Тысяча незабываемых поцелуев (ЛП) - Коул Тилли (полная версия книги .TXT) 📗

Когда я посмотрел в большой багажник, то увидел, что она взяла корзину для пикника и еще один рюкзак. Я понятия не имел, что в нем.

Я вытянул руки, чтобы забрать у нее все, когда она попыталась унести все сама. Она отдала мне вещи, затем неподвижно остановилась.

Ее неподвижность вынудила меня поднять взгляд, я нахмурился, увидев, что она изучает меня.

— Что? — спросил я.

— Рун, — прошептала она и коснулась моего лица кончиками своих пальцев. Она провела ими по моим щекам и лбу. Наконец, ее губы растянулись в широченной улыбке.

— Я могу видеть твое лицо.

Встав на носочки, Поппи игриво дернула мои волосы, собранные в пучок.

— Мне нравится, — объявила она. Глаза Поппи изучали мое лицо еще немного, затем она вздохнула: — Рун Эрик Кристиансен, ты осознаешь, насколько ты идеально красив?

Я опустил голову, в этот момент она провела руками по моей груди, и я встретился с ней взглядами.

— Ты понимаешь, какие глубокие чувства у меня к тебе?

Я медленно покачал головой, нуждаясь услышать ее слова. Она расположила мою руку над своим сердцем, а свою руку над моей. Под моей ладонью был ровный ритм, который стал быстрее, когда наши взгляды встретились.

— Это как музыка, — объяснила она. — Когда я смотрю на тебя, когда ты прикасаешься ко мне, когда я вижу твое лицо... когда мы целуемся, мое сердце поет песню. В ней поется, что я нуждаюсь в тебе как в воздухе. В ней поется, что я обожаю тебя. Что я нашла свою идеальную недостающую половинку.

— Поппимин, — сказал я тихо, и она прижала палец к моим губам.

— Послушай, Рун, — сказала она и закрыла глаза. Я тоже. И я услышал. Услышал ее так громко, как будто это было рядом с моим ухом. Ровные удары — наш ритм. — Когда ты рядом мое сердце не бьется, оно парит, — прошептала она, как будто не хотела нарушать звук. — Я думаю, что сердечный ритм — это как песня. Думаю, что также как в музыке нас привлекает к определенной мелодии. Я слышу песню твоего сердца, а ты моего.

Я открыл глаза. Поппи стояла и улыбалась, показывая свои ямочки на щеках, и раскачивалась в ритм. Когда открыла глаза, милое хихиканье соскользнуло с ее губ. Я наклонился и обрушил свои губы на ее.

Поппи обняла меня за талию, крепко держась за мою футболку, пока я медленно двигал своими губами напротив ее губ, прислонив ее к машине и прижав свою грудь к ее телу.

Я слышал эхо ее сердцебиения в своей груди. Поппи вздохнула, когда я скользнул своим языком по ее. Ее руки усилили хватку на моей талии, она прошептала:

— Поцелуй четыреста тридцать два. На пляже с Руном. Мое сердце почти взорвалось.

Я тяжело дышал, когда пытался взять себя в руки. Щеки Поппи раскраснелись, и она дышала так же тяжело, как и я. Мы так и стояли, просто дышали, пока Поппи не оттолкнулась от машины и поцеловала меня в щеку.

Повернувшись, она подняла рюкзак и перекинула его через плечо. Я двинулся забрать его, но она сказала:

— Я еще не настолько слаба, малыш. Я все еще могу вынести тяжесть.

У ее слов было двойное значение. Я знал, что она говорила не только о рюкзаке, но и о моем сердце.

Темнота внутри меня, с которой она непрерывно пыталась бороться.

Поппи отошла, позволив мне забрать все остальное. Я последовал за ней в уединенное место на дальней стороне пляжа рядом с пирсом.

Когда мы остановились, я заметил место, где я целовал ее годы назад. Странное чувство распространилось в моей груди, и я знал, что до нашего возвращения домой, я поцелую ее там. Поцелую ее семнадцатилетней.

Еще один поцелуй для ее банки.

— Все в порядке? — спросила Поппи.

— Ja, — ответил я, ставя вещи на песок. Увидев зонтик и переживая, что Поппи не должна перегреться, я воткнул его в песок и открыл, чтобы на нее падала тень.

Когда только зонтик был открыт, а одеяло было на песке, я дернул подбородком, указывая Поппи двигаться под зонт. Она так и сделала, быстро поцеловав мою руку, когда проходила.

И мое сердце не билось. Оно порхало.

Мой взгляд был прикован к спокойному океану. Поппи села, закрыла глаза и глубоко вдохнула.

Я наблюдал, как Поппи наслаждается природой, и мог сравнить ее с человеком, который получил ответ на свои молитвы. Радость в ее выражении была безграничной, а покой в ее настроении — шокирующим.

Я опустился на песок, сел, обхватив руками колени. Уставился на море, на лодки на расстоянии, раздумывая, куда они отправляются.

— Как ты думаешь, какое их ждет приключение? — спросила Поппи, прочитав мои мысли.

— Я не знаю, — ответил я честно.

Поппи закатила глаза и сказала:

— Я думаю, они оставляют все позади. Думаю, однажды они проснулись и решили, что жизнь есть за пределами всего этого. Думаю, они решили — влюбленная пара, парень и девушка, — что хотят исследовать мир. Они продали свое имущество и купили лодку. — Она улыбнулась и опустила подбородок, уткнувшись им в руки, а ее локти опирались на согнутые колени. — Она любит играть на музыкальных инструментах, а он запечатлеть мгновения на пленку.

Я покачал головой и посмотрел на нее боковым зрением.

Казалось, ей все равно, вместо этого она добавила:

— И мир хорош. Они будут путешествовать в далекие места, создавать музыку, искусство и картины. И по пути они будут целоваться. Они будут целоваться, будут любить и будут счастливы.

Она моргнула, когда легкий ветерок пронёсся над нашими тенями. Когда Поппи снова посмотрела на меня, то спросила:

— Разве это не звучит как самое идеальное приключение?

Я кивнул. Я не мог говорить.

Поппи посмотрела на мои ноги и покачала головой, переместившись по одеялу, пока не оказалась у моих ступней. Я приподнял бровь в немом вопросе.

— Ты в ботинках, Рун! Такой прекрасный солнечный день, а ты в ботинках. — Поппи начала расстегивать мои ботинки, стягивая их друг за другом. Она подкатала мои джинсы до лодыжек и кивнула. — Вот, — сказала она гордо, — так немного лучше.

Не в состоянии найти радость, когда она сидела так самодовольно, я вытянул руку и потянул ее на себя, и лег, чтобы она легла на меня.

— Вот, — повторил я, — так еще лучше.

Поппи захихикала, наградив меня быстрым поцелуем.

— А сейчас?

— Огромное улучшение, — пошутил я иронично. — Большое, размером с астероид улучшение.

Поппи рассмеялась сильнее. Я перекатил ее и лег рядом. Ее руки все еще были у меня на талии, пока я водил пальцами по ее мягкой обнаженной коже.

Безмолвно я уставился на небо. Поппи тоже сидела тихо, пока внезапно не сказала:

— После того как ты уехал, не прошло много времени прежде чем я начала чувствовать себя уставшей, такой уставшей, что не могла вылезти с кровати.

Я замер. Она наконец расскажет мне. Расскажет, что произошло. Все расскажет.

— Мама отвела меня к доктору и в больнице мне сделали анализы. — Она покачала головой. — Честно говоря, все думали, я веду себя по-другому из-за твоего отъезда. — Я закрыл глаза и вдохнул. — Я тоже, — добавила она, крепче сжимая меня. — Первые несколько недель у меня получалось убеждать себя, что ты просто уехал в отпуск. Но проходили недели, и пустота во мне, оставшаяся после твоего отъезда, начала болеть все сильнее. Мое сердце было полностью разбито. И в придачу болели все мышцы. Я очень много спала, стала вялой.

Поппи замолчала, затем продолжила:

— В конце концов, мы поехали в Атланту сделать несколько тестов. Мы оставались у тети Диди, пока врачи разбирались что к чему.

Поппи подняла голову и, положив руку мне на щеку, приподняла мое лицо, чтобы смотреть мне в глаза.

— Я не рассказывала тебе, Рун. Продолжала притворяться, что я в порядке. Потому что я не могла сделать тебе еще больнее. Я видела, что ты не очень хорошо справляешься. Каждый раз по видео-чату я видела, что ты становишься все злее, находясь в Осло. Все, что ты говорил, было так не похоже на тебя.

— Так ты навещала тетю Диди, — прервал я, — потому что болела. Не просто погостить, как говорила мне?