В ожидании счастья - Бялобжеская Анастасия (бесплатные онлайн книги читаем полные TXT) 📗

— Какие планы?

Я открыла глаза. Робин растянулась на нижней полке. Груди ее были похожи на два больших коричневых грейпфрута. Уж лучше я останусь при своих!

— То есть, — продолжала я, — мужчина априори думает, что он твоя очередная жертва, что ты на него уже нацелилась, и держится настороженно, а порой и холодно, чтобы сохранять дистанцию. Стоит переброситься с некоторыми двумя фразами, как они посчитают тебя агрессивной или вообще оробеют. По-моему, они думают, что на дворе все еще пятидесятые, когда за мужчиной всегда был первый шаг. Но если ждать, затаив дыхание, пока он сделает этот шаг, то можно и задохнуться. Да вот хотя бы на днях: прихожу в кино, смотрю, в очереди в кассу стоит симпатичный парень и глядит на меня в упор, потом отводит глаза, отворачивается и ни слова. Да, с ним его девушка. Ну так что? Почему не поздороваться? Я хочу сказать, отчего ему сразу надо занимать позицию защиты? Ненавижу, когда за тебя додумывают, что и почему ты собираешься делать. В большинстве случаев я просто признаю их присутствие, держусь вежливо или как там, обходительно, что ли, а они уже воображают, что со второго слова я начну их соблазнять.

— Я с тобой согласна, — ответила Робин.

— Послушай, а ты всегда чувствуешь, что можешь быть с ними самой собой?

— Как это?

— Я хочу сказать, ты никогда не напрягаешься, чтобы не вышло слишком запросто, или там, серьезно, или прямолинейно?

— Да как-то нет.

— Ну, может, ты думаешь все время, что и как сказать? Как будто притворяешься или играешь какую-то роль, чтобы произвести хорошее впечатление? —

— Да нет…

— А я — да. Просто не сравнить, насколько мне легко с подругами и как я чувствую себя не в своей тарелке с мужчинами. Это угнетает. Так не должно быть. Уже не знаешь, как вести светский разговор с мужчиной, а только и думаешь, как бы его не спугнуть. У меня прежде были приятели, которым можно было позвонить и без всякой задней мысли пригласить: „Эй, хочешь, пульку распишем, или в кино смотаемся, или не пойдешь, в гости со мной?" Если они не были заняты, то просто говорили: „Давай". И ко мне можно было так же позвонить. Меня никогда не заботила мысль, должна ли я с ними переспать или нет. И вообще не в этом дело. Не знаю почему, но в таких случаях нас не тянуло к физической близости, мы не придавали этому большого значения. Нам просто было хорошо вместе, и можно было болтать обо всем на свете. Мне этого очень не хватает.

— Как будто играем в кости, а никто не хочет кидать.

— Мне часто хочется просто поболтать, подурачиться с кем-нибудь, кому доверяешь. Не обязательно ведь, чтоб он был кандидатом в мужья!

— Это я понимаю.

— Что бы такое сделать, чтоб и они поняли?

— Нашла у кого спросить. Я знаю одно: все черные мужчины — это большая загадка, — ответила Робин, — и сплошное разочарование. Даже иногда подумываю, может, белого себе найти.

— Мужчина есть мужчина.

— Неправда. Полно наших девчонок сейчас с белыми. И выглядят чертовски счастливыми. Белые знают, как с женщиной обращаться.

— Чушь какая! Может, они и не такие, как наши парни, но ведь они не сталкивались с этими расовыми делами. А если бы ты была права, то почему же во всех белых женских журналах пишут о том же, что и в наших? Многие белые красотки у нас на работе тоже себе ищут единственного и с тем же успехом, что и мы.

— Аргумент засчитан. Саванна, у тебя был когда-нибудь белый?

— Нет.

— А почему?

— Люблю черных, так сложилось.

— Понятно. — Робин села на полке. — А я вот что тебе скажу: пусть пошевеливаются и решают, а то меня уже подмывает перебежать улицу, как некоторые. И не похоже, чтоб они уж очень жалели об этом.

— Только при Берни такого не ляпни!

— Я просто так говорю. Но наши мужчины слишком много играют. Чувствуешь, что тебя постоянно испытывают. Что же, черт возьми, делать, чтобы выдержать экзамен?

— А как ты думаешь?

— Я думаю, что вся жизнь — это вводный курс терпимости, и чтобы женщине получить докторскую степень в этой науке, она должна познать сто одного мужчину.

— Это не для моих мозгов. Слишком уж глубоко, знаешь ли, Робин.

— Иди ты к черту, Саванна!

Я отодвинулась подальше, прижалась лопатками к горячему кафелю и глубоко вдохнула в себя.

— Мне только хочется, чтобы кто-нибудь меня волновал, чтобы чего-нибудь ждать от будущего. Я хочу встретить того, кто заполнит пустоту. А пока в этом году я жду только одного.

— Чего же?

— В ноябре конференция по средствам массовой информации. В самом Лас-Вегасе.

— Я люблю Лас-Вегас.

— Я тоже. Поездка за счет студии. Целых пять дней. Просто не дождусь.

— Я посмотрю, может, у меня получится вырваться к тебе на выходной. Там будут наши ребята?

— Если я скажу нет, ты все равно поедешь?

— Не знаю, может, да, может, нет.

— Ну так знай: за последние четыре года, что я туда езжу, пальцев на руках хватит пересчитать, сколько я их там встретила.

— Тогда я подумаю, — ответила она.

Я не знала, как ей намекнуть, что я просто так сказала и не могу пригласить ее с собой, да, честно говоря, и не очень хочу. Робин мне нравится, и все такое, но мне она кажется слишком вызывающей. Когда она куда-нибудь идет, у нее словно на лбу написано: „Я здесь и на все готова". Мне это может навредить.

Тем временем пар заполнил кабину до потолка так, что вытянутой руки было не разглядеть. Мы по-прежнему были одни. Пот с меня катился градом. Когда я вдыхала, мне казалось, что легкие у меня огромные и чистые, как будто я в жизни не курила. Я слезла с полки, нащупала около двери серебряную цепочку и дернула. Сверху на меня обрушилась ледяная вода, но холодно не было. Взобравшись обратно на верхнюю полку, я почувствовала себя сильной, здоровой, цельной. Клянусь, надо бросать курить.

— Ты сегодня что делаешь во время ужина?

— Ем.

— Тебе бы в цирке выступать — ты это знаешь? Хочешь, пойдем отсюда куда-нибудь?

— Не сегодня, ладно? У меня дома еще курица осталась — надо ее добить, и стирка. Ни одних приличных чистых трусиков не осталось. Может, завтра?

— Завтра я не могу.

— А куда ты собираешься?

— Домой.

— Как, ведь ты хотела поехать куда-нибудь ужинать?

— Да, но не одна же.

— А почему нет? Ты что, шутишь?

— Не шучу я. Я никогда не ходила в ресторан одна.

— Почему?

— Как-то дико.

— Что тут дикого? Я все время хожу одна.

— Правда? На тебя, наверное, все таращатся?

— Да почему? С чего это кто-то станет таращиться, если я ем одна?

— Потому что все будут думать, что тебе не с кем пойти в ресторан.

— Нет, ты правда не шутишь, Робин?

— Не-ет, а что?

— По-твоему, если мне хочется поесть в ресторане, а компании нет, так что же мне делать? Дома сидеть? Или поехать куда-то, где можно поесть, не выходя из машины!

— В твоих устах это звучит по-дурацки. А я просто объясняю, что никогда этого не делала, потому что мне неловко выставляться на всеобщее обозрение.

— Какое еще обозрение?

— Чтобы все видели, что некому повести меня поужинать.

— Бесподобная чушь! Никогда такого не слышала! Ладно, кончай.

— Ничего не могу, поделать.

— Все ты можешь. Все, что для этого требуется, — оторвать свой зад, выйти из машины, сесть за столик, сделать заказ, съесть все, и дело с концом! На носу двадцать первый век, Робин. Если ты ужинаешь одна, это не значит, что ты и живешь одна. Да даже если и значит, то кого это касается? Поезжай давай.

— Не могу.

— Попробуй.

— Душа в пятки уходит.

— Тогда иди в задницу, — сказала я.

Пар рассеялся. Теперь были отчетливо видны лицо Робин и особенно ее невероятный бюст. С полотенцем в руках, на цыпочках Робин пробралась в душ, взвизгнула под холодной водой и выскочила обратно. Ее твердый бюст даже не шелохнулся.

Собрав полотенце, я молча направилась к двери. Просто сатанею, когда рассуждают, как Робин.