Послание в бутылке - Спаркс Николас (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Гаррет знал, что Тереза ведет колонку в газете, но плохо представлял, в чем именно заключается ее работа. Когда они снова вышли на улицу, он спросил:
– А тебе обязательно ходить каждый день на работу? Разве ты не можешь писать свои статьи дома?
– Нет, это совершенно исключено.
– Почему?
– Во-первых, это оговорено в моем контракте. А во-вторых, я не только сижу за компьютером. Мне приходится брать интервью, иногда даже ездить в командировки. Если я пишу статью на медицинскую тему или о психологии, я предварительно изучаю огромное количество материала. На работе я имею доступ к тем ресурсам, которые дома мне недоступны. И потом, на работе меня всегда можно найти. Читателям небезразличны темы, которые я затрагиваю, и в течение всего дня мне звонят. Если бы я работала дома, меня бы замучили звонками и звонили бы даже вечером, а вечер для меня – святое. Это время принадлежит только Кевину.
– А сейчас тебе домой не звонят?
– Бывает, конечно, но в телефонном справочнике не указан мой домашний номер, поэтому такое случается редко.
– А сумасшедшие тебе не звонят?
Она кивнула.
– Это беда всех журналистов. Огромное количество людей звонят и требуют, чтобы мы напечатали их историю. Например, мне звонят и просят освободить из тюрьмы несправедливо осужденных или жалуются на плохую работу коммунальных служб – в частности, на нерегулярный вывоз мусора. Сообщают об уличных преступлениях. Короче, обо всем на свете.
– Ты же пишешь о воспитании детей.
– Да.
– Тогда почему они звонят тебе? Почему не обращаются в соответствующие органы?
Она пожала плечами.
– Туда они тоже обращаются, но если на их сигналы не реагируют, они звонят мне. Как правило, такие звонки начинаются словами: «Никто не хочет меня выслушать, вы – моя последняя надежда». Они считают, что я могу разрешить любые их проблемы.
– Почему?
– Потому что тех, кто ведет собственную рубрику, читатели не воспринимают как абстрактных журналистов. Люди каждый день читают мою колонку, и постепенно у них складывается впечатление, будто я их хорошая знакомая. А что делают люди, когда у них возникают проблемы? Они обращаются за помощью к хорошим знакомым.
– Наверное, из-за этого ты часто оказываешься в сложном положении.
Она пожала плечами.
– Бывает и такое, но я стараюсь не думать об этом. И потом, в моей работе есть и хорошие стороны: я делюсь с читателями полезной информацией, в простой, доступной форме рассказываю о последних достижениях медицины, а иногда просто пишу что-нибудь для поднятия настроения.
Гаррет остановился возле уличного лотка с фруктами, купил два яблока и отдал одно Терезе.
– И какая же из твоих статей вызвала наибольший отклик читателей? – спросил он.
Тереза запнулась.
Наибольший отклик? Я написала статью о письме, найденном в бутылке, и получила две сотни писем.
Она встряхнулась.
– О-о… ну, я получаю много писем, когда пишу о воспитании детей-инвалидов, – сказала она наконец.
– Наверное, это должно доставлять моральное удовлетворение, – сказал он.
– Да.
Прежде чем откусить от яблока, Гаррет спросил:
– А ты смогла бы сохранить за собой эту колонку, если бы перешла работать в другую газету?
Она обдумала вопрос.
– Это было бы очень непросто, тем более что моя газета входит в синдикат. Я пока начинающий журналист и только начинаю зарабатывать себе имя, поэтому «Бостон таймс» для меня – солидная база. А почему ты спросил?
– Просто так, – тихо ответил он.
На следующее утро Тереза ушла на работу, но вернулась домой раньше обычного, вскоре после ленча. Они поехали в бостонский парк и пообедали на свежем воздухе. Дважды к ним подходили люди, которые узнали Терезу по фотографии в газете, из чего Гаррет сделал вывод, что она в городе довольно известная личность.
– Я и не знал, что ты – знаменитость, – заметил он.
– Никакая я не знаменитость. Просто в начале колонки помещена моя фотография.
– И часто тебя узнают?
– Не очень – может быть, несколько раз в неделю.
– Это часто, – сказал Гаррет, сильно удивленный неожиданным открытием.
Она покачала головой.
– Если бы я была действительно знаменитой, папарацци не давали бы мне шагу ступить. А я веду абсолютно нормальный образ жизни.
– Но все-таки это странно, когда к тебе подходят совершенно незнакомые люди.
– А по-моему, лестно. Обычно люди говорят мне что-нибудь приятное.
– В любом случае я рад, что ничего не знал о твоей популярности.
– Почему?
– Потому что тогда я не решился бы пригласить тебя на свидание.
Она взяла его за руку.
– Никогда не поверю, что ты можешь быть нерешительным.
– Ты плохо меня знаешь.
Она помолчала.
– Неужели и впрямь не пригласил бы? – жалобно спросила она.
– Очень может быть.
– Но почему?
– Ну, я бы решил, что тебя вряд ли заинтересует такая заурядная личность, как я.
Она поцеловала его в щеку.
– Я скажу тебе, что меня интересует. Меня интересует мой любимый мужчина, рядом с которым я чувствую себя счастливой и которого надеюсь видеть рядом с собой много-много лет.
– Ты умеешь сказать приятное.
– Это оттого, что я знаю о тебе больше, чем ты думаешь, – тихо сказала она.
– Например?
На губах Терезы заиграла ленивая улыбка.
– Например, я знаю, что ты хочешь меня поцеловать.
– Ты уверена?
– Абсолютно.
И она была права.
Позже тем же вечером Гаррет сказал:
– Знаешь, Тереза, я не вижу в тебе ни одного недостатка.
Они сидели в пенной ванне. Тереза прислонилась к его груди. Он начал осторожно тереть ее спину мочалкой.
– Что это значит? – с любопытством спросила она, заглядывая ему в лицо.
– Только то, что я сказал. Мне нравится в тебе абсолютно все. Ты – само совершенство.
– Я очень несовершенна, Гаррет, – сказала Тереза, чувствуя себя польщенной.
– Ты – совершенство. Ты красивая, добрая, умная, веселая, ты – замечательная мать. А после того как выяснилось, что ты еще и знаменитость, я вообще не представляю, как кто-то может с тобой сравниться.
Она расслабилась и погладила его по руке.
– Ты смотришь на меня сквозь розовые очки. Но все равно приятно…
– Ты считаешь меня пристрастным?
– Нет, просто пока ты знаешь меня только с хорошей стороны.
– Я не знал, что у тебя есть другая сторона, – сказал он, сжав ее руки. – Но, по-моему, с ними обеими все в порядке.
Она засмеялась.
– Я имела в виду другое. Ты не знаешь темную сторону моей души.
– У тебя нет темной стороны.
– Есть, как у каждого человека. Просто при твоем появлении она всегда прячется.
– Ну и как она выглядит – твоя темная сторона?
Она немного подумала.
– Ну, во-первых, я упрямая и, если меня разозлить, могу быть очень скверной. Я теряю голову и могу наговорить кучу ужасных вещей; и, поверь мне, в такие моменты я выгляжу некрасиво. Кроме того, у меня есть дурацкая привычка говорить людям правду в глаза, даже когда знаю, что лучше промолчать.
– Пока ничего ужасного я не услышал.
– Ты не говорил бы так, если бы увидел меня в гневе.
– Вряд ли это смогло бы меня оттолкнуть.
– Ну ладно… попробую объяснить по-другому. Когда я узнала, что Дэвид мне изменяет, я называла его самыми плохими словами, какие только существуют в английском языке.
– Он это заслужил.
– Да, но он вряд ли заслужил, чтобы ему в голову бросили вазу.
– Ты бросила в него вазу?
Она кивнула.
– Видел бы ты в тот момент его лицо. Он никогда не видел меня такой разъяренной.
– И как он реагировал?
– Никак – он был слишком потрясен, чтобы реагировать. Тем более что вслед за вазой полетели тарелки. В ту ночь я переколотила почти всю посуду в нашем доме.
Гаррет одарил ее восхищенной улыбкой.
– Вот уж не думал, что ты такая бойкая.
