения установились ровные, доброжелательные, но особой дружбы с отдельными сотрудниками не возникало, да Катя и не стремилась к этому. Ладислав время от времени забегал к ней, чтобы убедиться, что у нее все в порядке и особых проблем нет.
