Любовь в холодном климате - Митфорд Нэнси (читаем книги онлайн txt, fb2) 📗
– Похлопывать?
– Вбивать питательные кремы. Я вам покажу. Такое чудесное лицо, но неухоженное, заброшенное и голодающее. Мы должны его подкормить, поупражнять и отныне заботиться о нем лучше. Вы скоро увидите, сколько всего можно сделать. Дважды в неделю вы должны спать в маске.
– В маске?
– Да, назад к маскам, но на сей раз я имею в виду такую, которую вы наносите на ночь. Она сильно затвердевает, так что вы будете выглядеть, как командор из «Дон Жуана» и утром не сможете даже улыбнуться. Поэтому вы не должны звонить по телефону, пока не удалите ее с помощью жидкости для снятия макияжа – ведь вы же знаете, что, когда телефонируете без улыбки, у вас сердитый голос, а если на другом конце провода окажется Герой, он этого не вынесет.
– О, мой дорогой мальчик, насчет маски я прямо не знаю. Что скажет Гриффит?
– Если Гриффит – это ваша горничная, то она ничего не заметит, они никогда не замечают. Зато мы заметим вашу новую большую красоту. Эти бесчеловечные морщины!
Они были полностью поглощены друг другом, и, когда из столовой вошел лорд Монтдор, его даже не заметили. Он посидел немного в своей обычной позе, сомкнув пальцы обеих рук и глядя на огонь в камине, и очень скоро потихоньку удалился в спальню. За месяцы, прошедшие со времени замужества Полли, он превратился в старика и как бы стал меньше ростом, одежда грустно висела на нем, а голос жалобно дрожал. Перед уходом он передал книжечку стихов Седрику, который принял ее с очаровательной миной признательности и смотрел на нее, пока лорд Монтдор не скрылся из виду, после чего быстро вернулся к драгоценностям.
Я в то время была беременна, и вскоре после обеда меня начинало клонить ко сну. Бегло пролистав иллюстрированные журналы, я последовала примеру лорда Монтдора.
– Спокойной ночи, – пожелала я, направляясь к двери. Меня едва удостоили ответом. Соня и Седрик стояли перед зеркалом, с лампой у ног, со счастливым видом взирая на собственные отражения.
– Как вы думаете, так лучше? – спрашивал он.
– Намного лучше, – отвечала она, даже не глядя.
Время от времени они обменивались украшениями («Дайте мне те рубины, милый мальчик», «Можно мне взять изумруды, если вы с ними закончили?»), и сейчас на Седрике была розовая тиара. Повсюду вокруг него валялись драгоценности, разбросанные по стульям, столам и даже по полу.
– Должна вам кое в чем признаться, Седрик, – говорила леди Монтдор, когда я покидала комнату. – Мне очень нравятся аметисты.
– О, обожаю аметисты, – ответил он, – особенно красивые большие темные камни, оправленные бриллиантами. Они так хорошо подходят Герою.
На следующее утро, когда я вошла в комнату леди Монтдор попрощаться, то обнаружила, что у нее на кровати сидит Седрик в розовато-лиловом шелковом халате. Оба втирали себе в лица крем из большой сиреневой банки. Он вкусно пах и определенно принадлежал ему.
– А потом, – вещал Седрик, – до конца своей жизни (она умерла буквально на днях) она носила густую черную вуаль.
– А что сделал он?
– Разослал по всему Парижу свои визитные карточки, на которых написал: «Бесконечно скорблю».
4
С того момента, как Монтдоры узрели Седрика, вопрос о том, что он приехал в Хэмптон лишь на две недели, больше не стоял. Он явно водворился там навсегда. Супруги сразу же приняли его как родного и полюбили больше, чем годами, с самого ее детства, любили Полли. Ужасный вакуум, образовавшийся в результате отъезда дочери, вновь благополучно заполнился, причем в том, что касалось общения, заполнился человеком, способным дать больше, чем когда-либо давала Полли. Седрик мог со знанием дела болтать с лордом Монтдором о произведениях искусства в Хэмптоне. Он казался настоящим эрудитом в таких вещах, хотя в обычном смысле был необразован, неначитан, не способен к простейшим вычислениям и курьезно невежествен во многих совершенно элементарных предметах. Он был одним из тех людей, которые постигают мир глазом и ухом. Его интеллект, вероятно, мало чего стоил, но любовь к красоте была подлинной. Библиотекарь в Хэмптоне был поражен его библиографическими познаниями. Казалось, например, что он может на взгляд определить, для кого и кем была переплетена книга, и библиотекарь сказал, что Седрик знает гораздо больше, чем он сам, о французских изданиях XVIII века. Лорду Монтдору редко доводилось видеть, чтобы его собственные, дорогие сердцу вещи ценились с таким умом и пониманием, и ему доставляло огромное удовольствие проводить с Седриком долгие часы созерцания. Он нежно любил Полли, теоретически она оставалась объектом его обожания, но на практике она никогда, ни в каком отношении не была его товарищем.
Что же касается леди Монтдор, то она в последующие месяцы преобразилась от счастья. Преобразилась также и в других отношениях, потому что Седрик взял в свои руки заботы о ее внешности, причем с замечательными результатами. Подобно тому, как Малыш (крепко держа ее тем самым под своим влиянием) наполнял ее дни светским общением и живописью, Седрик наполнил их погоней за ее собственной красотой, а для такой эгоистки это было более приятным хобби. Косметические процедуры, средства для похудения, упражнения, массаж, диета, макияж, новая одежда, замена оправ у драгоценностей, синее полоскание для ее седых волос, розовые бантики и бриллиантовые маргаритки в голубых кудрях – все это отнимало у нее много времени. Я виделась с ней все реже и реже, но всякий раз как это происходило, она выглядела все более ненатурально модной. Ее движения, прежде такие тяжеловесные, стали живыми, проворными и какими-то птичьими. Она теперь никогда не сидела, крепко поставив ноги наземь, а закидывала одну на другую, и ноги после ежедневного массажа и ванн, постепенно утратили былую мясистость, став больше похожими на кости. Кожа лица подтянулась, очистилась, брови изменили форму, лицо выглядело таким же ухоженным, как у миссис Чэддсли-Корбетт, и она научилась улыбаться такой же сияющей, как у Седрика, улыбкой.
– Я заставляю ее произносить слово «сыр» перед тем, как она входит в комнату, – поведал он мне. – Это я вычитал в одной старой книге по хорошим манерам. Такое действие сразу же закрепляет на лице радостную улыбку. Кто-то должен сказать об этом лорду Алконли.
Поскольку дотоле леди Монтдор никогда не прилагала ни малейших усилий для того, чтобы выглядеть моложе, чем есть, а оставалась внешне по-эдвардиански тяжеловесной, как бы сознающей собственное превосходство над маленькими щеголеватыми эфемерными созданиями вроде всяческих Чэддсли-Корбетт, воздействие на нее Седрика было поистине революционным. По моему мнению, оно не было успешным, ибо она принесла в жертву свой характерный величественный облик, не приобретя настоящей красоты, однако, без сомнения, усилия, которые для этого потребовались, сделали ее совершенно счастливой.
Мы с Седриком сделались большими друзьями, и он постоянно навещал меня в Оксфорде, точь-в-точь как это делала леди Монтдор до того, как стала такой занятой, и должна сказать, что я гораздо больше предпочитала его общество. На поздних сроках моей беременности и после того, как родился ребенок, он приезжал и сидел со мной часами напролет, а я чувствовала себя с ним совершенно непринужденно. Я могла заниматься шитьем или починкой одежды, не беспокоясь о том, как выгляжу, точно так же, как если бы он был одной из моих кузин Рэдлетт. Он был добр, чуток и ласков, точно милая подруга, даже лучше, ведь наша с ним дружба не омрачалась ни малейшим привкусом ревности.
Позже, когда моя фигура после рождения ребенка пришла в норму, я начала одеваться и делать макияж с прицелом на то, чтобы снискать одобрение Седрика, но вскоре обнаружила, что с теми средствами, которые имелись в моем распоряжении, от этого было мало толку. Он слишком много знал о женщинах и их атрибутах, чтобы быть впечатленным моими попытками. Например, если я ценой больших усилий в ожидании его переодевалась в шелковые чулки, он сразу замечал, что они марки «Эллистон», по пять шиллингов одиннадцать пенсов за пару – большего я не могла себе позволить, – и потому оказалось более разумным держаться фильдеперса.
