Белая пешка (ЛП) - Коул Стиви Дж. (книги онлайн полные версии TXT) 📗
— Я надеюсь, что это мальчик, — произносит он. — Если это будет мальчик, мы сможем назвать его Гейдж? Гейдж Грин Вайлд?
Моё сердце трепещет, а грудь раздувается от гордости.
— Мы сможем назвать его так, как ты захочешь, малыш, — отвечаю я. — Как захочешь.
Даже если твоя настоящая фамилия и не Вайлд...
Глава 45
Джастин
«Человек» — Rag’n’Bone Man
«Я не могу двигаться. Я хочу кричать, приказать человеку, удерживающему меня, остановиться, но не могу. Мои руки поднимаются, хотя я велю им не делать этого. Лезвие ножа блестит, а затем…»
Полицейская сирена ревёт за окном, и я подскакиваю с дивана на ноги. Холодный пот струится по моей коже, сердце колотится. Я спотыкаюсь, но удерживаю себя, хватаясь за кофейный столик. Кобейн садится на своей лежанке — уши подняты. Он воет и лает из-за оглушающего шума, я мчусь к окну убедиться, что они приехали не за мной. Я смотрю, как небольшие вспышки красных и синих огней сильно отражаются от зданий, пот струится вниз под воротник моей рубашки. Полицейская машина заворачивает за угол, колёса визжат. Огни исчезают вместе с вопящей сиреной, и я выпускаю дыхание, которое удерживал. Кобейн гавкает в последний раз, а затем укладывается обратно на лежанку.
Мой разум не отдыхает. Ни днем, ни ночью, ни ночью, ни грёбаным днём, всё, что я могу сделать, — пытаться соединить частички того, что произошло той ночью. Я помню, как пришла и ушла Мариса, а затем… ничего, кроме расплывчатых воспоминаний меня, ножа и тонны дерьмовой крови. Я едва сплю, поскольку мне снятся сны об этом, когда всё же получается заснуть. Я прислоняюсь лбом к стеклу, глядя на шумную улицу, желая, чтобы я был тем человеком, каким я думал, что был. Нормальным. Но, в действительности, какой писатель абсолютно нормален? Я имею в виду, у нас же есть голоса внутри наших голов, нам просто платят за то, что мы выпускаем их на бумагу.
Я отворачиваюсь от окна и брожу по квартире. Размышляя. Размышляя. Размышляя. Это ощущается, как будто моя голова постоянно раздувается, становясь всё больше и больше с каждой несвязной мыслью, что я запихиваю внутрь. Я просто жду, когда она лопнет. Бах. И мой мозг покроет всё эти грёбаные стены. Если бы у меня был пистолет, я, скорей всего, сейчас вышиб себе мозги.
Я подхватываю мой MacBook, сажусь на край дивана и открываю документ Word. «Любить — это безумие, правда, так и есть. И это сделало меня сумасшедшим. Одержимость. Обладание. Всё, чего я хотел, была она. Только она. Всё, чего я хотел, — идеальную историю. Так что ты поймёшь, меня, дорогой читатель, почему я должен был убить его. Она была моей и была нитью, соединяющей хребет нашей книги с кровью и костями. Любовь покупается и оплачивается жизнями…»
Я пишу до боли в пальцах, пока день не исчезает в ночи. Мысли о крови и смерти кружат в моём мозгу, как великолепный ветер. Я пишу, пока строки между вымыслом и реальностью становятся настолько размыты, что я не могу сказать вам, где вымысел, а где нет. И это очищает. Это прекрасно, однако что за чудовище будет думать, что дерьмо, подобное этому, прекрасно? Повесив голову, я царапаю пальцами кожу под волосами. Я не чувствую безопасности внутри своей головы. Безумие... Я думаю, что это чувство — безумие. Возможно, я должен быть благодарным, поскольку это не то качество, в котором большинство писателей находят свою наиболее прибыльную музу, а в части чрезвычайного хаоса, уходящего далеко от безумия? Льюис Кэрол? Не говорите мне, что этот ублюдок не придерживался линии клинического безумия, грёбаные мюмзики в мове и Чеширский кот (прим. персонажи стихотворения «Бармаглот» Л. Кэррола, входящего в повесть-сказку «Алиса в Зазеркалье»).
Я отставляю, компьютер в сторону и, не сильно задумываясь, иду на кухню, но замираю в ту же секунду, когда мои голые ноги прикасаются к плитке пола на кухне. Эта комната преследует меня. Я не хочу видеть изображение той простыни в форме бугра. Отпечатки рук на стене... Я закрываю глаза, пока держу свой путь к холодильнику, чтобы взять пиво, открывая их только тогда, когда ощущаю ручку из нержавеющей стали под ладонью, и дергаю за неё, открывая дверь. Тусклый свет мигает. Я захватываю последние две бутылки пива и закрываю дверь. Держу свои глаза закрытыми, пока не ощущаю древесину под ногами, а затем вытаскиваю телефон из кармана, чтобы написать Марисе, что мне нужно больше пива. Звук рингтона «Шервудский лес» ревёт со стороны моего дивана. Класс, она оставила свой телефон. Я вылавливаю его из-под подушки, и он опять издает звуковой сигнал. Экран зажигается и появляется маленький пузырёк с текстом. «Я в Центральном Парке. Приходи ко мне. ХX Эд».
— Ублюдок! — ору я, хватая её телефон. И я листаю сообщения. «Твои губы умопомрачительные». Она не лучше, чем Мередит. Она бросит меня. Я сильно провожу ладонью по волосам. Делаю глоток пива. А Эд снова пишет. «Около Боу Бридж».
Ах ты, говнюк!
Беру её телефон, хватаю жакет, прежде чем вылетаю из квартиры, прямо через кухню и сразу к подземке, которая высаживает меня на 72-ой Улице.
Я машу человеку, продающему поездки в карете, пока торопливо иду по улице и направляюсь вниз по лестнице. Спрыгиваю с тротуара. Сухая трава скрипит под моими ботинками. По извилистой тропинке, идущей через парк, близко друг к другу идут пары… поцелуи, смех. И я закипаю. Сначала Крис Тэлон, а теперь этот членоголовый по имени Эд. Я не уступлю парню по имени Эд. Эд хочет погрузиться по самые яйца в неё. Это моя работа. Я не потеряю её, потому что люблю, и она ждет моего ребёнка, и она, блдь, знает, что я убил кое-кого. Я не потеряю её из-за какого-то придурка. Нет. Я лучше! Пошёл на хр, Эд! Нет, она повязана со мной. Любовь есть любовь. И с этого момента обещания есть обещания, чёрт подери, Марису с одним «с». Ты принадлежишь мне, пока смерть не разлучит нас.
Я всё ближе приближаюсь к Боу Бридж, тьма углубляется и толпа редеет. Эд и понятия не имеет, с кем решил связаться сегодня ночью. Джастин Вайлд. Писатель. Убийца. Любовник.
Я останавливаюсь как раз перед самим поворотом на тропинку и подбираю камень. Большой, гладкий и круглый камень, готов поспорить он — как черепушка Эда. Я держу его близко к боку, мои пальцы становятся скользкими от пота, в то время как я всё приближаюсь к основанию моста. Сверчки замолкают, когда я делаю шаг на лужайку. Я уже убил одного человека, что поменяется, если я убью ещё одного? Мой билет в один конец в ад уже проштампован. Возврату и обмену не подлежит. Если честно, я просто делаю то же, что и любой другой парень на моём месте, если его б не волновали последствия. Все мы животные внутри. Скалящие зубы с пеной от бешенства. Я просто сорвался с поводка, вот и всё. Безумие… меня захватило безумие, циркулирующее во всех нас. Я — Льюис-мать твою-Кэрролл, а Мариса — моя Алиса, а этот Эд — это грёбаный Белый Кролик, который пытается соблазнить её глубокой тёмной дырой.
Я могу слышать, как вода плещется о цементный фундамент красивого моста. И там, у кромки воды, в потёмках стоит одинокая тень. Красно-оранжевый всполох сигареты становится ярким, когда он вдыхает. Медленный поток серого дыма плавает вокруг его головы. Ярость прожигает меня. Гнев. Страх. Ревность. Я ощущаю себя примитивным пещерным человеком на охоте, который готов убивать и утащить мой ценный приз обратно в пещеру. Возможно, я повешу голову Эда над моим камином, как напоминание для Марисы, что она принадлежит мне. В конце концов, я потерял всё. Мою сделку с издательством, моих фанатов, мою способность писать приличные грёбаные предложения. Чёрт, как оказалось, я даже потерял моё здравомыслие? Но, прежде всего, я люблю её, чёрт возьми, а она любит меня. Он шевелится. И сейчас голубая дымка освещается экраном телефона, который он держит в руке. Он делает ещё одну затяжку сигареты, и телефон Марисы звонит. Я даже не вытаскиваю его из моего кармана.
— Эд? — произношу я, когда становлюсь прямо за ним.
Он поворачивается. Я едва вижу тень его лица, прежде чем бью его сбоку по голове камнем. Раздаётся противный треск, и он падает на землю, как тяжелый мешок. Глухой стук. Просто для верности я поднимаю камень и бью его по черепу снова, и на этот раз… треск и звук брызг… немного крови попадает на мою рубашку. Класс. Вздыхая, я бросаю со всплеском камень в озеро, затем выуживаю его бумажник из кармана штанов, поскольку грабежи с применением насилия постоянно происходят в Центральном Парке. А затем ухожу, напевая «Счастливы вместе» по пути, чтобы прикупить немного пива, потому что именно так у нас и будет. Счастливы вместе, е*аная Мариса.
