Порочный миллиардер (ЛП) - Эшенден Джеки (читать книги бесплатно полные версии TXT) 📗
- Я знаю, - снова прохрипела она, потому что не знала, что еще сказать.
Но Лукас покачал головой.
- Кто это был, Грейс? Кто проделал с тобой такой номер?
Ей хотелось отрицать все, сказать, что, конечно, она не считает себя такой уж жалкой, как хочет показаться. Но слова, которые он произнес, вовсе не были отрицанием.
- Ладно, ладно. Это был мой отец, - она вздохнула. - Я уверена, тебя не удивит то, что он тоже был художником, и довольно хорошим. Но у него были мечты стать великим, чего так и не произошло, и это в конечном итоге сделало его ожесточённым и просто старым и злым, - она посмотрела на грудь Лукаса, потому что так было легче говорить об этом, когда она не смотрела прямо на него. - Он был очень темпераментным и властным. Бывало, когда работа шла плохо, он становился сверхкритичным, и, конечно, срывался на нас с мамой, потому что мы были ближайшими мишенями, - ее палец двигался, рисуя узор на его коже. - Забавно, когда я была маленькой, он учил меня рисовать, и ему нравилось, что я так похожа на него. Но когда я повзрослела, с деньгами стало сложнее, и он не смог продать свою работу... ну, он начал разбирать все, что делала я. Не только мои работы, но и все остальное. Как я была неопрятна. Как я безнадежна в математике. Как я была некрасива. Как я была бездарна и ничего не добьюсь..., - она замолчала, боль все еще таилась в ней, как осколок стекла, который она никогда не сможет вытащить.
- Он говорил, как придурок, который ни хрена не знал, о чем говорит, - голос Лукаса был жестким, его руки снова легли на ее бедра, пальцы сжались, как будто он пытался впечатать свою убежденность в ее кожу. - Ты говорила Гриффину что-нибудь об этом?
Она пожала плечами.
- Он знал, что с папой было трудно, но... я никогда не рассказывала ему обо всем остальном.
В глазах Лукаса снова блеснуло серебро.
- А почему нет? Или есть что-то еще?
- Я не рассказала ему, потому что не люблю об этом говорить, - слишком много плохих воспоминаний. Чувствовать себя маленькой, уродливой и бездарной, на фоне блестящего отца, которого она когда-то обожала, насмехающегося над ее рисунками и делая замечания о ее некрасивости, как будто это не он подбрасывал ее и не ловил в воздухе раньше, когда она была маленькой. Ни разу не назвал ее своим прелестным маленьким закатом.
- Что еще, Грейс?
Она посмотрела на него.
- Зачем тебе все это знать? Почему это так важно для тебя? Это не имеет никакого отношения к прошлой ночи.
- Для меня это важно, потому что мне не нравится, что ты основываешь свою самооценку на какой-то ерунде, которую тебе наговорил отец.
- Вовсе нет, - теперь ее голос звучал оборонительно, и она это понимала. - Я не настолько жалкая.
Его пальцы надавили на нее еще сильнее.
- Расскажи мне об этом, Грейс, - затем он добавил, и в его голосе зазвучала напряженность, - я хочу это знать. Я хочу знать все.
* * *
Янтарные глаза Грейс расширились, и он подумал, что зашел слишком далеко, сказал слишком много. Но он ничего не мог с собой поделать. Голод, который он ощутил прошлой ночью, был таким же сильным и таким же безжалостным. И это больше не было на чисто физическом уровне.
Проснувшись, он обнаружил, что ее прохладные пальцы собственнически обвились вокруг его члена, и поначалу подумал, что больше всего на свете хочет ощутить ее руки на себе и, возможно, ее рот.
Но сначала он хотел убедиться, что с ней все в порядке после вчерашнего вечера, а после этого все пошло наперекосяк. Вернее, не так уж все и плохо. Он понял, что, хоть и хотел, чтобы ее руки были на нем, он также хотел знать, почему она смутилась, когда он начал задавать ей вопросы. Почему она нервничала, когда он бросил ее на кровать прошлой ночью. Что случилось с Гриффином…
Да, все.
Он хотел знать все. И особенно он хотел знать, почему ее уверенность в себе была такой хрупкой, что она считала отсутствие страсти в браке своей виной. Потому что ему было ясно, что она именно так и думает.
И да, он знал, что это важнее, чем его твердый член и то, как сильно он хочет, чтобы она что-то с ним сделала. Конечно, он потерял контроль над собой прошлой ночью, но теперь пришло время взять этого ублюдка под контроль.
Ее ресницы опустились, красно-золотая вуаль закрыла янтарные глаза.
- Ладно, что тут знать? Мой отец был эгоистичным и контролирующим, и все, что происходило в нашем доме, вращалось вокруг него и его настроения. Вокруг него и его работы, - она тяжело вздохнула. - Когда он рисовал, нам с мамой приходилось ходить на цыпочках, чтобы не потревожить его, потому что тогда он кричал, швырялся вещами и обвинял нас в том, что мы нарушили его вдохновение. Когда он не рисовал, он злился и злился. Слишком много пил и изводил маму из-за того, что она недостаточно поддерживала его. Мы были очень бедны, потому что папа настоял на том, чтобы мы поддерживали его как художника. Но из-за того, что он продавал было едва достаточно, чтобы прокормиться, даже плата за квартиру была проблемой, не говоря уже о покупке еды, - она смотрела на грудь Лукаса так же, как и раньше, рисуя новые узоры на его коже. - Папины родители были богаты и пытались оказать нам финансовую поддержку, но папа ничего у них не брал. Он винил их за то, что они не поддерживали его мечты стать художником, когда он был мальчиком, и я думаю, что совать им в лицо нашу бедность было его своего рода извращенной местью, - ее ресницы задрожали. - Он ненавидел, что я хочу быть художником, как он. Однажды, когда мне было тринадцать, я показала ему то, над чем работала специально для него. Я так хотела, чтобы ему понравилась моя работа. Раньше, когда я была маленькой он был ободряющим и терпеливым, показывая мне, как развить мое творчество. Но в тот день…, - она замолчала на мгновение. - В тот день он взглянул на мой рисунок, сказал, что я бездарная трата времени, скомкал его и бросил в огонь.
Лукас почувствовал, как его челюсти сжались, а гнев, который он всегда старался держать внутри себя, внезапно вспыхнул.
Вот почему тебе должно быть все равно, помнишь?
Ему было все равно. Он просто злился из-за нее, как и любой другой. Потому что он видел, что это причинило ей боль, и очень сильную.
- Как я уже сказал, он был засранцем, - Лукас говорил жестко, так что она не сомневалась в его отношении к ее отцу. - Ни один порядочный отец не вымещает свои чувства на ребенке.
Грейс пошевелилась, ее прекрасные волосы рассыпались по его груди длинным шелковым водопадом.
- Да, он был дерьмовым. Когда мне было семнадцать, бабушка с дедушкой предложили оплатить колледж искусств, но папа отказался. Сказал мне - при них - что я недостаточно хороша. Что у меня нет таланта. Боже, я была так зла. После этого я решила, что с меня хватит, и убежал на запад, где и встретил Гриффина.
Лукас снова запустил руки в ее волосы, желая прикоснуться к ним и одновременно откинуть ее голову назад, чтобы видеть ее лицо. Потому что она продолжала смотреть вниз, как будто пряталась, и он не хотел, чтобы она делала это с ним.
Он знал, что она делала это с Гриффином, потому что он всегда жаловался на это. О том, что, когда он хотел поговорить о чем-то, она уходила. Запиралась в своей студии и говорила ему, что должна «работать».
Ну, она не будет делать этого с ним. Он хотел знать, что с ней происходит, и не собирался отступать.
- Почему ты ничего не рассказала Гриффину? - он запустил пальцы в мягкие шелковистые пряди ее волос. - Он хотел бы знать.
Она встретилась с ним взглядом, ее нижняя губа была полной, красной и странно уязвимой.
- Если Гриффин действительно захотел бы знать, он бы пришел в мою студию и заставил меня рассказать ему.
- Ты говорила ему, что не хочешь говорить об этом?
Она отвела взгляд.
- Может, и так. Но Гриффин никогда не давил. Казалось, его это мало интересовало.
Ах, вот оно что. Она хотела, чтобы ее преследовали, а Гриффин не был охотником, это Лукас знал. Он много жаловался на то, что Грейс не пускает его, но было ясно, что это только потому, что он позволял ей это.
