Сладкий папочка - Клейпас Лиза (книга бесплатный формат .txt) 📗

– А что с ним случилось? – Я почувствовала пугающий выброс адреналина, разлившегося по всему моему телу, вроде того, какой ощущаешь, боясь упасть с лестницы. Даже если и не оступилась, тело уже готовится к катастрофе.

– Я думал, вы в курсе, – сказал Зенко. – Мистер Тревис две недели назад упал с лошади.

Для человека в возрасте Черчилля падение с лошади совсем не пустяк. Можно травмировать шейные позвонки, сломать или раздробить кости. Мои губы округлились в беззвучном «О!». Мои руки задвигались в разных направлениях – сначала приблизились ко рту, потом, скрестившись, поднялись к плечам.

– Насколько это серьезно? – нашла я в себе силы выговорить.

– Не знаю подробностей, но кажется, у него сломана нога и ему сделали несколько операций... – Зенко замолчал, внимательно глядя на меня. – Вы побледнели. Не хотите ли присесть?

– Нет. Все в порядке. Я просто... – Мне самой было странно, что все произошедшее с Черчиллем я приняла так близко к сердцу. Мне хотелось немедленно лететь к нему. Сердцебиение в груди перешло в болезненное щемящее чувство. Мои руки соединились, переплетясь пальцами, как у молящегося ребенка. В голове замелькали разнообразные картинки, образы, не имевшие никакого отношения к Черчиллю Тревису.

Моя мать в белом платье в мелкий цветочек. Мой отец, существовавший для меня лишь на черно-белой плоскости галоида серебра. Яркие огни ярмарочной площади, дрожащие на решительном лице Харди. Тени внутри теней. Мне стало трудно дышать. Но вот я вспомнила о Каррингтон. Я уцепилась за ЭТОТ образ, за свою сестру, моего ребенка, и паника, закрутившись в вихре, отступила.

До меня словно издалека дошел вопрос Зенко, готова ли я ехать в Ривер-Оукс делать стрижку.

– Конечно, – ответила я, пытаясь говорить нормальным голосом. Как ни в чем не бывало. – Разумеется, я поеду.

Когда я обслужила своего последнего клиента, Зенко вручил мне адрес и два разных кода.

– Иногда у ворот дежурит охранник, – пояснил он.

– У него там ворота? – спросила я. – У него охранник?

– Это называется система безопасности, – сказал Зенко. Его лишенный эмоций тон звучал более уничижительно, чем откровенный сарказм. – Богатым людям без этого нельзя.

Я взяла протянутый мне листок бумаги.

Мою «хонду» следовало помыть, но я пожалела времени. Мне было необходимо как можно скорее увидеть Черчилля. Чтобы добраться от салона до его дома, у меня ушло всего пятнадцать минут. В Хьюстоне расстояния измеряются минутами, а не милями, поскольку городские пробки способны превратить даже самый короткий путь в мучительное продвижение сквозь преисподнюю, где агрессивное поведение водителей всего лишь обычная техника вождения.

Я слышала, Ривер-Оукс сравнивают с Хайленд-парком в Далласе, но Ривер-Оукс больше и еще дороже. Его можно назвать Беверли-Хиллз Техаса. Ривер-Оукс – это около тысячи акров земли, расположенных на равном расстоянии от делового центра города и жилых кварталов, с двумя школами, закрытым клубом, высококлассными ресторанами и магазинами, а также морем дивных цветов, высаженных вдоль дорожек. В 1920-х годах, когда был основан Ривер-Оукс, существовало, что называется, джентльменское соглашение не допускать туда негров и латиноамериканцев, за исключением прислуги. Теперь тех так называемых джентльменов уж нет и в помине, а население Ривер-Оукс стало куда более разнородным. Сейчас тут живут не только белые, но все живущие там определенно богаты. Стоимость самых дешевых домов начинается от миллиона долларов и выше.

Моя видавшая виды «хонда» катила по улицам двухэтажных особняков, мимо «мерседесов» и «БМВ». Дизайн некоторых домов был выдержан в стиле испанского Возрождения – с выложенными плиткой террасами, башенками и орнаментальными балконными балюстрадами из кованого железа. Для других образцами послужили жилища новоорлеанских плантаторов или дома в колониальном стиле, как в Новой Англии, – с белыми колоннами, фронтонами и каминными трубами с каннелюрами. Все это были просторные особняки с ухоженными участками вокруг, стянувшимися вдоль дорожек тенистыми дубами, напоминающими каких-то стражей-исполинов.

Я предполагала, что дом Черчилля должен представлять собой нечто грандиозное, но все равно оказалась не готова к встрече с ним. Это было целое имение в три акра с ручьем и каменным домом, построенным на манер европейского дворца, который располагался в глубине участка. Я остановилась у массивных железных ворот и ввела код. Ворота, к моему облегчению, медленно, как в сказке, отворились. Ведущая к дому широкая мощеная дорожка разветвлялась надвое, одно из ответвлений окружало дом, другое вело к отдельно стоявшему гаражу, места в котором запросто хватило бы на десять машин.

Я подъехала к гаражу и припарковалась сбоку, постаравшись занять самое незаметное место. Моя бедная «хонда» выглядела развалюхой, оставленной с тем, чтобы ее увезли на свалку. Двери гаража были полностью стеклянными, и за ними, точно на витрине, красовались «мерседес»-седан, белый «бентли» и желтая «шелби-кобра» с раллийными полосами. С другой стороны гаража стояли и другие машины, но я была почти в бессознательном состоянии и испытывала нервный мандраж, так что мне было не до того, чтобы их разглядывать.

Стоял сравнительно прохладный осенний день, и я радовалась робкому ветерку, холодившему мой покрытый испариной лоб. Держа в руке сумку с необходимыми принадлежностями, я приблизилась к парадной двери.

Растения и окаймленные живой изгородью участки лужайки вокруг дома смотрелись так, будто их поливали водой «Эвиан» и стригли ножничками для кутикул. Можно было побиться об заклад, что длинные шелковые полоски мексиканского ковыля по обеим сторонам центральной дорожки причесывали карманным гребешком. Я потянулась к кнопке звонка, расположенной под встроенной видеокамерой вроде одной из тех, что видишь у банкоматов.

Позвонив, я увидела, как видеокамера с жужжанием сфокусировалась на мне, и чуть было не отскочила в сторону. Я вдруг вспомнила, что, уезжая из салона, не причесалась и даже не поправила макияж. Но теперь было поздно: я стояла возле дверей богатого дома, и звонок своим зорким глазом упирался прямо в меня.

Не прошло и минуты, как дверь открылась. Меня встретила стройная пожилая женщина, элегантно одетая – в зеленых брюках, расшитых бисером туфлях без задника и узорчатой шифоновой блузке. На вид ей можно было дать лет шестьдесят, но она была так ухожена, что, возможно, ей было и все семьдесят. Ее серебристые волосы были подстрижены и уложены в начес «канализационный засор», в идеальном объемном массиве которого не было ни дырочки. Мы были с ней почти одного роста, но ее прическа добавляла ей, наверное, дюйма три. Бриллиантовые серьги размером с елочные украшения свисали из ушей почти до самых плеч.

Она улыбнулась, и от этой искренней улыбки ее глаза превратились в знакомые темные щелочки. Я тут же сообразила, что это старшая сестра Черчилля, Гретхен, которая была три раза помолвлена, но так и не вышла замуж. Черчилль рассказал, что все женихи Гретхен трагически погибли: первый во время Корейской войны, второй в автокатастрофе, третий от порока сердца, о котором никто не подозревал до тех пор, пока тот внезапно не убил его. Потеряв последнего жениха, Гретхен заявила, что теперь у нее нет сомнений: ей на роду написано остаться незамужней, и с тех пор жила одна.

Ее история тронула меня чуть ли не до слез. Я вообразила сестру Черчилля старой девой, одетой во все черное.

– Ей не одиноко от того, – спросила я робко, – от того, что у нее никогда не было... – Я запнулась, раздумывая, как бы получше выразиться. Плотской любви? Физической близости? – Что в ее жизни не было мужчины?

– Да нет, черт возьми, она вовсе не чувствует себя одинокой, – ответил Черчилль, фыркнув. – Гретхен никогда не упускает возможности повеселиться. Мужчин у нее было более чем достаточно – она просто не хочет выходить замуж.

Глядя на эту приятную женщину, видя блеск ее глаз, я подумала про себя: «Да вы та еще штучка, мисс Гретхен Тревис».