Любовь как приговор (СИ) - Громут-Хавин Ирина (книги хорошего качества .txt) 📗
-Я же тебе говорю, раньше я не пользовалась в полной мере тем, что имела. Практически совсем не пользовалась. А теперь это нужно не только для меня. Они сидели в гостиной на втором этаже.
-Лейла, накрой нам стол на двоих. Сейчас принеси кофе, второе тоже с одной ложкой сахара. Запомни, Кевин бей пьёт так.
-Хорошо госпожа. Ещё что ни будь?
-Пока всё. Иди.- Лейла ушла.
-Хавин, это ты? - Он смотрел на неё удивлённо. - Я не верю своим глазам.
-Ты настоящая восточная госпожа. Быстро освоилась.
-Хорошие были учителя. Жизнь заставила. Дяди тоже удивились, когда узнали, что мне пришлось проделать. Когда выбираешь между жизнью и смертью, быстро учишься. Сейчас, я несу ответственность не только за себя. Из этого особняка, я сделала крепость. У меня глаза и уши повсюду, иначе, можно проиграть. А я не намеренна проигрывать.
Дядя Орхан сказал мне: - Запомни Хавин, ты ни одна из многих. Ты Йылмазоглу. Ты родилась госпожой. Поэтому я думаю, тебе будет не сложно научиться, тому, что ты должна знать. Это сидит у тебя в крови. Твоя мама, наша сестра, была настоящая королева. Твоя сестра Виктория, тоже была в нашу породу. Ты вся в свою мать и очень умная. Никогда ни заводи пани братства с прислугой. Каждый должен знать своё место. Тогда будет всё правильно. У тебя много хороших черт, ты говоришь уверенно, спокойно, никогда не повышаешь голос. Знаешь себе цену, но вместе с тем не унижаешь никого. Уверенный в себе человек, так и ведёт себя. Не мечешься в поисках выхода, спокойно решаешь всё. Тебя все слышат, даже когда ты говоришь шёпотом. Ты справедлива. Но не прощай никогда ложь. Её можно простить один раз, а на второй уже нет. В своём доме не позволяй быть пересудам. Ни когда не позволяй гневу руководить тобой. Остынь, а потом принимай решения. Этому я и следую.
-Да любимая, я могу быть спокойным, пока меня не выведут. Но тогда становлюсь монстром. - Он засмеялся. - Последнее время я стал очень несдержанным. Теперь мы будим вместе, я постараюсь исправиться. Завтра мне надо будет поехать на киностудию. Решить свои дела.
-Завтра поедешь с Бюлентом, а потом Кемаль решит, кто будет постоянно с тобой. Но их будет двое.
-Хавин, это так напрягает.
-Родной, это сейчас надо, не капризничай. Будим молить Бога, что бы это всё быстрее закончилось. Что бы мы могли жить как все нормальные люди.
-Ладно, я всё понял. Привыкну. Тем более плохо знаю город.
-Вот и хорошо. Привыкай. Остаток дня они провели вдвоём. Гуляли по парку, зайдя в самую его глубь, присели на поляне. Охрана была невдалеке. Ребята на них не смотрели. Они следили за подходами к поляне. Но Кевина всё равно это сильно раздражало.
-Дорогая, я не могу так. Мы под прицелом целой роты. Они, что с нами и в постели будут?
-Не утрируй родной. В спальнях нет камер, успокойся. Это всё для нашей безопасности. Иди ко мне, и забудь про всех. - Он обнял её, смотрел в глаза и гладил рукой лицо, брови, глаза, нос, щёки. Потом нежно стал целовать. – Родная, мне не вериться, это как сон. Теперь, когда мы вместе, я боюсь, что опять нас могут разлучить. Почему с тобой всегда так? Теперь даже насладиться близостью с тобой, я не могу свободно.
-Не надо привлекать неприятности, любовь моя. Мы сами своими страхами проецируем то, о чём думаем. Думай о хорошем. Ведь в твоём сне было всё хорошо. Давай будем жить сегодняшним днём, а то, что будет завтра, завтра и решать будем. Иначе наша жизнь превратиться в ад. Сейчас не думай ни о чём, отдайся чувствам. Они сидели и целовались. Не могли насладиться. Эта поляна была свидетельницей их первых поцелуев в этом особняке, в этом парке. Кемалю приходилось иногда поглядывать на них. Что бы ориентироваться, как вести себя охране. Остальные не имели право смотреть. Глядя на них, у него горели щёки. В душе он завидовал своему господину. В тайне он был влюблён в госпожу. Мог спокойно отдать за неё жизнь. Но как бы он её не любил, знал своё место. На следующий день, Кевин поехал по делам. Ему дали сценарий. Съёмки должны были начаться через три недели. Кевин ещё не подписал контракт, хотел получше изучить сценарий. Наша возлюбленная пара, была несказанно рада этому обстоятельству.
-Лев моя, давай слетаем на Лесбос. Там настоящий рай. Ты когда ни-будь был там? Много где был, а на Лесбосе нет. Давай.
ГЛАВА 27
Она взяла отпуск на недельку, и они улетели. Лесбос, действительно был раем. Чувствовали они себя там свободно, и безопасно. Тройца, всегда была рядом. Это было настоящим счастьем. Хавин, предложила взять в аренду яхту, и сходить по Эгейскому морю. День был солнечный, тёплый. Они стояли на корме обнявшись. Ветер трепал их волосы, так было хорошо в объятиях друг друга. Он огромный, сильный, держал её маленькую, хрупкую в своих руках. У Кевина перед глазами пронеслось очень многое из его жизни связанное с ней. Он даже и мечтать не мог, в своих самых смелых мечтах, что они будут жить вместе.
-Любимая, скажи, почему ты меня бросила?
-Малыш, ты же знаешь почему.
-Неужели ты смогла бы жить без меня?
-А я и не жила, всё это время, просто существовала моя оболочка. Душа моя была мертва. Я была живой трупп. Ведь я думала, что этим спасаю тебя, а получилось, что только навредила тебе, нам.
-Ты чуть не убила меня. Если бы не дочь. меня бы уже не было на этом свете. Эта маленькая крошка задержала меня здесь.
-Прости меня родной мой, прости. Мне это, наверное, было нужно.
-Как это?
-Просто послушай. и ты поймёшь. Мне пришлось так поступить.
,,Я запрещала, себе быть собой, вела войну сама с собой. Завязывала, я глаза,
Что-бы таких любимых глаз не видеть... И затыкала уши я, что-бы любви признаний не слыхать.
А ты за мною, следом шёл, всё по пятам. Повязку с глаз срывал, чтоб я прозрела.
И поцелуями пытался разбудить от спячки. А я, упорно так забыть тебя пыталась.
Года мои, свой приговор мне огласили. Они твердили, не люби его.
Он твой запретный плод. Его, тебе любить нельзя. Он юноша совсем, пускай идёт своей дорогой.
Мои мозги твердили каждый день. Забудь, оставь, беги, как от чумы. А сердце и душа, как
сговорились, в огонь пылающий, меня толкали, словно в бездну.
Душа кричала:- Так люблю, что нету мочи. И сердце отвечало:- Я умираю без него.
Я шла по млечному пути, и в одиночестве пыталась раствориться.
И этим, чуть тебя я не убила... Я нам обоим, приговор определила.
Когда пыталась нас спасти, как мне казалась, от любви запретной...
Сейчас, я рада, что мы вместе.
Я больше не боюсь любви запретной. Мы счастливы, как никогда.
И пусть кому-то наша жизнь, как в горле кость. Ведь это их проблемы.
Люблю тебя, ты жизнь моя. Ты солнышка рассвет. Ты ветерок с пролива.
Я за одну твою улыбку, жизнь отдам. Люблю тебя, как ни кого, я в жизни не любила.”
-Да, я всё понял. Ты боролась сама с собой. Думала, что спасаешь меня.
-Ты знаешь, за это время я стала только сильнее, другим человеком. Очень, очень во многом я стала сильнее. Когда случается беда, человек сам должен это пережить, переварить. Узнала много такого о чём раньше, понятия не имела. Мне пригодились мои экономические знания. Умение понимать людей, находить компромисс. Это тоже мне пригодилось. Я всегда умела ладить с людьми, но это восток, здесь другой менталитет. Даже жизнь в Стамбуле резко отличается от Мардина. Наверное, это испытание было нужно нам обоим.
-Да любимая, я тоже за это время стал другим. Даже не за это, а с того момента, как я увидел тебя на дне рождения. Потом добавилось рождение Изабель. Раньше я был гуляка, ни одна тусовка не обходилась без меня. Самые красивые девушки были мои. Иногда их было по двое сразу. Смеялся над теми, кто умирал от любви. Хотя сам безумно любил тебя. Разгульная жизнь была для меня ширмой. Я пытался обмануть самого себя. Но мне удавалось это очень плохо. Когда я оставался один, только тогда мог быть сам собой. В такие моменты я упивался мечтами. А ты была за мужем, у тебя были взрослые дети. Наши родственные связи, всё это было таким непреодолимым препятствием. Мне оставалось лишь мечтать о тебе, любимая. В такие моменты я вспоминал твой запах. И то, как ты гладила меня по щеке и говорила:- Малыш любимый мой. Больше никому кроме тебя и мамы, я не разрешал называть себя малыш. Ты помнишь, даже в детстве, когда кто-то другой меня так называл, чуть не плакал. Кричал, что бы меня так не называли. Ты всегда была для меня идеалом женщины. - Он обнял её ещё крепче. - Ты не такая как все, совсем другая.
