Наследница - Каммингс Мери (книги онлайн полностью txt) 📗
Реклама... опять реклама... и тетя Аннет: первый раз часов в восемь вечера: «Теди, срочно перезвони мне!», а второй почти в полночь: «Теди, ну куда ты делся, в самом деле?!» Тон у нее был чрезвычайно возбужденный, и Тед встревожился.
Набрал номер — ответил ему сонный голос:
— Але?
— Тетя?
— Ну что ты трезвонишь в такую рань?..
— Ты же просила срочно перезвонить! У тебя все в порядке?
— Ах, да, да! — тетя пришла в себя и заговорила быстро и возбужденно: — Вас вчера в телевизоре показывали, в новостях! Два раза!
— Я знаю.
— Ты таким солидным выглядел — прямо не подступись! А она — просто картинка! Я же говорила, что этот цвет ей к лицу будет! Теди, а можно я скажу, что это я ей прическу делала?!
— Кому? — не понял он.
— Ну Ролло хотя бы!
Теду стало смешно — тетя жаждала славы, хотя бы в своем узком кругу. Чуть поколебавшись, он разрешил:
— Про прическу можешь говорить. Но только Ролло и... больше ничего лишнего.
— Что я, дура?! Что я, не понимаю?! — возмутилась она. — Ну, как там, в «Хилтоне»?
— Как в сериале, — усмехнулся Тед. — Все вокруг белое с золотом, мебель с кривыми ножками и мраморная ванна с золочеными кранами.
Незадолго до одиннадцати стало известно, что Виктор поселился в «Ритце». На вопросы вездесущих репортеров он отвечать отказался, сказав, что пока к этому не готов.
В нескольких субботних газетах были опубликованы заметки о пресс-конференции Рене и короткое заявление Виктора. В нем он характеризовал все это как «безответственные высказывания эмоционально нестабильной женщины, болезненным состоянием которой воспользовались бесчестные элементы». Интересно, кого он подразумевает? Мэтра Баллу, что ли?
В одиннадцать часов Рене дала обещанное эксклюзивное интервью — в общем-то, те же самые вопросы, что вчера, ничего нового. Держалась она хорошо, но при каждом внезапном шуме или телефонном звонке слегка вздрагивала, и Тед очень надеялся, что журналистка ничего не заметит.
Остальные приехавшие с Виктором люди была адвокатами. Мэтр Баллу узнал фамилию одного из них, проверил, в какой фирме тот работает — и выяснил, что второй оттуда же. Но к Рене Виктор отправится без них и даже без секретаря, решив для начала поговорить с женой с глазу на глаз.
Жувен позвонил сразу после двух и доложил, что «объект» направляется к «Хилтону». Следующий звонок последовал минут через десять — «объект» вошел в вестибюль.
К этому времени все было готово к встрече.
Подойдя к двери апартаментов, Виктор постучал и был впущен в холл, где его встретили двое охранников и спросили, как доложить, услышав раздраженное:
— Скажите, что пришел ее муж! — один из них невозмутимо кивнул и исчез, но вскоре вернулся с известием, что мадемуазель Перро просила немного подождать.
Виктор смерил его взглядом и уселся на диван в холле. Лишь пальцы, то и дело начинающие судорожно барабанить по лежащему на коленях «дипломату», выдавали его раздражение.
За эти годы он почти не изменился — может быть, немного потяжелел, но от этого выглядел еще значительнее. Теда, стоявшего всего в паре метров от него, он явно не узнал — впрочем, они тогда и виделись-то всего несколько минут.
Через четверть часа телохранитель снова ненадолго ушел и, вернувшись, пригласил господина Торрини пройти в кабинет.
Блудная жена Виктора сидела за письменным столом и читала какие-то бумаги. Ни особой радости, ни страха при появлении супруга она не выказала — молча подняла глаза и холодно уставилась на него.
Он собирался говорить с ней сдержанно, как подобает цивилизованному человеку, и готов был предложить разумный компромисс — но стоило ему увидеть эту нелепую тощую сучонку, собирающуюся разрушить то, что он строил годами, да еще заставившую его ждать в холле, словно какого-то посыльного — и раздражение вскипело в нем с новой силой.
— Что за выходки? Что ты себе позволяешь? — это заменило Виктору приветствие. — Можете идти! — садясь, небрежно кивнул он охранникам.
Его приказ выполнен не был. Один из телохранителей, худой и долговязый, прошел за спину Рене и встал там, а еще двое остались у двери.
— Убери их! Нам надо поговорить!
— Говори, — ответила она тихо и спокойно, но что-то в интонации заставило Виктора понять, что на требовании убрать охрану настаивать бесполезно.
— Что это за идиотские выходки? — повторил он. — Ты что окончательно свихнулась? И почему я должен был сидеть в прихожей с этими, — кивнул на телохранителей, — шестерками?!
— Нужно было предварительно позвонить — я бы назначила тебе более удобное время.
—Ты бы — назначила?! Ты?! — задохнулся Виктор, но заставил себя успокоиться и заговорить холодно-язвительным тоном, как с провинившимся ребенком: — Кстати, что это у тебя на голове? Не женщина, а какой-то... тифозный подросток!
Сбить с Рене непривычную и непонятную спесь никак не удавалось — обычно подобные замечания вызывали на ее лице огорчение или обиду, но в этот раз она лишь холодно поинтересовалась:
— Ты пришел говорить о деле или обсуждать мою прическу, о которой не тебе судить?
Специально пытается вывести его из себя! Если бы за спиной не стояли охранники, она бы у него сейчас уже летела в угол!
— Ну хорошо, будем считать, что ты... выиграла, — Виктору с трудом удалось выдавить из себя эти слова. — Я согласен на раздельное проживание и готов даже выделить тебе... разумное содержание.
До него не сразу дошло, что улыбка, выступившая на ее лице, вызвана отнюдь не радостью или облегчением — она смеялась, звонко и весело, как никогда не смеялась за все годы, что он ее знал.
— Ты мне — содержание? Из моих же денег? Во дает! — этот вульгарный возглас окончательно взбесил Виктора. Он потянулся к ней — встряхнуть, привести в чувство эту полоумную стерву, стереть с ее тощей морды наглую улыбку! — но его грубо схватили за плечи и чуть ли не бросили обратно в кресло.
— Не смей ко мне прикасаться! — она больше не смеялась — злобно шипела.
— Это мое право! Ты все-таки моя жена!
— Я тебе не жена! Я никогда по-настоящему не была твоей женой — и ты сам это знаешь!
Рене вскочила — и в этот момент Теду, стоявшему за ее спиной, показалось, что в комнате что-то неуловимо изменилось... До сих пор напряжение медленно нарастало, как перед грозой, а теперь полыхнул разряд.
Искаженное и мгновенно побагровевшее лицо Виктора, его странный булькающий возглас:
— Ты?!..
И заглушивший все крик Рене:
— Ты мне всегда чужим оставался! Я больше не хочу этого унижения, хватит! И ты больше ко мне не притронешься, ясно?! Наш брак был сделкой — так я расторгаю эту проклятую сделку!
Как ни странно, у Теда возникло ощущение, что ее крик не взбесил Виктора, а словно бы даже успокоил его. Глаза его по-прежнему полыхали злостью, но голос снова стал резким и презрительным:
— Хватит орать! Давай поговорим о деле, если ты вообще в состоянии что-то соображать!
Пару раз глубоко вздохнув, как она всегда делала, чтобы взять себя в руки, Рене медленно опустилась обратно в кресло.
— Отстранив меня сейчас от работы, ты ставишь под удар всю фирму — хоть это ты понимаешь?
— Возможно...
— Что значит — возможно?!
— Фирма существовала без тебя почти двести лет — думаю, что и твое исчезновение она переживет.
— Но не сейчас! Ведь идет реорганизация! Ты что думаешь — банки продлят тебе кредиты?!
— Я думаю, что какой-то выход всегда найдется. Но ты в моей фирме больше работать не будешь.
— В твоей фирме? — захлебнулся Виктор. — Да ты знаешь хоть, что это теперь за фирма? Мы скоро будем контролировать половину фармацевтического рынка Европы! Мне нужно еще каких-нибудь пять-шесть лет, и...
— Нет.
Рене сказала это очень негромко, но он запнулся на полуслове.
— Нет, я не хочу, чтобы ты работал в моей фирме, — повторила она. — Ты уволен.
— Ты — мне?.. — Виктор медленно встал — сейчас он был страшен. — Ты меня увольняешь? — И вдруг, сорвавшись с места, метнулся вперед, но не ударил, а оперся о стол и навис над ним, задыхаясь и крича ей в лицо: — Да я тебя уничтожу, сука! Я тебя разорю... ты у меня будешь на панели милостыню просить!
