Л̶ю̶б̶л̶ю̶. Гублю (СИ) - Левина Ева (бесплатные серии книг .txt, .fb2) 📗
— Маш, я спросить хотела… Вы с Романом общались после этого? — несмело начала Таня, неврно прикусывая губу.
Казанцева покачала головой.
— Только по телефону. Вчера кремация и церемония прощания с Олегом была. Ему сейчас не до разговоров. Младшая сестра из-за границы с мужем прилетела. Еще и оказалось, что у Морозова старшего есть ребенок. Там вопрос с наследством. Тесты днк…
Кулецкая виновато глянула на подругу и сглотнула образовавшийся в горле ком. Ей хотелось спросить напрямую, но губы не слушались, а гортань сжимал болезненный спазм. Кинув короткий взгляд на Таню, Маша все поняла без слов:
— Пробуй, подруга. Я все понимаю. Тем более мы всего неделю встречались, и у нас ничего не было даже.
— Я попробую, Маш… Ведь зачем ещё жить, если не ради любви.
— Только одно учти: такие мужчины как Мороз и Горин женщин выбирают сами, — Маша невесело улыбнулась и в последний раз обняв подругу заторопилась назад.
22
Налив себе новую порцию коньяка, Роман Морозов снова откинулся на диван и невидяще уставился на большой экран телевизора. Футбольный комментатор с жаром рассказывал о предстоящем пенальти, но игра сегодня совсем не увлекала. Мысли были далеко. Поэтому почти залпом выпив огненную жидкость, он уставился в потолок, а потом и вовсе закрыл глаза, пустившись в воспоминания.
Вчера было прощание с Олегом. И пусть кремация и траурная церемония прошли относительно спокойно, сердце всё равно нестерпимо болело при каждой мысли о брате. Людей было много, даже слишком, только вот по-настоящему близких по сути всего двое: Роман и сестра Оля. Она тихонько плакала, поддерживаемая под руку своим мужем, а вот Роман все держал в себе. В свое время было очень больно терять родителей, но гибель старшего брата почему-то ударила по Морозу сильнее.
Он чувствовал потерю очень остро и винил во всём себя. Ведь пуля предназначалась именно ему, а не старшему брату, а тот поступил как настоящий герой, закрыв Романа собой.
Еще больнее было осознавать, что всю жизнь прожившие бок о бок, старший и младший Морозовы не делились друг с другом самым сокровенным. Чего только стоила информация о том, что у Олега есть дочка… У холодного расчетливого бизнесмена, привыкшего всё держать под контролем и отвергающего институт семьи, был ребенок. Мутная история…
Чутье подсказывало, что мать девочки объявилась не просто так, тем более через столько лет. И хотя, у Мороза в кабинете нашли результаты днк экспертизы, которая подтверждала родство, Роман решил все перепроверить.
Сестру с мужем он проводил еще вчера, а сегодня, наконец, съездил к Маше, с которой до этого общался только по телефону.
Когда Мороз увидел её бледное осунувшееся лицо, то ему захотелось сгрести девушку в охапку и силой увезти из больницы, чтобы привести в чувства, как тогда, в августе. Но заметив решимость в зеленых глазах, он невероятным усилием воли остановил свой порыв.
Она сделала свой выбор.
И если между лежащим в коме Гориным и здоровым Морозом она выбрала первого, то это точно любовь. Слишком глубоко внутрь её души это чувство пустило свои ростки, а значит его уже не вытравить. Можно похитить Машу, или надеяться, что губернатор сдохнет, и тогда Казанцева вернется сама, но при любом варианте она будет страдать и мучить его.
Остается только одно: пожелать этому мудаку здоровья, а Маше счастья. Ведь эта светлая добрая девочка его заслужила как никто другой. Пусть и не с Морозом.
— Прости меня, Рома, — прервав неловкое молчание, робко начала она, боясь поднять глаза.
— За что, малыш? — тепло улыбнулся Мороз, а потом вручил ей крафтовый стаканчик с какао и пирожное.
— Твоё любимое, — хмыкнул он, и бережно соединил её ледяные ладошки на теплом картоне.
— Ром, ты самый лучший, красивый, умный… идеальный. Просто сердцу не прикажешь, — всхлипнула Маша и отпив немного какао, призналась, — вкусно.
— Успокойся, Манечка. Я всё понимаю. Давай не будем об этом?
— Давай, — согласилась она, с грустью понимая, что скорее всего это их последняя встреча.
Сейчас, лежа на диване под хмелем от выпитой бутылки коньяка на пустой желудок, Мороз все ещё ощущал на губах их последний поцелуй. И это воспоминание ранило больше остальных, связанных с ней.
Когда пришло время возвращаться в больницу, он не выдержал и сжав Машу в охапку, поцеловал, жадно мучая искусанные губы. Она не сопротивлялась и даже ответила, но Мороз вдруг прервался сам, почувствовав на своих губах соленую влагу ее слёз.
— Прощай, Роман.
— Когда очнется, передай, что если посмеет тебя обидеть, я его убью, — улыбнулся он и строго добавил, — беги, малыш, а то простудишься.
Когда Казанцева скрылась за дверями больницы, он ещё долго смотрел ей вслед, разрываемый внутри безответным чувством. Вкус её поцелуя делал ощущения еще острее, а боль реальнее. Но не смотря ни на что, Роман знал, что поступил правильно.
Мороз никогда раньше не понимал значения поцелуев, но с Машей по-настоящему распробовал их. Её хотелось целовать максимально долго, ощущая внутри вкус нежных губ и её сладкое дыхание.
Вообще Казанцева была первой девушкой, которую Роману хотелось во всех смыслах: любить, целовать, баловать, а не только иметь, как остальных. Он вдруг подумал, что она не просто первая, Маша единственная и такой больше не будет. Теперь уж точно. Никогда.
Находясь в тишине, нарушаемой только голосом спортивного комментатора, он вспоминал события прошедших трех месяцев уже почти без эмоций и постепенно отпускал их, как отпустил и Машу.
Постепенно мысли начали путаться и наскакивать друг на друга, а сознание постепенно запуталось, погрузив Мороза в сон. Он не знал, сколько времени проспал, но когда его разбудил настойчивый звонок в дверь, за окном была кромешная ночь.
Кое-как продрав глаза и сглотнув неприятное послевкусие от коньяка, он поднялся и направился к двери. Не глядя в глазок, открыл и замер: на пороге стояла подружка Маши — Татьяна.
Видно было, что девица основательно подготовилась к визиту, потому что прекрасные внешние данные сейчас были очень умело подчернуты, и вся она выглядела как с обложки журнала.
Роман невольно скользнул взглядом по ее аппетитной фигуре, затянутой в узкое платье и сразу, без прелюдий, спросил:
— Зачем пришла?
Девушка явно нервничала и не торопилась с ответом, задрав на Мороза голову и крепко сжимая ремешок сумки. Он уже подумал, что ответа не последует и решил закрыть перед её носом дверь, но Татьяна, словно прочитав мысли Романа, наконец заговорила:
— Я к тебе. Хочу поговорить. Пустишь внутрь?
— Входи, — он провел рукой в приглашающем жесте, после чего девушка вздрогнула и осторожно подалась вперед.
23
Всю неделю Кулецкая изводила себя так, что в пору было вскрывать вены и прощаться с жизнью. Узнав, о том, что произошло по её вине, она испытытала настоящий ужас и панику.
Тогда, беседуя с Колесниковым, Таня думала только о том, что скоро заполучит Мороза, но теперь понимала, как ошибалась.
Шумно всхлипывая, Кулецкая в очередной раз стояла у входа в больницу и просила встречи с подругой, которую предала.
Разве могла она подумать, что Колесников похитит Машу, ранит Горина и убьет родного брата Романа. А когда следователь сказал, что пуля предназначалась младшему, а не старшему Морозу, Татьяну вообще повело.
Сотрудник, приводящий ее в чувства при помощи нашатыря, явно запал на Кулецкую и потом еще несколько раз звонил с предложением встретиться в неформальной обстановке, но получил однозначный отказ.
Когда помощник губернатора заметил Танино дежурство у больницы, то организовал встречу, и девушка покаялась. Разумеется, добрая душа Маша простила её. Несмотря на то, что её любимый человек по вине Кулецкой был между жизнью и смертью, она нашла в в себе силы простить.
От этого внутри было еще хуже и больнее.
Оставалось покаяться перед Морозом. Теперь любимый мужчина был свободен, но Таня считала, что её поступок отдалил его сильнее, чем влюбленность в Казанцеву. Потерю брата невозможно простить.
