Несчастные девочки попадают в Рай (СИ) - "Kerry" (книга жизни txt) 📗
Сема недоверчиво вскидывает бровями.
— Разговаривали? Но ваши губы даже не шевелились!
— Потому что нормальные люди делают паузу между словами, идиот. Не всем дано тарахтеть, как балалайка бесструнная.
Семен отмахивается.
— Тоже мне, собеседник нашелся. Ты просто мне завидуешь! Из тебя даже под пытками словечка не вытянуть! Златка, вот скажи, с кем интереснее трепаться, со мной или с этим мудилой?
Из-за бьющегося в ушах сердца, я слышу только предлоги и не различаю слова. Мне неинтересен их спор, я думаю лишь о поцелуе с Сашей. О несостоявшемся поцелуе, но зато таком невозможно-возможном.
— Злата? Злат? Ты меня слышишь? — зовет Сема.
Я открываю рот, но не произношу ни звука — меня буквально парализовало. Поворачиваюсь к Саше и ловлю его озадаченный взгляд.
— Злата? Эй, — он трясет меня за плечо. — Ты чего, Зося?
Зося?!
Я услышала треск платья под ухом, потому что неугомонный Пашка с озверением тянул ткань на рукаве, дабы добиться моего внимания.
— Зося, глухая ты тетеря, я с кем разговариваю?
Позволив воспоминаниям увлечь себя, я попросту выпала из этой жизни. Я даже не почувствовала, как мне в ноги легла Каштанка. Ее жесткая шерсть, как множество иголочек, впивалась в мои щиколотки, но даже это не помешало мне погрузиться в трепетный момент прошлого. А вот мой доставучий братец помешал, и не мудрено, ведь он и мертвого поднимет, если пожелает.
— Что случилось?
— Ничего особенного, — довольно ответил братец. — Хочу тебе один секрет рассказать.
Я недоверчиво посмотрела на братца и вдобавок нахмурила брови.
— Что еще за секрет? Иль снова ерунду выдумал?
— А вот и нет. Ерундой тут и не пахнет, — на этих словах он наклонился к моему уху и принялся стучать своим растрепанным сандаликом по крыльцу, а потом и нашептывать: — Я скажу тебе на ушко про зеленую лягушку. Никому не говори, потому что это ты.
Не успела я моргнуть, как по-поросячьи заверещав, он поскакал в сарай и захлопнул за собою дверь. Идиот решил, что я понесусь за ним вдогонку, только вот сильно ошибся. У меня не было настроения носиться по двору, как угорелой, а тем более реагировать на его бредятину, от которой порядком тошнило. И кто его учит этим дурацким стишкам?
— Зося, ты чего? — с грустью спросил Пашка, выйдя из сарая. — Я — обзываюсь, ты — догоняешь, такой был расклад?
Я громко фыркнула и стала нервно гладить Каштанку.
— Какой в этом смысл? Ты обзываешься, убегаешь, а я ловлю тебя через секунду и даю подзатыльника — ничего нового.
— А мне нравилась эта игра, — опечаленно вздохнул Павел и сел позади меня. Краем глаза я видела, как он собирает катышки, собравшиеся между пальцев его ног. Ну и пусть. Это дело куда увлекательнее, чем придумывать дебильные дразнилки и нагружать здоровую ногу.
Через мгновение на улице послышались веселые смешки, перетекающие в злорадное ржание. Братство «V» вышагивало по дороге, не стесняясь в выражениях. Словно вандалы они ломали детские постройки из камней, харкали себе под ноги и запрыгивали на соседские заборы.
Маты. Ор. Вой. Почему никто не поругает их?
Я напряглась, когда толпа ублюдков поравнялась с моим домом, но не тронулась с места. Все-таки это мой дом, и они не посмеют нагло расхаживать по моему двору. Тем более, здесь находиться Каштанка, которая способна прогнать их одним намеком на оскал. Тем более, здесь находиться Клавдия, что в разы опаснее. В общем, сегодня я решила ни от кого не бегать. Устала.
— Смотри, смотри, — Пробежало среди парней. Как и предполагалось, золотистая голова медленно повернулась в мою сторону.
Заметив меня, Рыбин расплылся в лукавой улыбке. В ответ я наградила его презрительным взглядом. Меня смутила его веселость, ведь я была вне досягаемости. Он не мог навредить мне, но был крайне доволен, словно знал, что все-равно своего добьется. Что ж, мои подозрения тут же оправдались.
Позабыв про совесть и резко расстегнув ширинку, Рыбин принялся бесцеремонно мочиться на мою калитку, вдобавок насвистывая веселую мелодию себе под нос. Я раскрыла рот от ужаса, задохнулась и почувствовала жар в ушах и затылке. Нахохлившаяся Каштанка начала издавать что-то похожее на рычание, разбавляя его раздражительным воем.
— Ты отморозок, Рыба!
— Красава!
— Вот это фонтан!
— Лей, лей, не жалей!
Среди захлебывающихся смешков, прорезался Пашкин писк:
— Фигасе, а что это Рыбин трясет балд…?
Осознав, что мерзкую картину наблюдаю не только я, но и мой младший брат, я схватила мальца за грудки и поволокла в дом. Заперев дверь, я сползла по ней на грязный пол. Снаружи еще слышались звуки глумления и непристойные высказывания. Мне захотелось стереть его поступок из своей памяти, иначе был риск навсегда лишиться сна.
Мне было пятнадцать, и я испытала настоящий шок.
— На вверх! — мой приказ моментально долетел до Паши. — Бегом!
Приложив руку ко лбу, я попыталась успокоиться.
Боже, я этого не видела…
— Почему орем? — из комнаты вывалилось грузное тело Клавдии. Она ела бутерброд с вареньем одновременно пожевывая височные волосы, но смущало ее вовсе не это. — Что ты тут развалилась, шельма?
Я посмотрела на нее исподлобья, не в состоянии объяснить ситуацию.
— Что там?
Подбежав к окну, Клавдия заглянула за занавеску.
— Ах ты, вертихвостка поганая. Ишь, что за забором собрала. Мало тебе, что Соколовы мучались, так ты теперь всю деревню охмурила, пигалица? Учти, если эти охламоны потопчут мою клумбу, то я тебя вместо тюльпана в земле укапаю. Тьфу! И как мне угораздило связаться с такой легкой девицей?
Не в силах больше слушать этот бред, я поднялась в свою комнату.
— Ни слова! — подходя к окну, наказала я Пашке, которой уже раскрыл рот. — Даже не думай! — я не намеревалась опускаться до подземного уровня и объясняться с подростком.
Братство «V», как стая акул кружило возле моего дома. Скорее всего они ждали Соколова старшего и, не упустили возможности поиздеваться надо мной. Рыбин сверлил меня глазами, не двигаясь, пока остальные висели на заборе и кидались мелкими камнями. Они походили на обезумевших шимпанзе, которых накачали наркотическими веществами — это пугало.
— Ты не спрячешься от нас! — горланили они. — Мы всегда где-то рядом!
Их угрозы действовали мне на нервы. Особенно раздражал мои уши истошный лай Каштанки, которая защищала нашу скромную территорию.
Одним движением руки я освободила подоконник, отчего глиняные фигурки разлетелись на куски. Плевать. Оторвав от стены кусок фанеры, я закрыла им окно, а следом придвинула небольшую тумбу. Вот так-то. Уволившись на матрас, я накрыла голову подушкой, но через худую ткань все-равно просачивались едва разборчивые слова. Проклятье.
— Выходи, поиграем!
— Ты не спрячешься!
— Я найду тебя! Найду!..
— Я нашел тебя. Кто прячется в овраге, Злата? — говорит Саша, не скрывая своего разочарования и протягивает мне руку.
Поджав губы, я выкарабкиваюсь из своего убежища, которое до этого момента считала вполне достойным.
— Эх, не думала, что ты найдешь меня меньше чем за минуту.
— За пол минуты, — гордо поправляет он. — Нужно уметь находит укромные места, если ты не хочешь быть пойманной.
— Например?
— Есть масса примеров. Ты мелкая, а значит, залезешь даже в лисью нору. Можешь между плит просунуться. Да хотя бы в домик на дереве — куда лучше, чем торчать из ямы. Тебе может быть больно, страшно, неудобно, но самое главное — не попасться.
Саша слишком серьезно относиться к несерьезной игре, отчего мне становиться смешно, но я не подаю виду.
Мы шагаем по пшеничному полю, молчим и любуемся облаками.
— Я влюбилась, — признаюсь я, а следом добавляю: — В эти облака, в солнце. Раньше я не замечала, как это здорово находиться в гармонии с природой. Раньше, солнце было просто солнцем, а облака — всего лишь белые пятна на небе. Но сейчас все изменилось. Я влюблена в каждую травинку, — слегка наклонившись, я отламываю колосок пшеницы и подношу его к губам.
