Прогулка под луной - Знаменская Алина (читать книги полностью без сокращений бесплатно txt) 📗
Белки действительно появились, и довольно скоро. Они сновали с ветки на ветку, с сосны на сосну, спускаясь все ближе к людям. Зверев взял у Маши фотоаппарат и показал глазами на Шейлу. Маша удержала ее за ошейник. Алька достала семечки и протянула ладошку вверх.
Белок было две. Несколько минут потребовалось им, чтобы осмелеть и спуститься к людям. Зато спустившись, они не скромничали. Одна даже ухватила кусок сырника и спрятала за щеку.
Собака и девочка едва сдерживали свои эмоции…
Возвращались ближе к вечеру, когда жара уже сбавляет свою прыть и. идти лесом и полем особенно приятно. Не хочется разговаривать, но и молчание не бывает в тягость — каждый думает о своем.
Алька взяла за руку Зверева, и так они шли вдвоем некоторое время. Потом вдруг Алька остановилась, стала поправлять панамку, дождалась, когда Маша поравняется с ними, и свободной рукой ухватила ее ладонь. Теперь шли втроем. И хотя Маша не была в восторге от этой Алькиной выходки, но возразить не смогла. Денис тоже не решился разрушить созданную дочерью мизансцену. Он лучше поговорит с ней потом, с глазу на глаз. Шейла бежала впереди, изредка останавливаясь, склонив набок свою большую неровную, как футбольный мяч, голову. Дождется людей и бежит дальше.
Маша смотрела вокруг, наслаждаясь красотой Лесного, а в голове назойливо и звонко звенела лесная считалка:
Женщина, мужчина, девочка, собака…
Допоздна Маша помогала Инночке солить огурцы. Когда работа была закончена, умылась под краном в огороде и отправилась спать. Боясь разбудить девочку, осторожно пробралась через темный предбанник, шагнула на первую ступеньку лестницы и остановилась: наверху раздавались голоса. Вероятно, с Алькой беседовал Зверев, и Маша, сама не зная почему, не поднялась в мансарду, но и не ушла из бани. Она решила узнать, о чем разговор.
— Понимаешь, дочка, я вообще не хочу больше жениться. Я уже был женат, и неудачно.
— Но второй раз может быть все по-другому… Ага. Все та же песня.
Маша поднялась ступенькой выше и вся превратилась в слух.
— Не думаю, что будет по-другому. Ты еще многого не понимаешь. Моя работа… Она надолго отрывает меня от дома. Не каждая женщина может и хочет ждать мужа по полгода. Это трудно.
— Мама не хотела ждать?
В ответ молчание. Было слышно, как Зверев нервно ходит по комнате, переставляет стулья. Тянет с ответом.
— Мама была сложный человек, Алька. Мне кажется, она сама так до конца и не поняла, чего ей хотелось.
— Но Маша! Маша другая! Она сможет ждать, я знаю. Ей будет не скучно со мной. Она такая. Она из-за меня со своим женихом рассорилась. Насовсем.
— Из-за тебя?
Зверев перестал ходить. Было слышно, как он подвинул табуретку к Алькиной кровати.
— Кто тебе это сказал? Маша?
— Да нет же, папа. Я слышала, как Софья Наумовна рассказывала своей дочери Лине, что Борис не хотел меня удочерить и Маше запретил. А она его не послушала.
— Да, конечно, малыш, это сильный поступок. Но… как бы тебе объяснить? Маша всегда будет твоей подругой. Она свободна. Она не обязана из-за любви к тебе выходить замуж за меня. Это совсем другое.
— Она тебе нравится?
Маша перестала дышать. Почему? Шут его знает. Ей почему-то мучительно захотелось услышать ответ. И она боялась, что Зверев ответит тихо и она не услышит. Или он увернется от ответа. Или ответит не то, что хочется.
А чего ей, собственно, хочется? Хочется нравиться всем, даже врагам? Маша с удивлением прислушалась к себе. Попыталась воскресить то чувство ненависти, которое клокотало в ней так недавно. Не получилось! Ненависть отступила, а то, что осталось, пока не поддавалось анализу.
Зверев встал. Было слышно, как он открывает окно. Как долго ничто не нарушает тишину…
— Она… молодая, умная, красивая девушка.
Наконец для нее были подобраны какие-то слова! Дипломат! Он не ответил на вопрос, он просто оценил ее субъективно.
Маша усмехнулась: даже — умная! Вполне мог обойтись «молодой и красивой». Ребенок проглотит.
— Ну! — Алька нетерпеливо скакнула на своей кровати. Скрипнули пружины.
— И тем более она достойна лучшего. Она еще не замужем. Не испытала тех разочарований, что испытал я. У такой девушки все должно быть по-другому. Ну, как это тебе… я даже не знаю. Думаю, ей нужен не усталый вдовец с ребенком на руках, а молодой, веселый, перспективный.
— У нее был молодой и веселый. Влад. А она его не любила!
— Бывает…
Зверев закурил. Маша поняла это по едва различимому запаху» дыма.
Некоторое время отец и дочь молчали.
— Папа, а мне кажется, что ты ей нравишься!
Что? Вот болтушка! Маша ушам своим не поверила. Сводница малолетняя! Когда, интересно, она успела сделать такие выводы? Возмутительно!
— С чего ты взяла?
Зверев, вероятно, спрыгнул с подоконника — голос стал ближе.
У Маши ноги занемели от неудобной позы. Встать по-другому было нельзя — лестница скрипит.
— А сегодня, когда ты белку кормил, она на тебя смотрела, — невозмутимо ответила «сваха».
— Ну и что?
— Ничего. Просто она так смотрела, чтобы никто не заметил.
— Ах ты, сваха моя мелкокалиберная! Отец и дочь посмеялись.
— Папа… а ты после мамы кого-нибудь любил? Маша, стоя в темноте на лестнице, посочувствовала Звереву. Вот допрос так допрос! Попробуй выкрутись.
— Н…нёт, — не сразу ответил он. — Думаю, что нет. Когда с твоей мамой познакомились, мы были молодые совсем. Тогда полюбить — раз плюнуть. Любовь, она в двадцать лет буквально в воздухе витает.
— А теперь?
— Теперь? Теперь, думаю, чтобы полюбить, мне, например, нужно с человеком пуд соли съесть.
— Соли? Зачем?
Зверев усмехнулся. Маша ясно представила, как дрогнули уголки четко очерченных губ.
— Ну, так говорят. Выражение такое. Значит, испытать вместе какие-то трудности. Ну, пережить что-то. Чтобы человек, которого полюбишь, был проверенный. Вообще трудно все это, Алик. Я сам не знаю, что говорю тебе. Слова… это все такая чушь. В жизни все по-другому.
— Ты уже уходишь, пап?
Маша кошкой нырнула в глубь предбанника. Осторожно надавила на дверь, вышла в ночной стрекочущий сумрак. Прыгнула к елке. Щекотно проехалась по руке нежная хвоя…
Когда шаги Дениса стихли в саду, она выбралась из укрытия и пробралась домой.
Алька лежала, накрытая с головой, и притворялась спящей.
«Знает кошка, чье мясо съела», — усмехнулась Маша. Нет, с этой свахой она сейчас разбираться не будет.
Говорить надо с Денисом. И как можно скорее. Только как начать разговор? Признаться в том, что подслушала? Не хочется. Маша улеглась.
В изголовье, на одном гвозде с подушечкой для иголок, висела обезьянка — подарок Зверевых. Маша дотянулась и взяла игрушку. Посадила поверх одеяла.
Решение пришло само собой: нужно уезжать. Алька ни в коем случае не должна строить ложных планов.
В свои фантазии она верит как в реальность. Уж больно впечатлительна. Кажется, она уже привыкла к отцу. Вот и хорошо. Так же постепенно привыкнет к отсутствию Маши. Нужно развязать эту веревку, пока она не затянулась в узел…
После завтрака Зверев предложил Маше съездить с ним в райцентр за продуктами.
— Инна не хочет ехать, говорит, все есть. Но нас много, продукты лишними не будут. Один я не знаю, что брать…
Зверев старался быть убедительным, потому что предвидел отказ. А поговорить необходимо. Дочь вчера просто ошарашила. А он отнюдь не Макаренко, чтобы такие вопросы решать в одиночку.
Но девушка вопреки ожиданиям не отказалась. Молча села в машину, закинула косу назад, пристегнула ремень. В тесноте салона Зверев вдруг ясно ощутил эту знакомую смесь конфет и лимона — ее дезодорант. Или духи. И понял, что трудно будет начать этот разговор. Всю дорогу до райцентра нес какую-то чушь про природу, про корову Марту, сенокос и пасеку, куда водил его Никита и где его изрядно обработали пчелы. Маша молча слушала его с непонятной полуулыбкой на губах.
